Вдруг поезд начал замедлять ход – заскрипели тормозные колодки, а тело потянуло вперед.

Взрыв на платформе разорвал тишину как тряпку.

Это было абсолютно неожиданно, да и практически невозможно, но рефлексам было плевать на то, что там себе напридумывала голова. Руки сами схватили автомат, а ноги вынесли Ерохина вверх по лестнице из безопасного вагона на открытую всем ветрам обзорную площадку.

Град пуль буквально обрушился на поезд. Гости закричали. Взревел полковник Кудыкин, приказывая всем лечь на пол. Вдоль железнодорожных путей замелькали силуэты в камуфляжной одежде.

Дав неприцельную очередь по нападающим из автомата, Ерохин заметил обмякшего у станка пулеметчика. Тогда он бросился к пулемету, развернул тяжелый ствол и открыл огонь по вспышкам выстрелов, хорошо видимым на темном фоне леса.

«А ведь прав был Хиженков, зараза такая, – пронеслось в голове солдата. – Напали, не спрашивая, возможно ли такое вообще».

Тем временем ситуация становилась все хуже и хуже: гости бросились к лестнице – единственному пути к спасению от пуль и осколков. Образовалась давка. Кто-то покатился вниз по ступенькам. Полковник, бледный как смерть, что-то кричал в рацию.

Поезд начал набирать ход, уходя от бегущих за ним по шпалам людей. Ерохин злорадно усмехнулся, но в этот момент рядом с ним раздался резкий хлопок. Взрывная волна подхватила Ерохина и, словно щепку, перенесла через перила ограждения. Падение с такой высоты гарантировало смерть, даже если ни один осколок не попал бы в цель. Но, видно, в этот момент ангел-хранитель как раз решил поцеловать своего подопечного в макушку: вместо земли под ним «спружинила» безобидная, но временами вредная аномалия, которую все звали «батут». Ерохина мягко затормозило, а потом отбросило в сторону, едва не закинув под колеса проходящего вагона. Но ангел-хранитель и тут не подкачал – уберег. Удар о землю, казалось, расплющил Ерохина в лепешку, но сознание он потерял не сразу. Перед тем, как темнота охватила его, он успел увидеть, как бронированный состав медленно скрывается за поворотом.

«С возвращеньицем, сталкер Связист», – сказал он сам себе и отрубился.

Ерохин открыл глаза и еле сдержался, чтобы не взвыть – голова чуть не лопнула от боли. Рядовому казалось, что еще немного, и его череп треснет, как спелый арбуз. Все тело болело, время от времени по спине пробегала дрожь. Но особенно сильно ныло плечо.

Солдат попытался пошевелиться и не смог. Видимо, он давно был связан по рукам и ногам – пальцы онемели от недостатка крови. Ерохин поерзал на месте, устраиваясь поудобнее и заодно разминая затекшие конечности.

В горле запершило. Рядовой прокашлялся и сплюнул густую тягучую слюну.

– Очнулись, молодой человек? Как самочувствие? – раздался хриплый старческий голос где-то справа. Повернуть голову и посмотреть, кто говорит, у Ерохина не было ни сил, ни желания.

– Не фонтан, – ответил он. – Где мы?

– В плену. У бандитов. В вагоне у железнодорожной станции… эх, запамятовал название. Впрочем, не суть…

– Стоп, – тихо сказал солдат, медленно сжимая и разжимая кулаки. – Какого хрена здесь делают бандиты? Мы тут ездим каждый день и… И вообще, какой, на фиг, плен? Как я сюда попал? Я ничего не понимаю.

– Так вы что же, ничего не помните? – удивился собеседник. – Вас притащили сюда сегодня утром. Вы были без сознания. Долго ворочались, бормотали о бронепоезде и звали некого Хиженкова.

В голове солдата всплыла картина атаки на бронепоезд: скоротечная перестрелка, взрыв, сильный удар и тьма…

– Не продолжайте, – попросил Ерохин. – Кажется, начинаю припоминать. А вы кто будете?

– Я – Версоцкий Александр. Доктор психологических наук. Прибыл в Зону с группой ученых для исследования одной крайне занятной аномалии.

– Ну, а сюда-то вы как попали?