– А, это вы! – приветливо расплылся в улыбке Ломакин, обращаясь к Марине и делая приглашающий жест рукой. – Помнится, на брифинге вы сперва пытались задавать вопросы, а потом куда-то исчезли!

– Здравствуйте, Феоктист Борисович, – приветливо отозвалась Марина, присаживаясь напротив и делая Косте знак готовиться к записи. – Ну вот такая у нас беспокойная работа – везде надо успеть. Но уж теперь-то не отвертитесь и все расскажете любопытной журналистке?

Она легко рассмеялась, словно приглашая составить компанию, и Ломакин немедленно растаял: мелко затряс седой бородкой и довольно захихикал.

– Шумно, – пожаловался Костя, пристроив камеру на плече и оценив показатели уровня сигнала с микрофона. – Может петличку повесим?

– Я на свой заберу, – сказала Марина, извлекая из кармана продолговатый брусок диктофона и раскладывая на столе провод микрофона, – ты, главное, картинку сделай.

– Пошла вон! – рявкнул где-то за спиной Роман Андреевич.

Костя обернулся. Большинство людей вокруг тоже повернули головы и смотрели, как чиновник с искаженным в ярости лицом орет на свою помощницу. Наташка в испуге шарахнулась в сторону. Рядом с Романом Андреевичем немедленно появились оба телохранителя, всем своим видом давая понять, что готовы отразить любое нападение на «клиента».

– И вы пошли вон!! – неожиданно заорал чиновник, и Костя с удивлением понял, что Роман Андреевич буквально сотрясается от страха. – Толку от вас! Толку! Что вы сможете… Да ничего!

Вадик и Миха немедленно отступили в толпу. Чиновник оглядел всех страшным взглядом и вдруг бросился обратно внутрь вагона.

– А как же речь, Роман Андреич? – весело крикнула вслед ему Марина, но тот уже скрылся в люке, напоследок отчаянно взмахнув рукавами дорогого костюма.

– Какая-то патология, – с усмешкой сказала Марина. – Это не то, что не мужик – это даже не самец. Манекен для костюма. Ну что, Феоктист Борисович, продолжим?

Люди вокруг старательно делали вид, что ничего не произошло. Вслед за неадекватным большим начальником спуститься никто не решался. Только Миха, выждав паузу, кивнул Вадику, и оба телохранителя отправились следом за своим подопечным.

Марина улыбалась. Ломакин принимал ее улыбку на свой счет и с удовольствием излагал предысторию появления идеи использования энергии Зоны в народно-хозяйственных целях. Но Костя, прекрасно знавший все оттенки мимики напарницы, был уверен, что репортерша просто злорадствует над позором Романа Андреевича.

Вспомнив про Наташку, Костя осторожно повернул голову. Девушка сидела на скамье, забившись в самый дальний угол обзорной платформы, и отрешенно смотрела на проплывающие мимо пейзажи. Косте хотелось подойти и утешить ее, но прекратить съемку возможности не было, и он с усилием перевел взгляд на откидной экран камеры.

– Первые эксперименты наши сотрудники проводили еще года четыре назад, – увлеченно тараторил Феоктист Борисович, и было понятно, что хоть и рассказывает он эту историю не впервые, но увлекается так, словно сочиняет все на ходу. – Титановая решетка, свернутая в сферу, неодимовые магниты, катушки – ну типовая, в общем, схема, любой школьник соберет. И ведь уже тогда было признано, что добыча энергии даже этим примитивным способом уже экономически целесообразна!

Снова обернувшись, чтобы посмотреть в сторону Наташки, Костя заметил молодого парня в черной рабочей спецовке на крыше тепловоза. Он поправлял черную трубу камеры наблюдения и слушал указания машиниста, то и дело выглядывающего из окна. По всей видимости, это был помощник машиниста. И судя по тому, что парень был совсем молод, маршрут у бронепоезда и правда был хорошо обкатанным.

Ломакин продолжал что-то увлеченно рассказывать Марине, та профессионально делала вид, что просто не в силах оторваться от собеседника, а Костя, немного заскучав, поневоле стал прислушиваться и к другим разговорам, долетавшим сквозь шум движущихся вагонов.

Громче всех говорил губернатор, который добродушным тоном щедрого хозяина уговаривал Кудыкина