разговор между поэтом и его возлюбленной. Поэт спрашивает Софи: «Скажи мне, что ты думаешь о поэзии?» — «Ничего не думаю», — отвечает она⁴².

Очевидно, что такие отношения могли строиться только на проекции. Со своей стороны, Новалис знакомит нас со скрытой динамикой отношений, существующих между ними, по крайней мере, для него:

Совершенно очевидно, что здесь ощущение Другого становится частью ощущения самого себя без малейшего намека на нереалистичность такого чувства. Совершенно одержимый и одурманенный своей влюбленностью, Новалис обручается с Софи и дарит ей кольцо с надписью: Sophie sei mein schutz Geist — «Софи, будь моим ангелом-хранителем». Подобно Данте, он преклоняется перед своей Возлюбленной, ничуть не разбираясь в том, насколько истинным Другим она является, совершенно не понимая того, что он влюбился в саму Любовь, в отсутствующую часть самого себя, в свой внутренний образ — в свою аниму и что между ними нет вообще ничего общего, кроме проекции.

Отношения между фон Харденбергом и Софи довольно комичны, но скрытая за ними психодинамика является общей для начала любых отношений. Зато впоследствии приходится слышать хорошо знакомую жалобу: «Никак не могу понять, что же я все-таки в нем (или в ней) нашла (или нашел)?»

По мере ослабления проекций каждый из партнеров может легко озаботиться проблемой власти. По сути сама по себе власть не является проблемой; она представляет собой только внешнее проявление энергии или обмен энергией. Власть становится проблемой, когда она узурпируется комплексом или используется в ущерб Другому. Вспомним, что скрытая динамика, затрагивающая проблему власти, всегда связана со страхом. Так как в большинстве своем мы неохотно признаем место и роль страха, а также его частые проявления и ощущаем его, не пытаясь от него защититься, у нас формируется естественная предрасположенность к тому, чтобы он оставался бессознательным. Таким образом, в основе смятенных чувств, которые переполняют эмоциональную сферу человека и, следовательно, переносятся на Другого, всегда лежит страх, хотя он может быть прекрасно замаскирован и может обладать множеством разных оттенков.

Такие страхи являются универсальными и экзистенциальными: страх перед расставанием и одиночеством, страх перед эмоциональным подавлением, страх перед утратой смысла. Мы не должны осуждать появление этих страхов, так как, безусловно, они не возникают на пустом месте. Но наши плохо организованные защиты от этих страхов, наши ретикулярные рефлексы, свидетельствующие о внутреннем состоянии человека, всегда накладываются на целостность Другого. Просто, будучи самими собой, то есть имея слабости и недостатки, мы причиняем вред Другому. И мы не можем с этим ничего поделать, поскольку мы не понимаем себя, свои страхи и то, как глубоко в нашей психике запрограммированы стратегии взаимоотношений с другими людьми.

Трое ученых высказали ценные идеи по поводу роли страха в нашей жизни, а также тех стратегий, посредством которых мы пытаемся с ним справиться. Это психологи Карен Хорни (1885–1952), Фриц Риманн (1902–1979), а также теолог Фриц Кункель (1889–1956)⁴⁴.

Хорни утверждала, что есть три основных способа, которые помогают нам справиться со страхами. Во всех случаях страх, осознанный или бессознательный, проецируется на Другого, что, без сомнения, является отголоском нашего бессилия в первичных детско-родительских отношениях.

Первый способ состоит в формировании поведенческого паттерна подчиненности, то есть отношения к