— Конечно Вы у Саманты? Сейчас пришлю.

— Спасибо, Стефани. А если будут еще звонки, переводите их на мой сотовый.

Закончив разговор, Мишель вошла в дом, ставший таким родным для нее, где не так давно и закрутилась вся эта карусель. Она заглянула в маленькую спальню, где ее разбудила в то первое утро

Саманта и потащила на их первую пробежку к Скале. За прошедшие 2 месяца она не могла припомнить ни одного дня без физзарядки, если не считать воскресений. В некоторых случаях она заставляла себя заниматься невероятным усилием воли, но сейчас это стало прочно укоренившейся привычкой. Выполняя упражнения, она получала мощный заряд энергии, которого хватало ей до позднего вечера. Когда она была помоложе, она за день уставала так, что едва дотягивала до ужина и уже к половине десятого спала мертвым сном. Конечно, тогда были маленькие дети, и это не могло не сказываться. Но сейчас она понимала, что дело было не только в детях.

Возможно, мобилизовать силы ей помогала и острая нехватка времени. Она постоянно думала о Ники и Ханне — и о Гедеоне. Дух мужа, казалось, постоянно витал где-то рядом с ней, наполняя ее энергией и не давая расслабиться, пока ее семья не воссоединится.

Несмотря на всю рискованность ее нынешнего положения, она не могла припомнить другого такого периода в своей жизни, когда бы она была так бодра и воодушевлена, когда бы она так горела желанием жить и наслаждаться жизнью. Может быть, этому способствовала физкультура. Может быть, дело было в тех постоянно обновлявшихся интереснейших идеях, которые как насосом прокачивались через ее мозг. Она редко спала позже 5:45 и редко ложилась до 11, но каждое утро была бодра и готова к действию.

Ей действительно нравилась эта жизнь на лезвии бритвы, эта ходьба по натянутому канату. Она теперь по-другому смотрела на людей, которые живут строго размеренной жизнью, которые опутаны проводами, привязывающими их к дающему средства к существованию рабочему месту, которые держатся за него, как за материнскую грудь, и жертвуют частицей свободы ради большей безопасности. Она вспомнила, как Саманта однажды сказала ей «Свобода», другая с табличкой «Безопасность». Если ты выбираешь вторую дверь, то теряешь то и другое».

Когда Саманта сказала так, Мишель посчитала это чепухой. В то время безопасность и надежность были самыми желанными для нее качествами жизни. Она хотела иметь возможность каждый день возвращаться в свой собственный дом, в котором жила ее семья.

Она хотела жить так, чтобы ничто не угрожало ни ей, ни ее детям.

Она хотела жить в коконе.

Но теперь, узнав совершенно другую жизнь, она поняла, что никакая иная не способна дать ей такой будоражащей энергии, бодрости, ясности мыслей, спорости шага. Такой стиль жизни она бы сама себе не выбрала, пока судьба не вынудила ее. Но теперь, пусть вынужденно, она поняла, что имела в виду Саманта. Теперь она уже никогда не пойдет в дверь с табличкой «Безопасность». «Свобода» — единственный оставшийся для нее вариант.

Забрав с факса список, посланный ей Стефани по факсу, Мишель не успела сесть за стол, как телефон зазвонил снова.

— Да? Мишель слушает.

— Это вы хотите обменять свой дом на что-то другое?

— Да, я. У вас есть что предложить в обмен за прекрасный дом в эксклюзивном районе?

— Есть коегчто, но, правда, не недвижимость. У меня есть несколько ценных рубинов из Южной Америки, которые я был бы готов обменять на ваш дом.

— Ах вот как? Спасибо вам большое за звонок, но это, пожалуй, не то, что мне сейчас нужно. Мне нужно то, что было бы легко продать за наличные.

— Эти камни вполне можно продать.

— Тогда почему вы их сами не продаете?

— Просто мне нужно жилье, а денег нет. И я ищу дом, который мог бы выменять на свое имущество.

— Должна сказать, сэр, что я даже не задумывалась о драгоценностях как возможном варианте