Синджон забрался на козлы и кивком головы попрощался с хозяйкой постоялого двора, машущей вслед платочком и желающей гостям удачи. Но Синджон не нуждался в удаче. У него была Эвелин. Все получилось замечательно, с восхищением думал он. Ему ужасно хотелось свернуть с дороги, забраться в экипаж, зацеловать Эвелин до бесчувствия и заниматься с ней любовью до тех пор, пока оба не насытятся. Но сейчас не время.

Эвелин продолжала удивлять его, хотя Синджон думал, что уже ничто не сможет вызвать большего благоговения, большей любви к ней.

Возможно, когда они получат наконец показания О’Нила, вернутся в Лондон и посмеются над своим приключением, он все ей скажет. Уэстлейк заключит Филиппа в тюрьму, и Эвелин обретет свободу.

Синджон нахмурился. Она до сих пор его не простила. Да и ему еще далеко до свободы.

Эвелин во все глаза смотрела на величественный замок, в резные ворота которого въехал экипаж. Благоухающие розы и кусты сирени, склонившие свои бутоны под тяжестью утренней росы, обрамляли длинную подъездную аллею, провожая гостей до самого входа в дом.

На ступенях их ждала леди. Она тепло улыбнулась Синджону и расцеловала его в обе щеки. Эвелин почувствовала, как к ее лицу прилила краска, и смущенно провела рукой по волосам. Она отвязала потрепанную шелковую «шаль», поправила шляпку и жакет. Пригладить складки на помятом платье из муслина не представлялось возможным.

А Синджон тем временем объяснял, кто она такая. Хозяйка замка с удивлением посмотрела на Эвелин.

— Леди Эвелин Реншо, позвольте представить вам мадам Мариэль Д’Аграман, — церемонно произнес Синджон, словно они собирались пить чай в саду и их страны не воевали друг с другом.

Француженка беззастенчиво разглядывала Эвелин, и та задумалась, как объяснил ее присутствие здесь Синджон. Она бросила на него взгляд, но он смотрел лишь на француженку.

— Капитан сказал, что вы приехали с ним в качестве переводчицы, — произнесла мадам Д’Аграман, поднимаясь вместе с гостями по лестнице.

Переводчица. Что ж, это совсем не хуже жены предателя или любовницы. Вежливо, прохладно, благопристойно.

Желудок Эвелин сжался, и она стиснула руки, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в рукав Синджона в ожидании дружеской поддержки.

— Мой муж в кабинете, капитан Радерфорд. Он будет очень рад вас видеть. А я пока провожу леди Реншо наверх, чтобы она смогла умыться перед завтраком.

Синджон поклонился и направился за лакеем дальше по коридору.

Мариэль Д’Аграман проводила Эвелин в элегантную спальню. Она позвонила в колокольчик и приказала служанке принести воду и чистую одежду.

— Простите мое любопытство, но вы имеете какое-то отношение к лорду Филиппу Реншо, графу Эленуару? — спросила Мариэль, и сердце Эвелин упало.

Не арестует ли ее полковник вместо Филиппа? Она даже представила, как ее тащат по улицам на гильотину, как тащили когда-то Марию Антуанетту.

И что будет тогда с Синджоном?

Голубые глаза Мариэль ждали ответа.

— Лорд Филипп — мой муж. Но я не видела его на протяжении многих месяцев. В Лондоне поговаривают, будто он мертв.

На лице Мариэль отразилось сомнение.

— Вы не носите обручального кольца, стало быть, вы поверили сплетням. Или же вы больше не считаете себя его супругой. — Эвелин вспыхнула до корней волос, а Мариэль рассмеялась. — О, я вовсе не против. Он предал обе наших страны и разыскивается в Англии и Франции. Просто я была очень удивлена вашему появлению здесь. Ведь Эленуар совсем рядом.

— Неужели все это время он был здесь? — запинаясь, спросила Эвелин.

Но ведь сейчас он в Англии, разве нет? Она судорожно сглотнула, хотя знала, что бояться нечего. Филипп не знает, где она сейчас.

— Замок Эленуар пустовал несколько лет и превратился в руины. — Мадам Д’Аграман взяла Эвелин за руку. — Я вижу, вы меня боитесь. Но поверьте, здесь вы в полной безопасности. Или же вы боитесь не меня, а своего мужа?

Эвелин закусила губу, и Мариэль вздохнула.

— Я знаю, что такое страх. Я была вместе с мужем на войне в Испании. Лучшего попутчика, чем капитан Радерфорд, и представить нельзя. Если бы все мужчины обладали его благородством, войны никогда не было бы.

Эвелин с удивлением посмотрела на француженку.

— Так это вы та самая жена полковника, в изнасиловании которой его обвиняют?

Прежде чем Мариэль успела ответить, раздался стук в дверь. Несколько слуг принялись наполнять горячей водой медную ванну, а Мариэль открыла маленькую коробочку и бросила в воду лепестки сухой лаванды. По комнате поплыл нежный аромат. Служанка отгородила ванну ширмой и почтительно удалилась.

— Полагаю, вы хотите знать, что произошло, — подала голос из-за ширмы Мариэль, когда Эвелин погрузилась в ароматную горячую воду.

Разве это дурно — желать знать? Она просила Синджона раскрыть свои тайны, но он отказался.

— Хочу, — ответила Эвелин.

— Мой экипаж сломался на горной дороге в Испании. Я посещала местную церковь и думала, что мне ничто не угрожает. Но я ошибалась. С собой я взяла лишь кучера и служанку.

Сердце Эвелин то и дело замирало. Она слышала, как скрипят половицы под ногами Мариэль.

— Нас обнаружил британский патруль, но я все равно не испытывала страха. Я была уверена, что офицер джентльмен и не причинит леди вреда. Но я опять ошиблась. Я послала кучера за помощью, но он не успел вернуться. Офицер отдал мою служанку своим солдатам, а меня оставил для собственного развлечения.

Эвелин закрыла глаза. Синджон никак не мог быть этим офицером. Он бы никогда не обидел женщину.

— А потом приехал капитан Радерфорд. Я боялась худшего, но он спас меня, врага, от своего же соотечественника. Он оказался один против вышестоящего офицера и дюжины британских солдат. Он накрыл меня своим кителем. Офицер приказал застрелить капитана Радерфорда, и его действительно убили бы, если б не подоспел мой муж. Началась перестрелка, и из всех солдат уцелело лишь двое. Офицер сбежал, а солдата ранили. Капитан Радерфорд не позволил людям моего мужа убить этого солдата, хотя они и намеревались это сделать. Моя служанка скончалась, а я была в крови. В крови капитана Радерфорда.

Эвелин поднялась из ванны, закуталась в полотенце и вышла из-за ширмы. По щекам Мариэль Д’Аграман струились слезы.

— Уцелевшего солдата звали сержант Патрик О’Нил? — спросила Эвелин с отчаянно бьющимся сердцем.

— Да.

Эвелин вцепилась в полотенце.

— А офицера? — выдохнула она. — Как звали его?

Лицо Мариэль Д’Аграман исказилось ненавистью.

— Его звали Крейтон.