склонности. Вообще у Ширвани всегда была репутация деревенского дурачка. Его никто не принимал всерьез. Он в самом деле несколько глуповат, но обладает приятной простотой нрава и удивительной доброй доверчивостью. И от него никто не ожидал относительно резких действий. Только из одного чувства собственного превосходства, так свойственного горцам, из презрения к человеку не воюющему, боевики не могли воспринимать его всерьез. Чем Ширвани умело и воспользовался, впрочем, сам не задумываясь над этим.

– Это можно считать жестом отчаяния? – поинтересовался Доктор.

– Можно и так, – согласился Андрей. – Отчаяние, бунт на корабле... Тщетный вопль о справедливости, которую хочется найти. Или просто просьба не трогать его, оставить его самого и его сестру в покое. Он не объявил войну. Он даже не убил – не захотел убивать, ограничившись ударом.

– В таком случае мы можем составить и лимитированную психограмму Ширвани, – сказал Басаргин. – И, исходя из этой психограммы, можно представить, как Ширвани воспринял сообщение о предательстве Ахмата Текилова. Он, думаю, не смог бы сам так поступить и потому не ожидал подобных действий от другого.

– Да, – согласился Тобако, – мое сообщение об этом Ширвани просто убило. Он долго не мог прийти в себя и никак не хотел поверить. Удивлялся и все твердил, что Ахмат ему руку на прощание пожал. А потом стал жалеть Ахмата, стал говорить, как трудно будет человеку жить с таким...

– Это уже достоевщина... – сказал Доктор. – Совсем не свойственная горцам.

– Побольше бы таких горцев, и мы могли бы спать спокойно, – вставила слово и Александра. – И среди русских побольше бы таких...

– Вернемся к делу, – сухо напомнил Басаргин, что время на раздумья у группы ограничено. – Что было дальше?

– Дальше было просто. Сестра поверила мне сразу. Брат верить не хотел. Она убедила его. Вообще сестра пользуется у Ширвани большим авторитетом, и он слушается ее. Но принимать решения она предоставляет ему, чтобы утвердить в нем мужское достоинство. Астахов позвонил мне в середине разговора и сообщил, что машина за родителями и за детьми выехала. Откровения начались уже после этого.

– Хорошо, что откровения все же начались, – Басаргин откровенно показывал свое нетерпение. – Меня интересует, к чему эти откровения привели.

– К тому, что Нури стала рассказывать о жизни в лагере «черных вдов».

– А о жизни в Москве она рассказывать не начала?

– В общих чертах. Охарактеризовала своих подруг по несчастью, назвала их имена. Сейчас Астахов ведет проработку через Чечню. Необходимо найти фотографии, чтобы знать вдов в лицо.

– Я вижу, ты полностью спелся с Астаховым, – сказал Доктор. – Не желаешь ли ты вернуться к ним на службу?

– Платят мало... – вздохнул Тобако. – Если бы гарантии Нури и Ширвани давали Басаргин или Гагарин, я не думаю, что они развязали бы языки. Звание генерала ФСБ подействовало, как волшебное слово. И потому я не мог игнорировать значение авторитета.

– Все правильно, так и должно быть, – согласился Андрей. – Меня больше интересует сейчас другой вопрос: место и время проведения акции.

– А вот этого Нури и не смогла нам сообщить. Вдовий черный платок слишком низко опускается на глаза, чтобы она могла увидеть и запомнить номер автобуса, на котором они ехали, когда добирались до места. По приказу Умара ездили только на автобусах с сопровождающим, чтобы привыкнуть к городской жизни и не привлекать к себе повышенного внимания поведением постороннего нашему миру человека. Из этого можно сделать вывод, что сопровождающие будут провожать «вдов» и во время самого акта. Зачем? Я думаю, чтобы дистанционно управлять взрывным устройством на случай нервного срыва самой «бомбы». Хотя Нури говорит, что должна была бы лично замкнуть контакты. Что касается времени события, то его «вдовам» вообще не сообщают.

– Значит, и место неизвестно!

– Если тебя сейчас снова отправить в Париж, ты не сможешь показать, куда надо ехать, чтобы купить такие же подарки, как купил ты для своих близнецов. А Москва куда как больше Парижа. И не следует забывать, что ты человек городской, с пеленок, можно сказать, приученный по улицам и закоулкам бродить и не путаться. А чего мы можем ждать от деревенской запуганной и, нельзя про это забывать, «обколотой» женщины... Короче, место она ни назвать, ни показать не может.

– Тогда единственная возможность нам добраться до Умара Ажигова – использовать «сыр» и ту самую мышеловку, приготовленные не нами. Но этот шанс следует использовать на все сто процентов. Каждую мелочь предусмотреть и каждый пустяк использовать.

– Пока я тоже не вижу другого варианта, – согласился Андрей. – Но там всю работу взял на себя генерал Астахов. Боюсь, что это справедливо, потому что мы не обладаем адекватными физическими возможностями. Мы не имеем даже права на откровенное применение оружия, когда это потребуется сделать у всех на глазах. Правда, в ночное время не предвидится слишком много посторонних глаз, тем не менее...

– Тем не менее «Альфа» имеет лучшую подготовку и оснащение для физических акций, – согласился Александр. – Это вопрос бесспорный и обсуждению не подлежит. Андрей поступил правильно, сразу подключив генерала Астахова. Но нам нельзя терять с ним контакт и во время самой акции, потому что произойти может всякое. Умар Ажигов осторожен и может не пойти в расставленные сети.

– А вот это у нас есть сейчас возможность проверить, – вдруг резко приподнялся Доктор Смерть и застучал по клавиатуре компьютера...

– Что у тебя? – подтянулись за спину Доктора все остальные.

– Ахмат Текилов набирает номер Ажигова. – Доктор включил громкоговорители.

Доктор сразу вывел на экран карту города.

– Вот так... Он уже в другом месте. Можно сказать Астахову, чтобы снимал пост возле дома, где Умар был в прошлый раз.

– Кто знает, когда и куда он может податься через полчаса? – возразил Тобако. – Если есть люди, пусть дежурят. А людей у ФСБ хватит. Всегда могут привлечь сотрудников из других отделов. Ситуация сегодня неординарная...

– Я слушаю... – Ажигов ответил на звонок.

– Здравствуй, Умар, – сказали по-русски и совершенно без акцента.

– Кто это? – спросил Ажигов резко.

– Это неважно. Но ты слушай меня внимательно...

– Я слушаю, слушаю... Даже очень внимательно. Кто дал мой номер?

– И это тоже неважно. Важно только то, что я тебе сообщу.

– Сообщай! И побыстрее. Мне некогда. Или ты хочешь засечь меня по телефону?

– У нас с тобой есть общие враги.

– Говори дальше, и быстрее. Я не люблю долгих разговоров.

– Ахмат Текилов... Тебе это имя что-то говорит?

– Говорит. Что дальше?

– Он работает против тебя и подстраивает тебе гадости.

– Что он может без папочки? Ничтожество!.. Я вернусь и с его папочкой тоже разберусь! Мне надоела эта семейка! Так и передай ему.

– Ты сам ему об этом скажи.

– Что?

– Ахмат вместе с Гали Барджоевым похитил у тебя и прячет у себя твоих лучших друзей – Нури Барджоеву и Ширвани Байрамханова. И сегодня ночью отправляет их в Назрань.

– И пусть... Им же хуже... А ты чего хочешь? – Умар проявил свойственную волку осторожность. Волк хорошо себя чувствует среди овечьего стада, но никогда не полезет в свору кусачих собак.

– Я хочу, чтобы ты встретился с Ахматом.

– Зачем тебе это надо?

– Он слегка мешает моему бизнесу.

– Это я могу понять. Я сам не люблю, когда мешают моему бизнесу. А Текилов ему мешает. Я тебе поверю, если ты встретишься со мной.

– Мне кажется, что я даже внешне не совсем похож на дурака... Почему же ты думаешь, что я дурак, только поговорив со мной по телефону?

– А зачем ты меня донимаешь дурацкими разговорами?

– Так ты не поедешь?

– Куда?

– На встречу с Текиловым.

– Меня еще никто не звал туда.

– Я зову. Сегодня в час ночи он сажает на машину Нури Барджоеву и Ширвани Байрамханова. Около метро «Парк культуры». Машина идет в Назрань.

– Спасибо. Я позвоню в Назрань сегодня же. Их там встретят...

– Так ты не хочешь встретить их здесь?

– Мне просто некогда. Прощай.

– Но Текилов не едет...

– Это его беда. Пусть остается здесь и боится, как он боится уже полтора года... Прощай!

Умар отключил телефон.

– Кто это звонил ему? – спросил Андрей. – Это не Ахмат разговаривал.

– Разговаривали с трубки Ахмата. Текилов просто попросил какого-то сообщника. Может быть, даже русского. Хотя мне показалось, что нотки акцента проскальзывали.

– Умар обязательно приедет к метро, – решил Басаргин. – Как я понимаю его, он обязательно приедет. А отказ из его уст звучит точно таким же хитрым ходом, как отказ самого Текилова сотрудничать с нами. У них же, насколько я понял, даже манера разговаривать абсолютно одинаковая. Такое сходство не может быть случайным. Это – стереотип, а к стереотипам я привык присматриваться внимательно, потому что человеку всегда бывает сложно поступить вопреки велениям своей натуры.

– Трубка Ажигова на контроле спутника. Если он будет звонить в Назрань, значит, решил не суетиться лишний раз в Москве и не отвлекаться от основного дела. Если не будет, значит, следует его ждать здесь, – решил Доктор.

– Он может позвонить и с любой другой трубки, – не согласился Басаргин. – Более того, на случай, если его прослушивают или если в его окружении есть