– Это уже интереснее. Где мне можно найти Текилова?

– Не представляю. Я не был у него ни разу. А если найдете, меня упоминать ни в коем случае нельзя. Вы сами понимаете ситуацию...

– Хорошо. Я жду от вас всех сведений. Все, что будет хоть чуть-чуть выходить за рамки обыденного. В настоящее время ситуация настолько обострена, что любой намек может стать хорошей помощью в деле. Надеюсь уже сегодня услышать ваш голос несколько раз. Звоните. Встречаться больше не будем. – Александр протянул конверт со скромной добавкой к зарплате «стукача» – пять сотенных долларовых бумажек. Для обычного «сексота» это очень высокий заработок. ФСБ столько платить не в состоянии. Но Интерпол может позволить себе списание денег по статье «Накладные расходы» без указания точных данных по выплатам. – Вас куда-то подбросить?

– Не стоит. Я машину оставил у станции метро. Нехорошо будет, если заметят, как я пересаживаюсь из машины в машину.

Врач заглянул в конверт.

– О! – вырвалось у него. – Но мне в этом месяце уже выплачивали зарплату...

– Считайте это авансом за новые сведения. Я очень прошу вас проявить активность.

Попрощавшись с первым осведомителем, Александр не сразу поехал дальше, соображая, что же произошло в подвале ночного клуба. Данные были интересные, но настолько лишенные конкретных привязок, что пока их невозможно систематизировать. Он дважды прослушал диктофонную запись разговора. Некоторые моменты прослушал дополнительно, вникая в суть – уцепиться не за что, хотя какой-то конец нити болтается над головой. Кто держит другой конец этой нити? Ахмат Текилов? Пока не ясно...

Просто так забивать человека до смерти не будут. Это может быть местью, а может быть и пыткой, с целью что-то конкретное узнать. Причем второе более правдоподобно, если учесть ночной вызов врача. Этого врача завербовал когда-то сам Басаргин, избавив от статьи за подпольные криминальные аборты, но лишив дополнительного не облагаемого налогами заработка. Правда, предложил заработок другой, меньший, но более безопасный и стабильный. С тех пор прошло уже много лет, и врач-осведомитель вошел во вкус работы. Он пользуется среди чеченцев авторитетом благодаря тому, что готов в любое время дня и ночи поехать туда, куда позовут, и оказать помощь. И не сообщать о происшествии в милицию, как это сделали бы в обыкновенном травмпункте и как обязан сделать любой частный врач. При обыкновенном избиении врача, естественно, не вызывают. Значит, Барджоев должен был что-то сообщить. К тому же его желали оставить в живых до утра, когда кто-то еще должен был приехать. Кто? Тот, кто имеет у Барджоева авторитет? Кому он ответ даст непременно? Или же другая жертва, ради которой Барджоев будет говорить? Привезут, предположим, его жену или его детей, чтобы развязать язык отцу или мужу...

Пока непонятно.

Следующий вопрос не менее сложный. Кто такой Ахмат Текилов, какую цель он преследует, проводя свои расспросы? Капитан уголовного розыска, ставший владельцем нескольких ювелирных магазинов в Москве? Не на зарплату же мента становятся такими владельцами! И еще, самое важное – интерес Текилова к Ажигову. При этом сам Текилов не приехал в клуб «Ночь нежна» и не поинтересовался, что случилось с Барджоевым.

С этим тоже необходимо разобраться быстрее.

Александр глянул на часы и поехал дальше. Следующая встреча должна пройти в летнем кафе. Пришлось долго искать место, где можно поставить машину, потому что все места для стоянки вдоль газона были забиты. В конце концов Александр, опасаясь опоздать на свидание, просто поставил машину на тротуаре. Тротуар широкий. Маленький джип не помешает прохожим. И заспешил в кафе.

За столиком в углу посасывал пиво из пластикового стакана лысый человек со сплющенным носом. Этот нос мог бы принадлежать профессиональному уличному драчуну, а совсем не боксеру, потому что боксеры свое лицо, как правило, беречь умеют, но, вопреки логике, достался личности смирной и миролюбивой, однако от случайности застрахованным не может быть никто. Сам осведомитель объяснял когда-то Александру странности своего лица любовью к лыжам. Еще в детстве катался с горы, засмотрелся на одноклассницу и слишком поздно среагировал. Въехал на большой скорости носом в сосну.

Они молча пожали друг другу руки.

– Есть что-нибудь по финансовым отчислениям? – Александр начал сразу с дела, даже для приличия не поинтересовавшись вкусом пива.

– Есть, но не много... По сравнению с обычными выплатами сумма мизерная. Единственное, что меня смущает, выплаты произведены не в обычное время. Сто пятьдесят тысяч рублей наличными. Получал, как всегда, кассир. Все официально, придраться не к чему. Формулировка старая – за информационные услуги. Кроме того, по безналичному расчету оплачены два микроавтобуса «Газель» и переданы в дар благотворительному фонду «Сироты Чечни». Реквизиты я написал на бумажке, под салфеткой возьмите.

– Раньше этот фонд проходил по платежам?

– Трижды. В первый раз тоже микроавтобус, только «Форд Транзит». Дважды выделялись суммы на приобретение путевок для детей. Причем деньги перечислялись напрямую в туристические фирмы.

– Почему вы обратили внимание на эти платежи только сейчас?

– Раньше они приходили сами по себе. В этот раз вместе с заявкой на наличные принесли платежные требования для фонда. Одна и та же подпись.

– Даты предыдущих перечислений?

– Все на бумажке. Даты, банковские реквизиты, юридические адреса.

– Это все?

– Все, товарищ капитан.

– Мне пора. Я побежал.

Басаргин вернулся к машине. Небольшой листок бумаги из-под салфетки перекочевал к нему в ладонь.

Этот «сексот» несколько лет назад проходил по делу одной из финансовых «пирамид», успел перед закрытием построить себе дачу и купить квартиру, но был арестован. Его можно было бы и посадить, но, поскольку дело одновременно расследовалось следственными бригадами МВД и ФСБ, Баранову удалось вытащить этого человека и устроить на работу заместителем главного бухгалтера солидного банка, негласно принадлежащего чеченской диаспоре. Вернее, верхушке чеченской диаспоры. Бухгалтеру конверт с премиальными не полагался, поскольку он даже ежемесячное пособие не получал, подписав соглашение о сотрудничестве «добровольно», и отрабатывал, таким образом, свое свободное существование.

В машине, захлопнув дверцу, Басаргин раскрыл ладонь. Мелким кеглем набранные на компьютере данные. Реквизиты, юридические адреса, даты выплат и перечислений, основания для перечисления сумм.

Он уже повернул ключ в замке зажигания, но внезапно что-то всплыло из памяти. Еще раз посмотрел на бумажку, достал «сотовик» и позвонил генералу Астахову.

– Владимир Васильевич, Басаргин беспокоит.

– Слушаю вас.

– У меня тут на бумажке несколько дат записано. Проверьте, если не трудно. У меня есть подозрение, но я на свою память не полагаюсь.

– Что за подозрения?

– Я не буду говорить, чтобы вас не программировать. Если ничего не найдете интересного, позвоните мне и сообщите. Тогда я выложу свои соображения. Записывайте, я диктую...

Генерал записал. Александр выехал с тротуара под упертым взглядом двух постовых милиционеров, обративших внимание на незнакомую машину на контролируемой ими территории. Но они не остановили его. «Москвич» остановили бы обязательно. И если раньше Басаргин мог бы показать удостоверение сотрудника федеральной службы безопасности, то сейчас ему показать было нечего, кроме бумажки в энное количество долларов.

А уже перед следующим перекрестком генерал сам позвонил.

– Слушаю, товарищ генерал, – глянув на определитель номера, сказал Басаргин.

– Интересные даты. Все за два дня до совершения или попыток совершения терактов в Москве. Где вы их взяли? Что это за даты?

– Товарищ генерал, пропуск заказывать некогда, я к вам подъеду через пятнадцать минут, пришлите кого-нибудь, чтобы взяли у меня бумажку и сделали с нее копию. Это даты платежей из некоего банка, принадлежащего московским чеченцам. Наличную сумму получала «крыша». Это не рэкет, потому что они все друг с другом повязаны. Просто деньги за услуги по охране. Обычно ежемесячная сумма наличных выплат бывает в четыре раза больше и производится в другое время. Следовательно, эти деньги не за «крышу», а дополнение по какому-то особому случаю. Платежные требования по безналичным платежам принес тот же бухгалтер, который оформлял заявку на наличные. В этот раз банком оплачены два микроавтобуса «Газель» для благотворительного фонда «Сироты Чечни». Раньше оплачивался микроавтобус «Форд Транзит» и дважды путевки для сирот. Причем деньги перечислялись напрямую в туристические агентства.

– Подъезжайте, дежурный спустится к вам. Еще что-то есть?

Загорелся зеленый сигнал светофора. Разговаривать во время езды при интенсивном движении было неудобно и на машине с таким податливым управлением даже слегка рискованно.

– Я все расскажу дежурному. Пусть возьмет блокнот для записей.

– Хорошо.

Время Басаргин рассчитал неправильно, не учел интенсивность движения в малознакомом для него районе. И добирался до управления вместо обещанных пятнадцати минут целых полчаса. Дежурный ждал его у подъезда. На остановившийся джип внимания сразу не обратил и подошел, только когда Александр открыл дверцу.

– Еще раз здравия желаю, – сказал дежурный, с удовольствием забираясь в машину. И сразу с интересом осмотрелся.

– Если здесь такой же двигатель, как у «БМВ» майора Тобако... – он покачал в восхищении головой, – то я вам просто завидую. Тогда, на Пятницком шоссе, наш водитель чуть с ума не сошел. Тобако обгонял его, как обгоняют трамвай... Совсем без напряжения...

– К сожалению, я не дорос пока до машины с таким двигателем, – улыбнулся Александр. – Пока, после моего развалившегося «Москвича», меня устраивает и этот транспорт. Вот эту бумажку следует скопировать и отдать копию генералу Астахову.

– Понял. Я что-то еще должен записать?

– Записывайте. Сегодня ночью в подвале клуба «Ночь нежна» сначала пытали, а потом, вероятно, убили некоего Гали Барджоева. Предположительно, от него хотели что-то узнать. Одного из доморощенных палачей зовут Завгат. Фамилия не известна. Второго – Хасан Степанов. На русскую фамилию внимания не обращайте, он чистокровный чеченец. Они вызывали врача, чтобы избитый и изуродованный Барджоев дожил до утра, потому что утром кто-то желал с ним встретиться. Если дожил до встречи, в чем врач сомневается, его убили после нее. Чуть позже происходящим интересовался некий Ахмат Текилов, бывший капитан уголовного розыска в Назрани, ныне владелец нескольких ювелирных магазинов в Москве. Текилов также проводил расспросы об Умаре Ажигове. Я