случалось, кода она вглядывалась в родные черты Калеба.
Она даже засмеялась. Все это из-за ее состояния. Потому ей в голову и лезут такое глупые мысли.
Доктор разлил чай в две прелестные чашки из голубого с белым фарфора, потом отколол кусочек сахара и бросил его в чашку. Едва Элизабет поднесла чашку к губам, как дверь внезапно распахнулась и в комнату вбежал Калеб. Он так запыхался, что с трудом говорил.
— Сара Кембл... сказала, что видела, как к нам пришел доктор... Лиз... Что случилось? У тебя опять был обморок?
Элизабет посмотрела сначала на Калеба, потом на Тайле-ра, и засмеялась, как девочка.
— О, Калеб, как это глупо, я не падала в обморок! Я чувствую себя прекрасно! У меня будет ребенок!
Калеб побледнел как мел и застыл.
— Вы скоро станете отцом, преподобный, — подтвердил Тайлер.
Калеб провел по волосам дрожащей рукой.
— О, Господи!
Когда он вошел в кухню, Элизабет встала. Сейчас он прижал ее к себе, потом подвинул стул и усадил ее.
— Ради Бога, сядь, пожалуйста, дорогая. Ей ведь не надо так стоять, правда? — спросил он Тайлера. — Может, ей лучше лежать? Ради всего святого, Тайлер, не стойте просто так, сделайте что-нибудь!
Тайлер встретился взглядом с Элизабет, и оба понимающе улыбнулись.
— Позовите меня, когда начнутся схватки, тогда я что-нибудь сделаю, — смеясь, Тайлер собрал свой саквояж. — А пока что, если вы все позво...
Калеб схватил его за руку.
— Тайлер, ведь вы не уйдете?
Тот изумился.
— Ну не могу же я торчать тут все шесть месяцев, пока не начнутся роды!
— Но...
— Калеб, ты очень глупо себя ведешь, — заворчала Элизабет.
— Так не забудьте про чай из сассафраса, миссис Хукер, — напомнил ей Тайлер, пробираясь к двери за спиной преподобного и подавая ей знаки. — Он хорош не только при утренней тошноте, но и для успокоения нервов будущих папаш.
Калеб вышел вместе с ним.
— Я видел, как вы старались подбодрить Элизабет, — сказал он. — Я очень ценю это, Тай. Но со мной вы можете быть вполне откровенным.
— Господи, Калеб! Вы не первый, кто станет отцом! И Элизабет тоже не первая женщина, собирающаяся родить. Она крепче и здоровее, чем кажется. С ней все будет хорошо, если вы не будете суетиться. Вы оба.
Подобрав поводья, Тайлер обернулся.
— Кстати, вы можете продолжать интимные отношения почти до последнего месяца.
Лицо Калеба потемнело.
— Почему вы говорите мне об этом? Элизабет вас спрашивала?
Тайлер пожал плечами.
— Да нет, не спрашивала. Просто по вашему поведению я понял, что вы боитесь, как бы не рассыпалась Элизабет и как бы не повредить ребенку, если время от времени вы будете заниматься любовью. Ничего ни с кем не случится!
— Ох... э-э, Тай?
Тайлер терпеливо ждал, пока Калеб почесал шею, облизнул губы и посмотрел на носки своих башмаков.
— Тай, как по вашему опыту... большинству женщин... им нравится часто заниматься любовью?
Брови Тайлера поползли вверх.
— Не так уж велик мой опыт с женщинами.
— Но все же он у вас есть?
Этого Тайлер не мог отрицать.
Калеб горько рассмеялся.
— А студенту богословия такой возможности не представилось. — Он глубоко вздохнул и покраснел, встретившись глазами с Тайлером. — Мы с Элизабет были невинны, когда поженились, и вот теперь я хочу знать, правда ли, что большинство женщин любят этим заниматься.
— Думаю, да.
Калеб отвел взгляд и тяжело вздохнул.
— Значит, все это из-за меня. Боже, она, наверное, ненавидит меня.
Тайлер, снова привязав поводья, посмотрел в лицо друга. Оно выражало глубокое страдание.
— Ты все это выдумал. Элизабет любит тебя. Только слепой не заметит этого.
— Может, и так, — у Калеба перехватило дыхание, и он не сразу справился с собой. Тайлер из вежливости отвернулся. — Но может ли женщина любить мужчину, если ей неприятно, когда он к ней прикасается? Я стараюсь заниматься с ней любовью как можно реже, но если уж это происходит, я думаю только о том, чтобы ей не было больно, и тороплюсь все закончить. Но и это вызывает у нее отвращение. Я внушаю ей отвращение!
Тайлер обернулся.
— Боль? Она до сих пор испытывает боль? Ты уверен?
Калеб кивнул, проведя рукой по лицу.
— Д-да. Каждый раз. Она такая маленькая. Она кричит. И плачет. Я так хочу сделать все побыстрее, но все равно ей больно.
Тайлер присвистнул. Ему даже не верилось, что придется сделать это. Он кивнул на входную дверь.
— У тебя есть немного бренди?
— Да, но...
— Тогда доставай его. Нам придется кое о чем поговорить, дружище, и думаю, что для этого
***
Нацепив кусочек соленой свинины на крючок, Делия вставила удилище в стиснутые кулачки Тилди.
— Вот так, малышка, — сказала она, гладя ее золотые кудряшки. — Теперь посмотрим, много ли ты наловишь рыбки?
Тилди на попке подвинулась ближе к воде. Она сосредоточенно сжала губки, будто ожидала, что в этот миг и начнет клевать. Достав соломенную куклу, она протянула ее Делии.
— Сделай удочку и для Гретхен!
— Не глупи, — сказала Мэг, сидящая неподалеку на обломке скалы, — Гретхен просто кукла, она не может ловить рыбу.
— Нет, может!
— Тише, девочки, — Делия сломала маленькую тростинку и теперь привязывала к ней веревочку. — Не понимаю, почему бы Гретхен не половить рыбку.
Мэг показала сестренке язык. Тилди ответила ей тем же, открыв рот, перемазанный черникой, которую она съела по дороге на речку. В воздухе пахло ягодами.
— Если будете хорошо себя вести, — Делия наделила Гретхен маленькой удочкой и усадила ее на камешек возле воды, — я научу вас ловить рыбу голыми руками.
Мэг недоверчиво засопела.
Делия рассеялась.
— Вот сама увидишь. Меня научил этому один старый индеец!
Когда горячее полуденное солнце коснулось верхушек деревьев, над травой, влажной после вчерашнего дождя, начал подниматься пар. Нэт повез зерно на мельницу, и Делии было неловко, словно она без спросу