белоснежной скатертью, стояли тарелки из тончайшего фарфора и великолепные бокалы. Белла сначала вообще не заметила этого стола.

Герцог подошел к столу и положил руку на спинку стула.

— Позволь, я помогу.

Когда она садилась, его пальцы чуть коснулись ее обнаженных плеч, и по телу Беллы пробежала волна дрожи. Это была дрожь желания.

Раздался негромкий стук в дверь. В комнату вошел лакей и вкатил тележку, уставленную серебряными блюдами с гербом Блэквудов. Когда крышки были подняты, воздух наполнился восхитительными ароматами черепахового супа, жареного ягненка с мятным соусом и свежих овощей. Джеймс открыл бутылку красного вина и наполнил хрустальные бокалы.

Лакей ушел, и Белла принялась за еду. Суп был выше всяких похвал, но в тот момент она могла бы съесть холодную овсянку и не заметить этого. Джеймс поедал ее глазами, словно это она была главным блюдом на столе. Она осушила бокал и нервно облизнула губы. Его взгляд опустился на ее рот, и он молча наполнил ее бокал снова.

— Сегодня я получил письмо от вдовствующей герцогини, — наконец сказал он.

Белла почувствовала неловкость и поставила бокал.

— От вашей бабушки?

— Я никогда так не называл ее.

— Но она же дала вам образование.

— Да. Но ничего больше.

Белла хорошо помнила свою бабушку по отцовской линии. Нежные объятия, бесконечные поцелуи и аромат свежей выпечки. Она снова подумала об эмоциональном холоде, в котором воспитывался Джеймс. Отец не признавал его, бабушка презирала, единокровный брат над ним издевался.

— Она требует, чтобы я вернулся в Лондон и приступил к выполнению своих обязанностей, — сказал Джеймс. — Похоже, вернулся мой единокровный братец Грегори.

— Вы еще не говорили с ним о… ваших обстоятельствах? — спросила Белла.

— Нет. Мы не виделись после того, как я унаследовал титул. Даже представить себе не могу, как вдовствующая герцогиня преподнесла ему эту новость.

— Вы писали ей о случившемся?

Тон Джеймса был резким и холодным:

— Она не заслужила моих объяснений.

— Возможно, но в данных обстоятельствах она права. Вы герцог и должны вернуться.

Эти слова дались Белле с изрядным трудом. Странно, ведь еще совсем недавно она мечтала о его отъезде, а теперь понимание того, что им предстоит расстаться, наполнило ее сердце отчаянием.

Глубоко вздохнув, она задала вопрос, который мучил ее:

— А что будет здесь? Я не хочу проявить неуважение, но мы же так и не решили вопрос о собственности.

— О нет. Мы его уже решили. — Герцог встал и протянул ей руку. — Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать. — Он подвел ее к бильярдному столу, на котором среди шаров стояла небольшая прямоугольная коробочка. Джеймс взял ее и с поклоном протянул Белле. — Это тебе, дорогая.

Она не заметила коробочки раньше и смущенно нахмурилась. Открыв крышку, она обнаружила ожерелье из бриллиантов и рубинов, обернутое вокруг свернутого листка бумаги. Белле еще не приходилось видеть таких великолепных драгоценностей и тем более владеть ими. Она развернула бумагу и остолбенела. Это было свидетельство герцога на право владения Уиндмуром.

— И то и другое твое, дорогая, — с улыбкой сказал он. — В благодарность за то, что была рядом в трудный момент.

Белла поняла, что не может вымолвить ни слова, и некоторое время только молча смотрела на герцога. Когда дар речи вернулся, она тихо вымолвила:

— Вы дарите это мне?

— Я хотел купить изумруды — мне казалось, что они подойдут к твоим глазам, но как только увидел на витрине рубины — понял, они должны быть твоими. Они полны воли и огня, так же как и ты. Что же касается Уиндмура, я знаю, что ты очень хотела его иметь.

«Нет, это тебя я хотела иметь». Последние остатки эмоциональных барьеров, которые она с такой тщательностью возводила вокруг себя, рухнули, словно смытые океанской волной. Сердце замерло.

— Позволь, я помогу, — сказал герцог.

Он взял ожерелье из ее онемевших пальцев и стал за спиной. Его пальцы нежно коснулись ее щеки и шеи, и лишь потом он поднял свободно лежащие на спине волосы, обвил ожерелье вокруг шеи и застегнул. Мускулистая грудь касалась ее спины, теплое дыхание щекотало шею — соблазнительно и искушающе.

— Как мне благодарить вас?

— За драгоценности или за свидетельство?

Женщина слабо улыбнулась:

— Я всегда испытывала слабость к рубинам. Откуда вы узнали?

— А я-то думал, что это свидетельство лишило тебя дара речи.

— Я считала, что Уиндмур напоминает вам о старом герцоге. Почему вы решили отдать его мне?

Глаза Джеймса потемнели, голос стал тише:

— Белла, я завтра уезжаю.

Белла замерла. Джеймс принялся целовать ее лицо. Его прикосновения были легкими и нежными словно летний ветерок. Неожиданно для самой себя Белла ощутила пустоту и сильное желание. Ничего подобного она еще не испытывала — или скрывала даже от самой себя.

В ушах звучали слова Харриет: «Сердце устанавливает свои собственные правила. Если бы оно подчинялось логике, в мире не было бы разбитых сердец. Но любовь и логика обычно идут разными путями».

И любовь, и логика могут отправляться к дьяволу. Джеймс уезжает. Он больше не является владельцем Уиндмура, а значит, у него нет никаких причин посещать Хартфордшир. Имея свидетельство на право собственности, которое никто не оспаривает, у нее нет необходимости ехать в Лондон. Так что они скорее всего никогда больше не увидятся. Пугающая правда заключалась в том, что она вдова двадцати четырех лет от роду, которой предстоит окончить свою жизнь незамужней. У нее есть только один шанс не расставаться с Джеймсом, один шанс познать то, чего у нее никогда не было и скорее всего никогда не будет, — близость с любимым мужчиной.

Белла накрыла его руку, которая лежала на ее щеке, своей и на секунду прижалась к нему. Потом приподнялась на цыпочки и коснулась губами его губ.

— Белла? — спросил герцог тихим хриплым голосом.

— Да, Джеймс, — выдохнула она.

И она получила что хотела, моментально оказавшись в его объятиях. Он, должно быть, почувствовал ее пустоту, ее отчаянное желание. Его горячие губы впились в ее рот, языки встретились, и желание захлестнуло Беллу с головой.

Она чувствовала, что Джеймс сдерживает себя. А ее подталкивало отчаяние и желание. Ей хотелось, чтобы он дал волю своим самым темным инстинктам, своей обжигающей страсти. Она желала почувствовать его силу, его тепло и — да поможет ей Бог — его опыт любовника. Она стремилась познать его, прежде чем судьба разлучит их.

Белла прижалась к любимому мужчине, и ее руки скользнули под фрак. Тончайшая ткань жилета оказалась удивительно приятной на ощупь. Она вцепилась обеими руками в эту ткань и стала целовать красивое лицо, молча требуя большего.

«Больше, Джеймс. Покажи мне больше. Покажи мне все».