затрещало по швам. Сейчас у тебя всего-навсего три сотни тысяч акций, так ведь?

Стив кивнул:

– И несколько тысяч опционов. Это все.

– Как твой главный партнер по махинациям настоятельно советую тебе подарить самому себе миллион опционов с пятидесятипроцентным дисконтом от текущего рынка. Это будет справедливо, особенно если принять во внимание, что мы с тобой разделим их пополам. Все они будут зарегистрированы на твое имя, так что Комиссия не наложит на сделку запрета. А когда придет время продавать, ты просто скинешь их мне вместе со всем остальным.

Сапожник улыбнулся и протянул мне руку:

– Крайне благодарен тебе, Джей Би. Я никогда ничего не говорил тебе, но меня эта тема определенно беспокоила. Но я знал, когда настанет время, мы что-нибудь придумаем.

Мы оба поднялись с мест и крепко обнялись – настоящие мафиози! Понятно, что в этом ресторане наши объятия не вызвали ни одного косого или хотя бы любопытного взгляда.

Потом мы снова сели, и Стив сказал:

– Почему бы нам вместо миллиона не сделать полтора? Каждому по семьсот пятьдесят штук?

– Нет, – сказал я, ощущая приятное покалывание в кончиках пальцев. – Не люблю работать с нечетными числами, это к неудаче. Лучше округлим до двух лимонов. Так даже проще делить – по миллиону опционов у каждого.

– Идет! – согласился Сапожник. – И поскольку ты самый крупный акционер компании, нам даже не нужно созывать для этого заседание совета директоров! Все строго по закону, так?

– Ну, – я задумчиво почесал подбородок, – как твой главный партнер по махинациям настоятельно рекомендую тебе воздержаться от упоминания всуе понятия «закон». Ну, за исключением разве что уж самых запущенных случаев. Но, поскольку ты уже выпустил джинна из бутылки, я, пожалуй, рискну от всего сердца одобрить эту сделку. Кроме того, мы просто вынуждены все это провернуть, так что нашей вины в этом нет. Запишем это как типичный пример честной игры.

– Согласен, – сказал довольный Сапожник, – это нам неподвластно. Здесь действуют странные силы – куда более мощные, чем скромный Сапожник и не такой уж скромный Волк с Уолл-стрит.

– Мне нравится ход твоих мыслей, Сапожник. Когда вернешься в офис, позвони своим юристам и вели им подписать задним числом протокол прошлого заседания совета директоров. Если они станут упираться, скажи, чтобы позвонили мне.

– Нет проблем, – кивнул Сапожник, только что разом увеличивший свою долю на сорок процентов. Потом он понизил голос и произнес заговорщическим тоном: – Послушай, если хочешь, можешь не говорить об этом Дэнни. – Он хитро улыбнулся. – А если он спросит меня, я скажу, что все они мои.

Боже! Он был готов интриговать за спиной друга и нанести ему удар в эту самую спину! Неужели он думал, что этим вызовет во мне уважение? Но вслух я говорить ничего не стал.

– По правде говоря, – сказал я, – я недоволен тем, как Дэнни ведет сейчас дела. Он становится словно Джон, едва речь заходит о товарных запасах. Когда я уходил из «Стрэттон», акций оставалось еще на пару миллионов долларов. Теперь практически ничего нет. Какой позор! – Я мрачно покачал головой. – Сейчас «Стрэттон» делает как никогда много денег, и так всегда бывает, если играешь на повышение. Зато теперь Дэнни уязвим, – я пожал плечами. – Ну, как бы там ни было, меня это больше не волнует. И все же я еще не могу порвать с ним окончательно.

– Не пойми меня неправильно, – осторожно начал Стив.

Ах, вот как? А как еще прикажешь понимать тебя, подлец ты эдакий?

– Просто мы с тобой вдвоем проведем ближайшие пять лет, развивая эту компанию. Ты же знаешь, Алана и Брайана тоже не слишком волнует Дэнни. Точно так же к нему относятся Левенштерн и Бронсон. Во всяком случае, именно так они мне рассказывали. Постепенно тебе придется отпустить своих парней, пусть идут своей дорогой. Они навсегда останутся верны тебе, но они хотят строить собственный бизнес, отдельно от Дэнни.

Тут я увидел, что к нам направляется Тони Федеричи в своем белом наряде шеф-повара и с кувшином кьянти в руке. Я поднялся, чтобы поприветствовать его.

– Привет, Тони! Как поживаешь?

Кого замочил в последнее время?

Потом сказал:

– Тони, хочу познакомить тебя с моим близким другом. Это Стив Мэдден. Мы партнеры по обувной компании в Вудсайде.

Стив тут же встал с места и с широкой улыбкой сказал:

– Привет, Крутой Тони! Тони Корона! Я много слышал о тебе. Я вырос на Лонг-Айленде, но даже там все знали о Крутом Тони. Приятно познакомиться!

С этими словами Стив протянул руку вновь обретенному другу, Крутому Тони Короне, которому очень не нравились оба этих прозвища.

Я подумал, что теперь можно ждать чего угодно. Может, на этот раз Тони проявит милость и не станет прямо сейчас отрывать Стиву яйца? Чтобы Сапожника могли хотя бы похоронить в целости.

Я смотрел на костлявую бледную руку Стива, повисшую в воздухе в ожидании рукопожатия, но Тони не торопился протягивать свою. Я взглянул на его лицо. Казалось, он улыбался, но это была улыбка садиста- тюремщика, адресованная заключенному из камеры смертников – словно он спрашивал его, что бы хотел приговоренный получить на последнюю трапезу перед казнью.

Наконец, Тони хоть и нехотя, но все-таки протянул руку.

– Приятно познакомиться, – бесстрастным тоном произнес он. Его темные брови были похожи на два смертоносных луча.

– И мне ужасно приятно познакомиться с тобой, Крутой Тони, – продолжал вести себя неправильно Сапожник. – Я слышал только самые лучшие отзывы об этом ресторане и собираюсь стать тут частым гостем. Если я позвоню, чтобы заказать столик, я так и скажу, что я друг Крутого Тони Короны! Можно?

– Да ладно тебе, – нервно улыбнулся я. – Давай лучше вернемся к делу, Стив.

Потом я повернулся к Тони и сказал:

– Спасибо, что подошел к нам поздороваться. Как всегда, приятно было поговорить с тобой.

При этом я закатил глаза и покачал головой, словно говоря: «Не обращай внимания на моего друга, он дурачок».

Тони закивал и отошел от нас. Возможно, отправился к стойке бара, чтобы «заказать» Стива.

Я сел на место и тоже покачал головой.

– Да что это с тобой, Сапожник, черт побери? Никто не смеет называть его Крутым Тони. Никто! Теперь тебе конец.

– О чем это ты? – спросил ни о чем не подозревавший Стив. – Разве я ему не понравился? – Он явно занервничал. – Или я ошибаюсь?

Тут к нам подошел Альфредо – здоровенный метрдотель.

– Вас просят к телефону, – сказала эта гора мышц. – Вы можете взять трубку на стойке. Там спокойно, никто вам не помешает.

И он улыбнулся.

О-хо-хо! Они возложили на меня вину за поведение моего друга. Я совершил серьезный проступок в глазах итальянских мафиози, хотя мне, еврею, недоступны были все тонкости. Суть в том, что, приведя Сапожника в этот ресторан, я как бы поручился за него, и вот теперь мне придется нести наказание за его дерзкое поведение. Я улыбнулся Альфредо и поблагодарил его. Потом вышел из-за стола и направился к бару – а может, и прямиком в морозильник, к мясным тушам.

Взяв трубку, я украдкой огляделся и сказал:

– Алло! – ожидая услышать в трубке гудок, а на горле почувствовать удавку.

– Привет, это я, – сказала Джанет. – У вас какой-то странный голос. Что случилось?

– Ничего, Джанет. Зачем ты звонишь?

Мой голос действительно звучал немного резче обычного. Наверное, действие кваалюда подходило к концу.

– Извините, что я до сих пор жива! – обиделась чувствительная Джанет.