рюкзачок казино, я перебросил его через плечо. Эллиот, однако, собирался продолжить игру, поэтому оставил свои фишки на столе под присмотром вооруженной охраны.

Поднявшись наверх, мы пошли по длинному коридору, который упирался в огромную двустворчатую дверь; по обеим ее сторонам стояли на страже полицейские в форме. Они распахнули перед нами двери, и мы попали в огромную комнату, где бушевал мальчишник. Мы с Эллиотом замерли на месте – перед нами предстала живая картина из жизни Содома и Гоморры. Задняя стена была сделана от пола до потолка из зеркального стекла. Комната была полна людей – они танцевали и занимались любовью. Казалось, пол и потолок двигались навстречу друг другу, стремясь поменяться местами. Запах секса и пота смешивался с резким запахом высокосортной марихуаны. Музыка играла так громко, что, казалось, резонировала моя собственная глотка. Полдюжины нью-йоркских копов наблюдали за порядком.

В дальнем углу комнаты омерзительного вида проститутка – голая, покрытая татуировками, с оранжевыми волосами и лицом бульдога – сидела на высоком барном стуле, широко раздвинув ноги. Перед ней выстроились двадцать обнаженных стрэттонцев, ожидающих своей очереди трахнуть ее.

В этот момент мне стало омерзительно все, вся моя жизнь. Так низко «Стрэттон» еще не опускался. Единственным выходом было пойти в свой номер и вмазать себе пять миллиграммов занакса, двадцать золпидема и тридцать морфина. Что я и сделал. Потом закурил было косячок и тут же провалился в глубокий сон без сновидений.

Я проснулся от того, что Эллиот Лавинь тряс меня за плечи. Было уже раннее утро, и он спокойно объяснил мне, что нам нужно немедленно уезжать из Лас-Вегаса. Обрадовавшись, что весь этот ад кончился, я быстро собрал вещи, но, когда открыл сейф, обнаружил, что там пусто.

– Вчера мне пришлось занять у тебя денег, – крикнул мне Эллиот из соседней комнаты. – Мне немного не повезло.

Выяснилось, что он проиграл два миллиона.

Спустя неделю Эллиот, Дэнни и я отправились в Атлантик-Сити, чтобы Эллиот попробовал частично компенсировать свои потери, но там он проиграл еще миллион. Следующие несколько лет он продолжал проигрывать, пока не проиграл все, что у него было. Сколько именно он проиграл, так и осталось предметом досужих размышлений, хотя по самым приблизительным подсчетам выходило что-то от двадцати до сорока лимонов. Так или иначе, но Эллиот полностью разорился. Он задолжал по налогам, задолжал мне с наличными, да и физически превратился в развалину. Он теперь весил не более ста тридцати фунтов, его кожа приобрела такой же коричневатый оттенок, как его контрабандный кваалюд, и я был искренне рад, что сам принимаю только настоящее дерьмо, изготовленное на фармацевтической фабрике (всегда и во всем надо найти положительные моменты – даже в самом отрицательном).

И вот теперь я сидел на заднем дворе дома в Индиан-Крик-Айленд, любуясь далекими очертаниями Майами. Вместе со мной за столом сидели Эллиот Лавинь, Гэри Делука и близкий друг Эллиота Артур Винер, лысеющий богатый кокаинист лет пятидесяти. У бассейна расположились дамы: прелестная Герцогиня, изможденная Эллен, а также Сонни Винер, жена Артура. К часу дня стало жарко, на небе не было ни облачка.

Я спросил Эллиота, какую цель ставит перед собой компания «Стив Мэдден Шуз» в отношениях с сетью универмагов «Мейси», которая, похоже, недовольна появлением в универмагах корнеров компании «Стив Мэдден Шуз».

Улыбающийся Эллиот Лавинь, успевший съесть пять таблеток кваалюда, произнес нечто весьма бессвязное, посасывая из бутылки холодное пиво «Хайнекен».

– Похоже, он сказал, что мы должны говорить с сетью «Мейси» с позиции силы и заявить им, что не можем открывать наши отделы по одному, – перевел я для Гэри. – Нам нужно делать это сразу во всем регионе, а затем в следующем, чтобы в конечном счете иметь свой корнер в каждом универмаге «Мейси» в любом уголке страны.

– Хорошо сказано, Джордан, – одобрил Артур, – отличный перевод.

И окунув крошечную ложечку во флакон с кокаином, который он держал в руке, с силой втянул порошок левой ноздрей.

Эллиот посмотрел на Делуку, кивнул и приподнял брови, как бы говоря: «Вот видишь, меня не так уж трудно понять».

Тут к нам подошел скелет жены Эллиота и обратился к своему мужу:

– Эллиот, дай мне таблеточку, мои все кончились.

Эллиот отрицательно покачал головой и показал ей средний палец.

– Какая же ты сволочь! – жалобно сказал скелет. – Ну, погоди! В следующий раз, когда ты скажешь, что у тебя кончились таблетки, я тоже пошлю тебя!

Я взглянул на Эллиота – его голова безвольно качалась из стороны в сторону. Это был верный признак того, что сейчас он впадет в полубессознательное состояние.

– Послушай, Эл, – сказал я, – хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть, чтобы ты немного пришел в себя?

Эллиот широко улыбнулся и пробормотал:

– Сделай мне первоклассный чизбургер!

– Нет проблем! – ответил я, поднялся и пошел на кухню, чтобы сделать ему первоклассный чизбургер. В гостиной меня перехватила Герцогиня, на которой был совсем узенький небесно-голубой бразильский купальник-бикини.

– Я больше не могу выносить эту Эллен! – процедила она сквозь зубы. – Она больная на всю голову, я не хочу больше видеть ее в своем доме. Она все время нюхает кокаин, а потом бессвязно бормочет что-то. Все это отвратительно! Просто невыносимо! Ты не торчишь вот уже почти месяц, и я не хочу, чтобы тебя окружали торчки. В этом нет ничего хорошего для тебя.

Я пропустил мимо ушей половину того, что сказала Герцогиня. То есть я все слышал, но куда больше меня волновала ее прелестная грудь (которую она недавно увеличила до третьего размера).

– Успокойся, милая, Эллен не такая уж плохая. Кроме того, Эллиот – один из моих самых близких друзей, так что этот вопрос не подлежит обсуждению.

Не успели эти слова слететь с моих губ, как я понял, что совершил ошибку. В следующую секунду правая рука Герцогиня мелькнула в воздухе в молниеносном хуке, однако за тот месяц, что я не употреблял наркоту, ко мне вернулись мои кошачьи рефлексы, и я с легкостью увернулся.

– Остынь, Надин, – сказал я и засмеялся. – Не так-то легко ударить меня, когда я трезв.

Надин тоже широко улыбнулась, закинула руки мне на шею и сказала:

– Я так горжусь тобой. Ты сейчас совсем другой человек. Даже спина у тебя меньше болит, правда?

– Да, немного меньше, – ответил я, – терпеть можно. Но еще далеко до полного излечения. Как бы то ни было, мне кажется, что я справился с зависимостью от кваалюда. И я люблю тебя еще больше, чем прежде.

– Я тоже люблю тебя, – промурлыкала она, округлив губки. – Я сержусь только потому, что Эллиот и Эллен – это зло. Он очень плохо влияет на тебя, и, если он останется здесь надолго… ну, ты знаешь, о чем я.

Она подарила мне влажный поцелуй в губы и прижалась ко мне всем телом.

Вся кровь хлынула куда-то в самый низ живота, в самый пах. Я подумал, что в словах Герцогини есть зерно истины.

– Знаешь что, – сказал я, – если ты согласишься быть моей сексуальной рабыней до конца недели, я переселю Эллиота с женой в отель. Идет?

Герцогиня широко улыбнулась и ласково погладила именно там, где надо.

– Договорились, милый. Твое желание для меня закон. Убери их отсюда, и я вся твоя.

Пятнадцать минут спустя Эллиот мусолил свой чизбургер, а я говорил по телефону с Джанет, прося ее заказать Эллиоту и Эллен номер в шикарном отеле в тридцати минутах от моего дома.

Неожиданно Эллиот с полным ртом недожеванного чизбургера вскочил с места и нырнул в бассейн. Через несколько секунд он вынырнул и жестом предложил присоединиться к нему для подводного соревнования. Мы с ним всегда так делали – спорили, кто дальше проплывет под водой. Эллиот был сильным пловцом, поскольку вырос на берегу океана, так что он имел некоторое преимущество. Но,