начало закрадываться отчаяние. И теперь, когда он шел по коридору Здания правления в Первой колонии, Тероенза придумывал ответы на все обвинения, которые Арук мог бы кинуть ему в лицо. Производительность росла; рабочие трудились эффективно; проводились исследования новых сегментов рынка например, те нала-квакши Киббик настаивал, что его дядя непременно должен их попробовать. Аруку они очень понравились. Дурга тоже попробовал и заявил, что вкус его не впечатляет, но Арук полюбил есть этих уродливых амфибий и приказал Тероензе проследить, чтобы на каждом корабле, идущим с Илезии на Нал Хутту, был груз этих земноводных.

Тероенза вошел в собственный офис, изо всех сил стараясь скрыть нервозность.

Я здесь, Ваше великолепие, сказал он Аруку.

В кабинете присутствовали только Арук и Дурга. Арук; бросил хмурый взгляд на Тероензу.

Нам нужно поговорить, жрец, сказал он. Плохо дело, все еще хуже, чем я думал.

Да, Ваше великолепие?

Я отменяю твой отпуск, жрец Я хочу, чтобы ты остался здесь и ввел Киббика в курс дела. Он абсолютно ничего не знает об операциях, проводимых на Илезии! И это твоя вина! Тероенза, ты забыл, кто настоящие правители Илезии. Ты стал надменным и мнишь себя главой. Это недопустимо. Тебя нужно научить знать свое место, жрец Когда ты научишься служить, играть подчиненную роль в управлении этой планетой, ты будешь награжден. Только тогда ты сможешь вернуться на Нал Хутту.

Пока Арук говорил, Тероенза не произнес ни слова. Когда хатт наконец завершил свою тираду, т'ланда Тиль вдруг понял, что ему хочется попросту отказаться от всего, уйти ото всей этой нелепой ситуации. Киббик идиот, ничто и никто не может его исправить! А Тероенза не видел Тиленну уже целый год. Что, если она решит связать свою жизнь с кем-то другим только потому, что его так долго нет? Как он может требовать от нее верности в такой ситуации? Ненависть бурлила в нем, но огромным усилием воли он сумел не показать этого.

Все будет сделано, как пожелаете, Ваше великолепие, пробормотал Тероенза. Я сделаю все как можно лучше.

Уж сделай, грозно прорычал Арук. Свободен. Ярость распирала Тероензу, когда он шел в свои апартаменты, но, придя туда, он уже был спокоен. Странное ледяное спокойствие овладело им. Он опустился в гамак и отпустил мажордома.

Если бы можно было выразить его мысли одним словом, это было бы слово довольно.

После нескольких минут раздумий Верховный жрец потянулся за комлинком. Пальцы сами отбарабанили код, который он помнил все эти месяцы. Затем он набрал сообщение: Я готов разговаривать. Что вы можете предложить?

Победным сильным тычком он нажал кнопку отсылки сообщения.

Тероенза откинулся в своем гамаке, и впервые за шесть месяцев он был в мире со вселенной.

В темный, напоминающий пещеру зал дворца Джаббы Хатта на Татуине вошел человек в мандалорском доспехе. Прошло много лет с тех пор, как он впервые убил другого человека и заплатил дорогую цену за свое преступление.

Хотя сейчас он почти примирился с собственным прошлым (почти собственным, учитывая, кем он был). Его гораздо больше интересовало, кем он стал А за несколько лет он стал самым известным охотником за головами, которого в Империи боялись больше остальных. Он не числил себя среди имперских охотников, хотя время от времени работал на Империю. Он не входил в Гильдию, хотя не гнушался брать заказы и там Нет, Боба Фетт ни от кого не зависел Он сам назначал себе рабочее время, сам решал, какие заказы брать, а какие нет, и жил по своим собственным правилам.

На середине лестницы, ведущей в тронный зал, охотник остановился, чтобы оглядеться по сторонам. Полутьма воняла немытыми потными телами, алкоголем и была наполнена грохочущей музыкой. Повсюду раскачивались в танце или валялись тела. Взгляд охотника проследил за движениями тви'лекк-танцовщиц, пару секунд Боба позволил себе полюбоваться на их гибкие точеные тела. Впрочем, охотник в мандалорском доспехе был не из тех, кто тешит себя плотскими радостями. Он был слишком дисциплинирован для этого. Единственную радость, ради которой он жил, приносила охота. Ну а деньги были дополнением, необходимым бонусом, средством завершить начатое. Лишь охота воспитывала и выкармливала его, поддерживала в нем силы, уверенность и сосредоточенность.

Как только Фетт спустился по лестнице, управляющий Джаббы, тви'лекк Лобб Геридо, протолкался сквозь толпу к охотнику за головами, кланяясь, елейно улыбаясь и бормоча приветствия на испорченно общегалактическом. Боба Фетт не стал на него тратить время.

Расставаться с оружием не хотелось, но поскольку его ни за что не подпустили бы к хатту с тяжелым карабином в руках, Фетт аккуратно положил карабин на нижнюю ступень. Там же пришлось оставить гранатомет. Охотник по-прежнему был достаточно опасно вооружен, чтобы убить Джаббу и сровнять с землей почти весь дворец (ну, весь это перебор, но за тронный зал Фетт ручался), и Джабба об этом знал. Впрочем, еще он знал репутацию Бобы Фетта как абсолютно честного человека. Джабба заплатил, чтобы охотник пришел к нему и выслушал предложение. Если бы за голову Джаббы была назначена весомая награда, Фетт в жизни не согласился бы на встречу.

Оставив оружие на ступенях, Фетт прошагал через толпу к помосту, на котором возлежал хозяин дворца, возвышаясь над собравшимися. Воздушные фильтры шлема не спасали от вони, исходившей от Джаббы. Так могла бы благоухать вековая заплесневелая помойка

Хатт жестом велел оркестру умолкнуть. Боба Фет остановился перед помостом и едва заметно склонил защищенную шлемом голову.

Посылал?

Я ждал тебя, Джабба, как всегда, говорил на родном языке Ты понимаешь меня, охотник за головами?

Фетт опять кивнул: да.

Хорошо. Геридо, выстави всех из помещения и сам не забудь оставить нас в покое.

Слушаюсь, хозяин, пробормотал тви'лекк. Некоторое время он метался по залу, только головные хвосты