— Это была не самая удачная идея, — проворчал Макрон, щурясь в темноту.

За бортом судна был слышен мягкий плеск разбивавшихся о корпус на некотором расстоянии волн. Небольшой залив, выбранный в качестве места для засады, расстилался вокруг них сплошной чернотой, а впереди, в направлении, противоположном берегу, небо и море сливались в мрачном, грозном единстве.

— Тут же ничего, на хрен, не видно, — гнул свое Макрон.

— Так в том и задумка, — терпеливо отозвался Катон. — Это сработает на нас, поверь мне.

Сам он едва различал усталое выражение лица сидевшего с ним рядом на палубе друга. Вокруг в строгом молчании вдоль бортов биремы сидели, держа оружие наготове, бойцы корабельной пехоты. Над палубой были подняты легкие фальшборты, чтобы придать боевому кораблю облик торгового судна. После шестидневного поиска вдоль побережья в замаскированном виде они наконец привлекли внимание алчных пиратов. И то сказать, с расстояния, тем более в темноте, мягко покачивавшуюся на волнах бирему вполне можно было принять за нечто куда более беззащитное, а стало быть, и соблазнительное.

Признаки жизни виднелись только на берегу — несколько костров, возле которых вповалку спали матросы с биремы. Двое, их фигуры смутно вырисовывались в свете огня, стояли на часах: на фоне того же свечения обрисовывался, если смотреть с моря, силуэт биремы. Как раз на этом и строил Катон свой расчет. Где-то там, в море, затаились три корабля, которые следовали за биремой всю вторую половину дня. Они проявляли осторожность, держались на горизонте и не спешили наброситься на казавшуюся подозрительно легкой добычу. Правда, на биреме делали все, чтобы развеять их подозрения. Сначала пиратов подпустили близко, якобы в силу того, что их проворонили наблюдатели. Потом, в последний момент, «обнаружив» угрозу, пустились наутек и удирали до наступления темноты.

Пираты, в свою очередь, вели свою игру. Сначала устремились в погоню, потом «прекратили» ее и даже повернули вдоль берега в обратном направлении. Как только те оказались вне видимости, Катон приказал править к берегу и бросить якорь в заливе, который присмотрел за день до того и счел подходящим для ловушки. На берегу, у самой воды, были укрыты готовые вести стрельбу катапульты, а неподалеку в тени утеса дожидались своего часа, чтобы сняться с якорей и устремиться на веслах в бой, еще две биремы. Если пираты попадутся на наживку, их шансы на спасение будут весьма невелики.

Когда Катон в очередной раз прокручивал в голове детали этого плана, его вдруг ударило страшное сомнение. А что, если пираты не притворно, а на самом деле прекратили погоню и сейчас не таятся во мраке, готовясь к нападению, а спокойно дрыхнут где-нибудь во многих милях отсюда? Тогда поутру все — и корабельная пехота, и моряки, издерганные донельзя всеми этими гонками, маскарадом и близостью противника, — вконец взбесятся и сочтут своего центуриона никуда не годным болваном. А после поражения на море и недавних пиратских набегов на побережье это будет еще одним тяжким ударом по воинскому духу. Катон не сомневался, что если засада закончится неудачей, других попыток Вителлий предпринимать не станет, и, таким образом, Телемах одержит победу над флотом Рима. Это опять же может послужить опасным воодушевляющим примером для других пиратов, затаившихся в заливах и бухтах Средиземноморья. И уж конечно, император не проявит милосердия к тем, кто будет в ответе за такое положение дел.

Поерзав, Макрон приподнялся, вгляделся в темноту за бортом и, раздраженно фыркнув, вновь опустился на палубу рядом с Катоном.

— Говорю тебе, они не полезут, — тихо произнес он. — Мы и так уже шесть часов дожидаемся, только время попусту теряем.

— Терпение! — шикнул на него Катон. — Они явятся.

— С чего ты взял?

— Они ведь пираты, верно?

— Очень даже, на хрен, толковые пираты, — угрюмо буркнул Макрон. — Они это показали с самого начала. Что заставляет тебя думать, будто они клюнут на твою приманку?

— Ты вот о чем подумай. Они месяцами потрошили суда. Но в результате все меньше и меньше купцов стало решаться покидать порты, и этим грабителям крупно повезло, если за последний месяц или около того им вообще досталась хоть какая-то добыча. Бьюсь об заклад, до нас они уже долго в глаза не видели торгового судна. Ну не устоять им перед таким соблазном: я жизнь готов на это поставить!

Макрон хмыкнул.

— Ты уже поставил. И свою, и мою заодно.

Катон пожал плечами.

— Тогда тем более молись, чтобы я оказался прав.

— А если они не явятся?

Но Катон не ответил, он замер и напрягся, чуть склонив голову в сторону.

Макрон толкнул его локтем:

— Ну?

— Тссс! — Катон, не двигаясь, всматривался в море.

— Что там?

— Не уверен… Вот там, глянь!

Катон указал на темный массив ближайшего мыса. Макрон, напрягая взгляд, посмотрел туда, куда указывал его палец.

— Ничего не вижу.

— Ничего?

Макрон покачал головой.

— Я тоже, — признал Катон и издал легкий смешок.

— Очень, на хрен, весело. А уж как будет весело, когда император велит нас… — Макрон осекся и ткнул Катона локтем: — Глянь-ка, похоже, ты все-таки был прав.

Катон повернулся — и вдруг, словно тот материализовался из сумрака, увидел вражеский корабль. Пираты, чтобы быть менее заметными, укоротили составную мачту и обернули весла тканью, чтобы приглушить их плеск. Они медленно скользили по заливу менее чем в полумиле от цели.

— Передай по цепи! — шепнул Макрон на ухо ближайшему бойцу. — Враг на виду. Всем быть наготове, но без сигнала не двигаться. Давай!

Боец наклонился в темноте к соседу, чтобы передать приказ, а оба центуриона вновь повернулись к приближавшемуся кораблю. Катон сжал руку другу.

— Там… смотри. Еще два. Похоже на то, что мы разделаемся с ними всеми.

— Собираешься атаковать первым?

— Да.

Они следили за тем, как вражеские корабли продвигались по заливу, становясь все различимее по мере того, как каждый взмах весел подносил их ближе. Скоро уже стал слышен приглушенный плеск воды, в которую опускались и поднимались весла и которую рассекали носы пиратских кораблей. На носовых палубах виднелись темные тени: там уже сгрудились в неподвижности и молчании абордажные команды. Макрон медленно обнажил меч, крепко взялся левой рукой за борт и посмотрел на Катона.

— Нет. Рано! — шепнул тот и взглянул мимо Макрона на ближайшего бойца, державшего наготове абордажный крюк, прикрепленный к свернутому на палубе тросу. Поймав его взгляд, он указал рукой вниз, и боец, сообразив, пригнул голову.

Враг был уже близко, и сердце Катона в ожидании неминуемой схватки билось все быстрее, мысли мелькали в голове, во рту пересохло. Еще чуть-чуть, и вокруг него разразится яростный хаос. Три центурии корабельной пехоты неподвижно скрючились за надстройками, и Катон ощущал их смешанные чувства: возбуждение, ярость, готовность убивать и страх. Около двухсот пятидесяти воинов, все с белыми повязками на головах, чтобы их не путали с чужаками. Но сколько пиратов находится на тех судах, что идут сейчас на сближение? Примерно по сотне на каждом? Битва будет нелегкой — во всяком случае, пока не подоспеют на помощь еще две затаившиеся биремы. Но зато, когда те подойдут, участь пиратов будет решена.

Теперь сквозь мягкий плеск воды Катон уже слышал приглушенные приказы: в голосе отдававшего их вожака отчетливо звучало возбуждение. Центурион улыбнулся. Пираты считали, что их приближение никем не замечено, и надеялись оказаться на палубе торгового судна прежде, чем там поднимут тревогу. И вот нос