фронте то затихали, то возобновлялись с невиданной ранее силой регулярно.
– Я слушаю тебя дальше, – внимательно глядя на Александра, сказал комиссар.
– Исходя из того, что еще два контейнера должны быть отправлены в ближайшие дни, я делаю предположение, что одновременно с Кольмаром и Амстердамом нечто подобное готовится и в других крупных городах Европы. А заказ на срочную доставку новой партии контейнеров с anthrax'ом, которые пытались добыть через Владилена Юрьевича Столбова башкирские «черные ангелы», говорит о том, что угроза нависла над всей Европой, и население ни одной страны не может засыпать спокойно, со светлой надеждой на завтрашний день. Хотя я и не думаю, что все контейнеры должны быть использованы согласно общему плану. То есть, я даже уверен в обратном… – судя по всему, в голову Басаргину пришла новая мысль, и он остановился, формулируя ее.
– Не понял, – сказал Зураб. – Оружие попадает в руки террористам, и они не решаются его использовать после того, как использовали уже несколько раз?
Басаргин замотал головой:
– Не совсем так. Оружие контролируют не сами террористы. Они получают его порциями для конкретных целей от человека, который себя террористом по большому счету не считает. То есть он является террористом с точки зрения закона, но цели у него, скорее всего, не террористические.
– Какие тогда? – Зураб даже фыркнул от недоверия.
– Экономические.
Вошла Александра.
– Перемирие подписано? – спросил Костромин.
– Так точно, господин комиссар, – улыбнулась Александра.
– Тогда посмотри на распечатки на столе. Можешь что-нибудь сказать про этих людей?
Александра рассматривала долго. Все листы отложила, кроме тех, где были изображены Джошуа Гольдрайх и Леопольд да Салазар.
– И что?
– Первые ничего не говорят. Обыкновенные озлобленные и не очень умные люди. Про этого человека я уже сегодня говорила. Новые фотографии только подтверждают мое прежнее мнение. Только еще…
– Что – еще?
– Еще у него во взгляде добавилось мирное удовлетворение. Такое бывает, когда человек удовлетворен своими делами.
– Понятно…
– Что касается второго человека… Пожилого…
– Ну-ка, ну-ка… Этот человек для нас загадка.
– Это не загадка, а театр, – сказала Александра убежденно. – Он изменил цвет глаз, но не изменил их выражение. Посмотрите…
Она подняла со стола Басаргина стопку прежних донесений и вытащила лист с распечаткой фотографий Пьера Лальера. Сравнила еще раз.
– Да. Могу стопроцентно сказать, что это один и тот же человек. Без сомнений. Морщины, конечно, изменяют овал лица. Здесь можно спутать и даже умышленно подтянуть какие-то стороны, чтобы овал стал совсем иным. Но морщины делаются очень легко и незаметно для окружающих. Вот избавиться от них бывает гораздо труднее. Я имею в виду избавиться от настоящих морщин. Помолодеть старому человеку так, чтобы его не узнали, практически невозможно. А молодому загримироваться под старика – пара пустяков. Еще… Вот эта фотография. Здесь они сняты под одним углом. Смотрите… Седина не скрывает абрис уха. Видите. Черточка к черточке, несмотря на то что под ухом тоже сделаны морщины. Да, это один человек, могу поспорить на свой диплом.
Мужчины переглянулись, сами рассмотрели распечатку фотографий повторно и переглянулись еще раз.
– Вот и недостающее звено, о котором я говорил. – У Басаргина даже глаза заблестели. – Теперь цепочка замкнулась, и ее уже трудно разорвать. Можно только добавить новое звено.
– Добавляй, – сказал, садясь, комиссар.
Но добавить Александр не успел. Телефонный звонок от генерала Астахова заставил его нажать на кнопку спикерфона.
– Слушаю вас, товарищ генерал, – сказал в микрофон Костромин.
– Станислав Сергеевич, от вас кто-то поедет встречать самолет из Уфы? Мы сажаем его во Внукове вместо Домодедова. Вопрос удалось решить без проблем. Можно уже выезжать. Там будут работать офицеры из «наружки». Они не знают Тобако в лицо. А у него могут быть важные сведения для немедленной оперативной разработки.
– Да, спасибо, товарищ генерал, за приглашение. Мы там будем.
– Я поеду, – сказал Басаргин. – Владимир Васильевич, передайте «наружке» номер моей машины.
Не успел Александр поставить свою машину на стоянку, как к нему подошел человек и остановился, дожидаясь, когда откроется дверца джипа.
Басаргин показал рукой и открыл правую дверцу, давая возможность подошедшему сесть в салон.
– Добрый день, Александр Игоревич.
Лицо было знакомо по прежней работе в ФСБ. Много людей встречается в коридорах большого здания. Знать всех невозможно, но лицо, примелькавшись, запоминается. Александр протянул для пожатия руку.
– Уже глубокий вечер.
– Да, конечно… Извините… Я – подполковник Сысоев. Генерал предупредил нас о вашем появлении. Мы объявили в Домодедове, что по техническим причинам посадка будет произведена в аэропорту Внуково. С места сорвалось шесть машин. Нам передали номера по связи. Из них с лицами кавказской национальности только две. Но прилетевших должно быть трое, поэтому мы выделили только одну машину, поскольку во второй приехало четыре человека. В первой только двое. Установили радиомаяк и подстраховались.
– Каким образом подстраховались?
– Выставили своих людей на пост ГИБДД. Если выйдет промашка с первой машиной, постараемся исправить на дороге. Тот же вариант проиграем, если поедут на такси.
– А если один на такси, а остальные на машине?
– Запасной «маяк» имеется. Единственное беспокойство – потом этот «маяк» снимать. Не всегда удается, а на списание очень косо смотрят. Кучу актов и объяснительных записок писать приходится.
– Вторая машина, где четыре человека… Что за контингент?
– Типичные.
– Все мужчины?
– Да.
– Может статься и так, что прилетевшие поедут в первой машине, а вторая машина окажется прикрытием.
– Мы этот вариант рассматривали. Значит, на посту ГИБДД поставят второй маяк. Говорят, дело серьезное. Большие силы выделили, не как обычно. Меня самого с дачи вытащили. Я после дежурства отдыхать должен был сутки. Из отпусков троих отозвали. Так обложили, что не проскочат. Все, кажется, предусмотрели…
– Когда самолет?
– Через десять минут посадят, – подполковник посмотрел на часы. – Через семь уже. Вам пора двигаться к выходу. С вашего позволения, я подожду в машине. Моя задача – обеспечить вам связь, если Тобако привезет какие-то сведения оперативного характера. На всякий случай на посту дежурят парни из «Альфы» под видом дорожных инспекторов и омоновцев. Если Тобако что-то новое сообщит…
– Сидите, – согласился Басаргин.
Так и спокойнее, когда в машине кто-то остается. Когда машины даже под родными окнами вскрывают, то человек в виде сторожа помехой не будет.
Басаргин прошел в здание аэровокзала, мимоходом присматриваясь к встречающим. Кавказцев выделил сразу, но только по внешности. Никакого беспокойства они не проявляли и ничуть не походили на личностей подозрительных. Спокойные, уверенные в себе, словно хозяева здесь. Слегка высокомерные, что свойственно большинству чеченцев. Впрочем, если ты занят такой опасной деятельностью, как террористическая, то должен иметь недюжинное хладнокровие. А воспитать в себе подобное качество очень помогает война. Люди, прошедшие войну, в минуты опасности держатся удивительно спокойно. Это Александр прекрасно знал.
Большинство встречающих скопилось у одного из выходов, и Басаргин понял, что посадку самолета уже объявили.
– Здесь, что ли, из Уфы прилетели? – спросил мимоходом одного из чеченцев просто для того, чтобы прочувствовать контакт.
– Здэс, – ответил тот и отвернулся.
Никакого беспокойства.
Пассажиры начали выходить. Тобако появился одним из первых, приветственно махнул рукой, довольно улыбнулся, но направился не к Басаргину, а к служебному входу на досмотре. Александр понял, что Тобако необходимо получить пистолет, который обычно сдается пилотам. Как правило, это не самая быстрая процедура, но Тобако появился в дверях уже через минуту. Уже из одного этого факта можно было сделать вывод, что у Андрея срочные новости и он сумел договориться о быстроте оформления.
Пожав друг другу руки, они отошли в сторону, чтобы можно было спокойно разговаривать, не стараясь кого-то перекричать.
– У этих троих по «дипломату» – весь багаж при себе, – сразу начал докладывать Тобако. – У одного цепочка от ручки перекинута через запястье. Предполагаю, что там деньги. При посадке я выделил того, что был бледнее всех, и «нечаянно» сильно толкнул своим «дипломатом» его «дипломат». Почти ударил. Бедный парень чуть со страха не обгадился. Определенно, там anthrax.
– И что?
– Надо брать!
– А если порошка там нет? А если его вчера или позавчера перевезли? Нет… Надо следить… Здесь чуть не вся «наружка» ФСБ собралась. На встречающую машину поставили радиомаяк.
– Носом чувствую, по поведению, по взглядам, по манере держать себя…
Тобако вздохнул обреченно, хотя и продолжал настаивать.
