глобальную стратегию. Все, что могли сделать Ришелье и его коллеги, заключалось в попытках определить численность неприятельских войск, выставленных против них, и гадать о целях военачальников, для того чтобы собрать достаточное число французских солдат и воспрепятствовать их наступлению везде, где бы оно ни случалось. Они не проводили различий между испанцами и имперцами, невзирая на решимость Ришелье объявить войну лишь первым. Членов совета заботили главным образом издержки, необходимые для содержания большой армии. Они предчувствовали, что возможным разрешением вопроса может быть предоставление войскам большей свободы Жить за счет сельской округи, «Не отступая в то же время слишком далеко от дисциплины и повиновения». Одним из способов обеспечить благоразумное поведение в отношении местных жителей заключалось в сдерживании цен на продовольствие; другим способом было разрешение деревенским общинам снабжать войска провизией, дав им надежду на компенсацию. «Короче говоря, — писал Паже, — отсутствие единоначалия, стратегические идеи более чем посредственного Свойства, прискорбное отсутствие финансовых ресурсов — таковы условия, при которых Франция вступила в войну».
Франция начала военные действия, но лишь против Испании. 20 мая, днем спустя после объявления войны, маршалы Шатильон и де Брезе разбили испанцев при Авене, неподалеку от Льежа, возбудив ненависть местного населения варварским поведением французских солдат. Дезертирство и болезни также собрали свою дань, и армия вскоре превратилась в настоящий сброд, который голландцам пришлось отправлять на родину морем. Таков был бесславный конец кампании. Ришелье выразил свою горечь в письме королю: «Мое сердце обливается кровью, узнав о той нищете, в которой полностью погибла фландрская армия… Это куда как важно для короля, ибо та власть достойна презрения, чьи войска гибнут от нищеты».
Впрочем, кардинала не порадовала и Италия. 11 июля, после того как герцог де Роан занял большую часть Вальтелины, Франция подписала договор с герцогами Савойи и Пармы о совместном завоевании Миланского герцогства. Но Ришелье не удалось сойтись с другими итальянскими государствами, и последующая кампания выдохлась, едва успев начаться.
Война в Германии также началась для Франции плохо. 30 мая герцог Саксонии изменил шведам, перейдя на сторону императора. Курфюрст Бранденбургский вскоре последовал его примеру. Другие князья и большинство имперских городов приняли условия Пирнских прелиминариев. От Гейльброннской лиги сохранилась лишь горстка мелких князей. Некоторые превратились в беглецов, другие располагали незначительными воинскими контингентами. Людовик XIII дал согласие финансировать Вильгельма Гессе-Кассельского и его 10-тысячную армию. Другим уцелевшим протестантским князем был Бернгард Саксен-Веймарский. Он потерял герцогство, но сохранил верность своим войскам. В октябре Людовик XIII согласился субсидировать ему 18-тысячную армию, при условии, что она перейдет в полное распоряжение короля. Взамен Бернгард получал эльзасские земли Габсбургов. Это побудило его удерживать Эльзас и, если возможно, захватить Брейзах у испанских и имперских войск. Таким образом, все, что осталось от великой антигабсбургской коалиции, некогда возглавляемой Густавом Адольфом, представляло собой пару армий, находящихся на содержании Франции. Вся остальная империя была на стороне императора.
Что касается Швеции, то ее союз с Францией всегда был непрочным. Цели Оксенштерны заметно отличались от целей Ришелье: он не воевал с Испанией и был готов заключить сепаратный мир с императором при условии, что шведские завоевания на севере Германии будут гарантированы. Со своей стороны, Ришелье полагал, что интересам Франции в наибольшей степени соответствует всеобщий мир, включающий мир как с империей, так и с Испанией. В течение всего 1635 года шведы сражались в одиночестве. Их главная армия под командованием Баннера безуспешно пыталась пробиться к Богемии, тогда как находящаяся западнее имперская армия, возглавляемая Галласом, принудила герцога Саксен- Веймарского отступить на территорию Лотарингии.
1636 год во Франции потом долго вспоминали, как «год Корби»[68] . Он оказался даже хуже, чем 1635 год. Полагая, что Франция не выдержит совместного нападения испанских и имперских войск, кардинал-инфант договорился с Галласом, что как только тот вторгнется в Бургундию, сам он совершит поход в Пикардию из Артуа…
Ни один риз командующих не встретил серьезного сопротивления. В то время как Галлас осадил Сен-Жан-де-Лон, кардинал-инфант захватил Ла-Капель, а затем Корби, охранявший подступы к Парижу на севере. Баварская кавалерия под командованием фон Верта после захвата Руа и Мондидье достигла стен Компьена и Понтуаза.
Во время девятидневной осады Корби паника охватила французскую столицу, об укреплениях которой никто не. позаботился. Много парижан бежало на юг, но Людовик XIII остался непреклонен. Он обратился к муниципальным властям, судам высшей инстанции, купцам, ремесленникам с призывом собрать деньги, необходимые для набора войск. Всех безработных, способных носить оружие, уговаривали идти служить в качестве волонтеров под командованием маршала де Лафорса. В результате для защиты столицы была собрана армия в 30 000 человек. Тем временем Людовик XIII без какой-либо вооруженной охраны разъезжал по улицам города, обращаясь к прохожим со словами ободрения и поддержки. Ришелье поначалу выказал меньшее мужество. Больной и обремененный заботами, он даже поговаривал об отставке, но, подстрекаемый королем, тоже появился на улицах, где еще совсем недавно люди шумно требовали его казни. Нарочитое спокойствие Произвела должное впечатление: люди успокоились, некоторые даже просили Господа помочь кардиналу добиться успеха. И все же Ришелье был настроен пессимистически. Он предлагал отступить к Луаре, но король отверг эту идею. 1 сентября Людовик отправился на север Франции отвоевывать города, оказавшиеся в руках неприятеля.
Его задача оказалась легче, чем казалось, так как кардинал-инфант, обманутый в своих надеждах получить помощь от немцев Галласа, благоразумно решил отступить перед лицом французского контрнаступления. 14 ноября Корби был отвоеван французами. Тем временем, опустошив Бургундию, имперцы мало чего сумели добиться. Маленький городок Сен-Жан-де-Лон прославился, задержав наступление Галасса, и заслужил прозвище Сен-Жан-Бель-Дефанс[69]. Осенью Галлас был отозван в Германию.
Франция пережила грозу 1636 года. Она выдержала вторжение кардинала-инфанта и волну антифискальных мятежей на юго-западе. Но у Ришелье было мало причин радоваться этому, так как Гастоном Орлеанским и графом де Суассоном был затеян новый заговор, целью которого было его свержение. Вполне понятно, что он начал искать возможность получить передышку. В марте 1637 года барон де Пюжоль сообщил Оливаресу о том, что Ришелье готов вступить в переговоры. Последовали непростые переговоры, лишь подчеркивавшие разногласия, существовавшие между Францией и Испанией. Ришелье стремился заключить перемирие; Оливарес добивался всеобщего мира, основанного на взаимном возвращении завоеванных земель. Каждая из сторон хотела отделить от другой ее союзников, ни одна сторона не была готова пойти на серьезные уступки.
В то время война в Северной Франции в 1637 году фактически приостановилась, важные события произошли в Италии. После смерти Карла Неверского в сентябре 1636 года герцогство. Мантуанское перешло к его вдове, которая была душой и телом предана Испании. Год спустя, 8 октября 1637 года, умер Виктор-Амадей Савойский. Его вдова Кристина, ставшая регентшей, будучи сестрой Людовика XIII, должна была считаться и с двумя двоюродными братьями — кардиналом Морисом и князем Томасом, занимавшими происпанскую позицию. Пьемонт вскоре перешел на их сторону, и герцогине пришлось укрыться в туринской цитадели. В результате она бежала во Францию, но не позволила, чтобы ее сын воспитывался при дворе Людовика XIII. Другая неприятность для Ришелье была связана с Вальтелиной. Герцог де Роан пытался помирить местных жителей с гризонами, но добился лишь того, что отдалил от себя последних и был принужден покинуть долину. Это сделало любое французское вторжение в Италию невозможным, открыв в то же время испанским войскам дорогу в Тироль. Однако далеко не все благоприятствовало Испании в 1637 году. Попытка вторгнуться во Францию из Каталонии закончилась позорным поражением испанцев при Лекате 27 сентября.
В Германии Фердинанд II наконец добился того, к чему так долго стремился: 22 декабря 1636 года его сын Фердинанд был избран римским королем. Он унаследовал Империю со смертью отца, последовавшей 15 февраля 1637 года. Его стремление было восстановить мир и процветание в германских землях, опустошенных недавними войнами и ужасными эпидемиями. К 1637 году Оксенштерна оставил надежды сохранить шведский контроль над Померанией, заключив сепаратный мир с императором. Поэтому он
