— Я вот думаю, — сказал Кирилл, глядя в сторону, — а если у них то же самое?

— У кого? — Марк встрепенулся.

— Там, у Толимана… Вдруг это бич любой высокоразвитой цивилизации? Мы ведь сами породили чуму. И не потому, что хотели. Просто за все нужно платить. И прежде всего за комфорт. За здоровое детство, за долгую жизнь. Природа — тварь хитрая, ее не проведешь, не обманешь.

— Ерунда! — решительно заявил Марк. — Нам не повезло. Слишком увлеклись антибиотиками. Сам знаешь, даже в гигиенические средства добавляли. Перестарались. Может, это вообще наша уникальная черта — мудрить с лекарствами, потому что слабые мы. Потому что отпечаток мора сохранился в генетической памяти. У них там все по-другому.

— Может, и по-другому, — согласился Кирилл, но без уверенности в голосе.

Они помолчали. И Марк решил добавить к сказанному — не столько для напарника, сколько для себя:

— Не сомневайся, дойдет наше послание. Его прочитают и расшифруют. И помогут нам… тем, кто остался… если смогут, конечно… Верю, что смогут.

— Жаль, выпить нечего, — отозвался Кирилл невпопад. — Самый повод, а мы сухие.

— Ну, извини. — Марк улыбнулся без веселости. — Мазевые антисептики надежнее. Тут не до развлечений.

Это было правдой. Обитаемый модуль для прототипа собирали из лунных эвакуационных кораблей — база Шеклтона отдавала все самое лучшее из запасов, порой невосполнимое, но космонавты должны были долететь до финиша и убедиться, что «Зов» сработал. Спирт был бы лишним на корабле, и никто не подумал о том моменте, когда блоки с термоядерными бомбами разойдутся, и двум смертникам останется только ждать, когда взорвется первый блок, который их уничтожит. И никто не подумал, что ожидание будет чудовищно томительным.

— Пойду, выйду, — сказал Марк. — Посмотрю на антенну. Вдруг получится что-то поправить.

— Я пытался, — сказал Кирилл мрачно. — У меня не получилось. Ты, что ли, ловчее?

— Тогда просто гляну на звезды. Давно их не видел. Так… уйти будет спокойнее.

Марк завозился, но Кирилл остановил его:

— Не ходи.

— Почему?

— Скафандры неисправны.

Марк вперился в напарника. Но тот продолжал смотреть в сторону, на настенную контрольную панель.

— Ты свихнулся?

— Нет… Я сам их…

Вспышка ярости была столь сильна, что затмила разум. Марк очнулся, только увидев, что Кирилл задыхается, даже не пытаясь разжать впившиеся в его горло пальцы. Отнял руки. Хасслибэ, сказала бы фрау Мюнхен. Ненависть-любовь. В русском языке нет аналога этому слову.

— Урод, — произнес Марк мертвенно. — Зачем?

Кирилл некоторое время не мог ответить: всхлипывал, булькал, сплевывал. Красная от крови слюна невесомыми пузырьками разлеталась по отсеку.

— Не хотел, чтоб ты знал… Не хотел…

— Говори. Иначе я убью тебя раньше, чем бабахнет первая.

— Тогда убей, — сказал Кирилл просто.

Марк минуту разглядывал напарника, потом, помогая себе руками, вернулся на место.

— Ты лишил меня звезд, — сказал он. — Поэтому должен сказать правду. Зачем ты это сделал? Зачем?!

Марк не ждал быстрого признания и уже соображал, как выбить его из напарника, но тот сломался.

— Их больше нет, — сказал Кирилл. — Никого нет. В Шеклтон пришла чума. Новый штамм. Мутация чего-то банального. Я тогда дежурил, ты спал. Я принял сообщение. И пошел наружу. Вытащил штекер главной антенны. Чуть не сорвался, там сложно. Потом все-таки доковылял. И рассказал тебе байку о метеороиде… Некого больше спасать, понимаешь? Мы последние… И скоро нас тоже не будет… Я думал, хоть ты умрешь в уверенности, что «Зов» был не зря… Мне-то теперь все равно… Ложь во благо…

— Дурак, — сказал Марк. — Не бывает лжи во благо. Что ты сделал со скафандрами?

— Схемы терморегуляции.

— Значит, минут десять у меня будет. — Марк начал выбираться из кресла. — Достаточно.

Он сам поражался своему спокойствию. Наверное, где-то внутри себя Марк давно догадался, что дело не в антенне и не в мифическом метеороиде. Принял, что его мир умер окончательно, что будущего не существует. Но три года — достаточный срок, чтобы свыкнуться с мыслью о собственной смерти. И даже с мыслью о всеобщей смерти.

— Не бросай меня, — попросил Кирилл жалобно- Пожалуйста.

— Пойдем вместе. Не все мечты сбываются буквально.

Кирилл посмотрел снизу вверх, утер окровавленные губы, и в глазах его проступило понимание.

— Да… Ты прав… Я тоже… пойду…

Помогая друг другу, они надели скафандры, выбрались из шлюзовой камеры и встали, ухватившись за поручни. Марк смотрел на неисчислимую россыпь звезд Млечного Пути — на ровный манящий свет миллиардов миров, которые останутся недоступными.

Вселенная дала жизнь землянам, не спрашивая. И теперь отбирала, не спрашивая. Молчаливая. Беспощадная. Прекрасная.

Хасслибэ — это о Человеке и Вселенной.

«Не все мечты сбываются буквально, — подумал Марк, не замечая, как великолепная картина расплывается от слез. — Но главное мы сделали. Наш ослепительный крик пронесется по Галактике. Столетия, тысячелетия. Кто-то его увидит. Кто-то подумает о нас — хотя бы одно мгновение, которое стоит вечности. И в это мгновение он услышит. Мы жили! Мы любили! Мы ненавидели! Мы боролись! Нам не повезло. Пусть вам повезет…»

Мы, профи, к охоте относимся как к игре. Это «чайники» переживают — ах, виртуальное пространство, вторая жизнь — не дай бог погибнуть. В общем, все на полном серьезе. А мы воробьи стреляные — игра она и есть игра.

Конечно, когда бегаешь в «глобусе» и комбезе, обвешанный с ног до головы всякими приспособлениями, то можно запросто угодить под колеса машины или сломать шею где-нибудь в канаве. Связь с реальным миром осуществляют за тебя сонар, радиолокатор, инфракрасный лазер, распиханные по шлему-«глобусу», система, обработав эту информацию, по СВЧ-связи возвращает тебе картинку виртуального мира, где вместо людей — «местные», а вместо архитектуры — плоды фантазии разработчиков. Профи тем от «чайников» и отличаются, что по физическим кондициям нас хоть в спецназ вербуй, в настоящий, разумеется, а не виртуальный.

Да только сегодня я что-то не в форме. Мандраж, что ли? С чего вдруг? Ваня, дружище, ты это кончай, ты же матерый охотник. В трех чемпионатах выжил. Хм — м, Хромой Сикх. Интересно, кто меня этой кликухой наградил? Убей, не помню. В первый раз я себя «Диджитайзером» заявил, молодой балбес.

Затянул молнию комбеза, подстыковал левый разъем-вывод пушки, правый. Достал из нагрудного кармана пачку, закурил. Гребаный мандраж. Ладно, покурили — хватит. Затянул ремни, включил блок питания на поясе. Последний раз — хм, действительно последний? — затянулся и ткнул бычок в пепельницу. Натуральный мандраж. Валерьянки хряпнуть, что ли? Нельзя же, в самом деле, так начинать. Я