— …дурак, — говорит старик, по лицу которого текут слезы. — Дурак, да?

Я не отвечаю. Ему не так уж важны мои слова. Он разговаривает сейчас с тем, кто остался в прошлом. Им есть о чем поговорить друг с другом.

— Ечко-бречко! — выплевывает пан Вроцлав. — Не успеть? Живи, люби, твори, успевай. Ечко-бречко! Ешь, пей, спи! Спи! Спи!!!

Последние слова он выкрикивает. Руки старика — неожиданно твердые и сильные — сжимают мое горло. Лицо его превращается в зловещую маску. Все вокруг темнеет и теряет очертания. Границы реальности начинают сжиматься.

«Ечко-бречко…» — успеваю подумать я…

Когда я открыл глаза, то обнаружил себя сидящим на скамейке в центральном парке культуры и отдыха. «Зачем столь вычурное название, если никакого другого парка в городе нет?» — в очередной раз задался я вопросом, чувствуя, что произошедшее должно осесть в голове. Словно игрушка с домиками и снежинками, которую изрядно растрясли, я сидел и ждал, пока снегопад прекратится.

В какой-то момент я осознал, что мне холодно, ибо осеннее хмурое утро не способствует длительному времяпрепровождению на улице. А еще я был голоден.

Найдя неподалеку круглосуточное кафе, я заказал горячий кофе и несколько бутербродов, после чего принялся раскладывать факты по полочкам.

Итак, предсказание Алины сбылось. Мой неведомый гуру посетил меня в третий раз. Показал очередную часть истории. Разнервничался и вновь попытался убить. К счастью, у него в очередной раз не вышло.

Но ощущение того, что в этом последнем трипе имени пана Вроцлава скрывалась подсказка, не покидало меня. История подошла к своей кульминации, и ей требовалось завершение, но какое оно, мне, увы, забыли сообщить.

— Кажется, тебе нужен взгляд со стороны, — сообщил я своему кофейному отражению.

Алинка открыла дверь почти сразу, будто это не утро вовсе, а вполне себе нормальное время для прихода гостей. Хотя ведь я был и сам ненормален под стать времени, ибо почти с порога сообщил ей торжественным тоном:

— Все случилось. Он приходил.

— Кто? Бабайка?

— Почему Бабайка? — опешил я и сразу растерял весь запас пафоса.

— Ну а почему бы и нет, — пожала плечами Алина. — Вполне себе вариант, как я думаю.

— Нет, — отмел я. — Мой личный убийца и сказочник — пан Вроцлав. На арене было очередное выступление имени ечко-бречко.

— Ечко-бречко? Это твой личный инь-янь какой-то?

— Подожди, — я опешил еще больше. — То есть ты ничего не помнишь про пана Вроцлава? Про его вечную жизнь, про ечко-бречко, про его убийства меня?

— Я подозревала, что у тебя насыщенная жизнь и множество странных знакомых, в число которых вхожу и я, но никакого пана Вроцлава не помню.

Должно быть, недоумение отразилось на моем лице. Возможно, оно захватило с собой разочарование. А возможно, Алина просто слишком хорошо меня знала. Она подошла ближе и тронула меня за плечо.

— Эй. Если я чего-то не помню, то ничего не мешает мне это рассказать, ты не находишь? К тому же пора бы перестать топтаться на пороге и пойти есть новолунные пироги.

— А чем они отличаются от обычных?

— Похоже, у тебя действительно в голове все перемешалось, — она укоризненно посмотрела на меня. — Они отличаются тем, что их испекли в новолуние. Разувайся давай.

Я приказал себе перестать много думать и вернуться к нормальному образу жизни. Действительно, метафизика метафизикой, а новолунные пироги это наверняка вкусно. Ну и в самом деле, не к порогу же мне их принесут.

В общем, через какой-то промежуток времени я сидел на кухне, уплетал пироги и, наплевав на правила хорошего тона, с набитым ртом рассказывал Алине то, что она, по моей версии, должна была знать. Ну и разумеется, то, что она знать не могла.

— Дурость какая-то, — сообщила она мне, когда я завершил историю.

— Сам понимаю, что дурость. Но с ней покончено.

— Ну это вряд ли. Твой пан не получил того, чего ему надо.

— А чего ему надо?

— Да кто ж его знает? — непоследовательно заявила Алина. — Да только не получил. Ты ему болячку расковырял, а смазать зеленкой забыл.

— Извини, под рукой ничего не было, — огрызнулся я. — И вообще, это он меня убивает, а не я его.

— Не кипятись. Лучше подумай, чем ты можешь помочь этому твоему вечному шляхтичу.

— А чем я ему помогу? — я пожал плечами. — И почему я? В прошлый раз ты не позволила мне считать себя уникальным.

— А я не утверждаю, что ты уникален, — Алина хитро улыбнулась. — Наверняка в мире не один ты такой, который похож на пана Вроцлава, бросившего все, получившего силу и не знающего, что с ней делать.

Я на несколько секунд прекратил жевать и уставился невидящим взглядом в стену. Затейливый рисунок на обоях весьма к этому располагал.

— Ты чего? — Алина забеспокоилась.

— Я прозрел. Я прозрел, понял, что ты — чудо и великий оракул. Что пироги прекрасны, но я сейчас быстро оденусь и рвану искать пана Вроцлава, чтобы наконец-то избавиться от него навсегда. Иначе я отупею или разочаруюсь в своей идее. А когда делаешь то, во что не веришь, — очень мало шансов, что получится что-нибудь хорошее.

— Ну ладно, — Алина принялась убирать со стола. — Ты только это, зайди потом. Сообщи, чем все закончилось.

— Конечно-конечно, — заверил я ее, а сам уже мысленно был на набережной.

…это, конечно, не то море, которое пан Вроцлав искал. Это просто городская набережная. Грязь вперемешку с легким снегом, который почти тут же тает, как только опускается.

Однако пан сидит на холодных камнях и смотрит на противоположный берег.

— Фшшх, — шепчут ему речные волны.

Я присаживаюсь рядом, заранее готовый к тому, что простужусь. Смотрю на лицо Вроцлава. Оно выглядит умиротворенным, но в глубине глаз что-то прячется.

— Ечко-бречко, — говорит он тихо и будто бы сам себе не верит.

— Конечно, пан, ечко-бречко, — подтверждаю я, и Демон Болтливости вылезает наружу.

Это обычно случается, когда мне страшно или странно. Чаще всего одно неотделимо от другого, потому что я приучил себя не бояться обычных вещей, ну а что касается непонятных мне, то их бояться сам бог велел.

И вот, следуя его заветам, я и боюсь.

— Прекрасная погода, не так ли? — интересуется меж тем Демон Болтливости и, не давая пану ответить, продолжает: — Ведь самое то — отправиться в путешествие. Ох, не смотрите на меня так, Вроцлав. Ну скажите мне, что вы забыли у этого моря? Ну, шли к нему, это ладно. Дошли — отлично. Не нашли того, что искали, — ну, с кем не бывает. Однако это ведь не повод впадать в отчаяние, пугать людей и убивать их, требуя какого-то ответа. Знаете выражение: жизнь прожить — не поле перейти? Ну, вот вы, собственно, одно поле-то перешли, а чего другого не можете? На тот берег вообще ходили? Не делайте такие удивленные глаза. Есть лодки. Есть корабли. Есть теперь еще и самолеты с вертолетами. На худой конец, вы же не умрете, если по воде пойдете. Ечко-бречко, и все…

Я осекаюсь, потому что вновь вижу глаза пана. Он плачет так, как, по моему мнению, плачут только в