Аристократу, задумчиво уставилась в потолок.

— Ну-с, — прервал наконец молчание главарь. — Спрашивать, кто это сделал, разумеется, бесполезно. Да перестаньте вы на него коситься! — рявкнул Аристократ. — Карлик ни при чем. Кто будет убивать подельника, зная, что остальные подумают на него? Выкладывайте, кто что делал минувшей ночью. Кто что видел.

Опрос не привел ни к чему. Мойщик первую половину ночи дежурил в рубке, потом его сменил Кулак. Остальные до утра спали по своим каютам.

Стрелка похоронили в конвертере. Следующие двое суток прошли напряженно. Компаньоны поглядывали друг на друга с настороженностью, теперь при оружии были все, даже никогда не пускавший его в ход Доктор.

— Ладно, — резюмировал на третье утро Аристократ. — Кто бы ни прикончил Стрелка, дело уже сделано. Один из нас имел с ним личные счеты, бывает. А покойный был не самым приятным, мягко говоря, человеком. Что ж, мир праху. Сил на операцию нам хватит. Давайте расслабимся, парни, глядеть друг на друга по-волчьи в нашем положении не пристало.

— Арист, вставай, — истово колотил кулаками в дверь капитанской каюты Мойщик следующей ночью. — Вставай же, черт побери!

— Что стряслось?

— Кулак убит.

— Что-о?!

Кулак, обмякнув, сидел в пилотском кресле с наконечником шестидюймовой иглы, выдающимся из правой глазницы.

— Пришел его менять, — испуганно объяснял Мойщик. — А он еще теплый. Застрелен из игольника, часа за два, думаю, до пересменки. А тут еще вот, — Мойщик протянул сложенный вдвое бумажный листок. — У Кулака на коленях лежал.

«Всех вас перешлепаю, — значилось на листке. — По одному. Уманский».

На этот раз в кают-компании нервное напряжение, казалось, насытило и пропитало воздух.

— Значит, так, — Аристократ вывалил на стол бластер. — Прочесываем корабль от носа к корме, единой группой, в пределах видимости. Каждый отвечает за каждого. Не знаю, как сюда мог пробраться этот гад, и думаю, что никакого Уманского нет, но другого выхода я не вижу. Кстати, что означает «Уманский»?

— Это фамилия, — подсказал Доктор. — Славянская. Я слыхал об одном копе, которого так звали. Якобы у него перебили всю семью, то ли на Венере, то ли еще где, и он поклялся отомстить. Вот и мстит всем без разбора.

— Я тоже слыхал, — подтвердил Мойщик. — Говорят, есть такой, действует на свой страх и риск. Сам разыскивает нашего брата, сам судит, выносит приговор и сам же его исполняет. Только до сегодняшнего дня я думал, что это байки.

— Я и сейчас думаю, что байки. — Аристократ в сердцах сплюнул. — И кто-то из вас троих прикрывается именем этого Уманского. Знать бы только зачем.

— Арист, — сказал Карлик твердо. — Мы все тебя уважаем и признаем твой авторитет. Только вот что, давай без обид. Убивал кто-то не из нас троих, а из нас четверых, хорошо? В таком деле исключений быть не может.

Аристократ на секунду задумался.

— Согласен, — сказал он. — Начинаем. Если неким чудом на судно удалось пробраться Уманскому или кому угодно — мы его найдем и шлепнем. Пошли.

Как Аристократ и предсказывал, поиски не привели ни к чему. Грузовоз прочесали дважды от носа к корме и столько же раз в обратном направлении. Ни единого постороннего живого организма тепловизорам обнаружить не удалось.

— Итак, один из нас называет себя Уманским, — подытожил Аристократ, когда снова собрались в кают-компании. — Что ж, делать нечего, нам придется всем пройти через приборы Доктора.

Аристократ замолчал. Остальные молчали тоже. За каждым были дела, о которых знать никому постороннему не полагалось.

— Другого выхода, похоже, нет, — вздохнул наконец Карлик. — Лучше пускай один из вас заложит меня, чем пришьет. Я согласен.

— Согласен, — кивком подтвердил Мойщик.

Доктор побледнел лицом.

— Вам когда-нибудь приходилось смотреть ментограммы? — спросил он, ни к кому лично не обращаясь.

— Нет, — Аристократ отрицательно покачал головой. — Это что же, неприятно?

— Более чем неприятно. Это словно делаешь грязную работу, на которой задыхаешься от брезгливости. Даже если сам творил не лучше того, что увидел.

— Понятно, — Аристократ хмыкнул. — Что ж, слабонервных у нас нет. Пойдемте в стационар. Я буду первым.

— Начинай думать о детстве, Арист, — распорядился Доктор. — Вспоминай свою жизнь год за годом. Самые яркие воспоминания мы увидим, — пояснил он. — И наверняка увидим недавние.

Аристократ в знак согласия моргнул. В массивном, закрывающем нижнюю часть лица шлемофоне он был похож на вышедшего в отставку космонавта, примерившего рабочую форму.

Троица завороженно уставилась на экран монитора. Некоторое время на нем расплывались лишь звездастые кляксы. Потом они сгинули, превратившись в кадыкастого паренька, сосредоточенно отпиливающего голову кошке. Кошку сменил другой паренек, тощий, прикрученный проволокой к столбу. Кадыкастый деловито руководил избивающей его компанией. Тот же тощий, но уже лежащий ничком в натекшей кровавой луже. Колония для малолетних преступников в пустыне Невада. Драки, поножовщина, затем наглый и дерзкий побег. Притоны в Акапулько, спиртное, девки. Групповое изнасилование, еще одно. Налет на Первый мексиканский, перестрелка с полицией. Вновь колония, взявший молодого бандита под свою руку матерый разбойник-рецидивист с Гватемалы.

Следующие полтора часа компания молча наблюдала, как набирал авторитет их главарь. Новые налеты, но теперь продуманные, организованные. Аферы, банковские махинации, киднеппинг. Авто и аэромобили, красотки в мехах и неглиже, красотки в чем мать родила, набитые купюрами кейсы, отели, космолеты, гигантские ставки в казино. Наконец Церера, они вшестером в кают-компании грузовоза, зарезанный в своей каюте Стрелок…

— Здесь помедленнее, — велел Доктор. — Вспоминай, что делал за последние трое суток, тщательно, чуть ли не поминутно.

Десять минут спустя Доктор стянул с главаря шлем.

— Чист, — констатировал он. — Кто следующий?

Следующим вызвался Мойщик. Его биография отличалась от только что просмотренной лишь меньшим масштабом.

— Если бы ментограммы считались доказательством в суде, — осклабился Мойщик, освободившись от шлемофона, — то я сейчас напоказывал на пожизненное, а Арист — на вышку. И потом…

— Главное, что ты чист, — прервал Карлик. — Ох, как не хочется, — признался он. — Не хочется просвечиваться, у меня там… Ладно, давайте, — Карлик махнул рукой.

Доктора после просмотра стошнило. Мойщик потел и нервно потирал руки, лишь Аристократ оставался спокоен и невозмутим.

— У каждого свои слабости, — прокомментировал он. — Скажи, раз уж мы все равно видели… Когда убиваешь женщину… Что ты испытываешь при этом?

Карлик усмехнулся.