убив механика и покале­чив еще двух.

— Он все еще на острове?

Прошлой ночью он угнал вездеход. Была дикая буря, ви­димость не дальше пары метров. Должно быть, он не заметил утеса. Сегодня утром поисковая группа обнаружила прибитую приливом машину. Следов тела не нашли.

— Никто не мертв, пока не найдены останки, — напомнил Лайделл.

— Сэр, при всем моем глубочайшем к вам уважении, — начал Ковач, — очень сомневаюсь, что Хэнли пережил грозу. Он был в ужасном состоянии, и вряд ли ему удалось остаться в живых ночью в столь кошмарных условиях.

Он умолчал о найденном им биоэлектрическом передатчике и о возможных последствиях этой находки. Не хотелось сеять ненужные сомнения. Поисковые группы неустанно прочесыва­ли личный остров респонсивистов и незамедлительно доложат ему, как только беглеца схватят. Ковач выбьет из Хэнли нужную информацию и избавится от него прежде, чем пострадает его репутация. И все же он добавил:

— Конечно же, поиски не прекращаются ни на секунду.

— Это правильно.

Ковач повернулся к Куперу:

— Сэр, позвольте выразить свою благодарность за возмож­ность работать на вас. Ваше учение в корне изменило мою жизнь. Для меня было бы огромной честью пожать вам руку.

— Благодарю, Зелимир, но, увы, не могу. Несмотря на мою моложавость, мне идет восемьдесят третий год. Занимаясь ис­следованиями в области генетики, я разработал лекарство от от­торжения, созданное для моей ДНК, и таким образом получил повое сердце, легкие, почки и глаза, а благодаря косметическим операциям я выгляжу младше своих лет. У меня искусственные бедра, колени и позвоночные диски. Я придерживаюсь сбалан­сированной диеты, пью по праздникам, не курю. Казалось бы, живи лет до ста двадцати да наслаждайся жизнью. — Он под­нял руки в перчатках. — Да вот только у меня наследственный артрит, и с его пагубным воздействием я совладать не в силах. Как бы я хотел сейчас пожать вам руку в знак признательно­сти за теплые слова и верную службу, но просто не могу этого сделать.

— Я все понимаю.

Ковач не замечал иронии в том, как человек, так рьяно стре­мившийся сократить население Земли, продолжал искусствен­но увеличивать продолжительность собственной жизни.

— Ах да, и не стоит беспокоиться, — добавил Купер, — вряд ли Кайл Хэнли много успел выведать за время пребывания в Греции. И даже если его папаше удастся оповестить обо всем власти, среагировать они в любом случае не успеют. Допрос отца был приятной мелочью — так, для виду. Не переживайте.

— Есть, сэр, — машинально ответил Ковач.

— Ближе к делу, — вмешался Сэверенс, — необходимо уско­рить темпы.

— Из-за побега Кайла?

— Отчасти. А также э-э… самоубийства Гила Мартелла. С местными властями в Греции проблем не возникло, но вот правительство Афин начало проявлять интерес к нашим делам. Мы с Лайделлом решили, что учеников надо отправлять сей­час же. Им больше нечему учиться, так чего же ждать? Конечно, пришлось раскошелиться, чтобы так срочно закупить билеты. — Он продолжил с кривой усмешкой: — Ведь мы-то можем себе это позволить.

— И вы вышлете все пятьдесят групп?

— Именно. Сорок девять, если быть точным. Одна из групп уже на «Золотых небесах» для последней проверки работы пере­датчика. Пятьдесят групп, пятьдесят лайнеров. Потребуется дня три-четыре, чтобы расставить всех по местам. Некоторые кораб­ли здесь, в море, другие — на другом конце света. Наши люди разнесут вирус, разработанный Лайделлом и изготовленный на Филиппинах. Когда мы сможем начать проверку?

Ковач на секунду задумался.

— Возможно, уже к вечеру. Придется подключить осталь­ные двигатели, чтобы полностью зарядить батареи, а также стабилизировать распределение энергии, чтобы защитить ан­тенну.

— Испытательный вирус на «Золотых небесах» — простой быстродействующий риновирус, так что в течение двенадцати часов мы узнаем, достиг ли сигнал приемника. Главное — по­слать его до вечера, и все пройдет как по маслу. Ну и, конеч­но же, на борту «Небес» будет и вторая группа — носители на­шего основного вируса.

— Сколь великий момент, господа, — заявил Лайделл Ку­пер. — Кульминация всех моих трудов. Мы стоим на пороге нового начала, приближающегося рассвета, в котором чело­вечество засияет, как ему и предписано. Долой обременитель­ную массу, истощающую наши природные ресурсы, а взамен порождающую лишь еще больше голодных ртов! Всего за одно поколение — поколение, в котором полмира не сможет иметь детей, — численность населения вернется к разумному уровню. Люди не будут больше знать нужды. Мы искореним бедность, голод, даже угрозу глобального потепления.

Политики всего мира изображают участие и предлагают свои краткосрочные меры по решению всех этих проблем, про­сто чтобы создать для избирателей иллюзию бурной деятель­ности. Мы же знаем, что все это ложь. Почитай газету, посмотри новости — и поймешь, что ничего не меняется. Больше того — ситуация усугубляется. Борьба за землю и воду уже перерастает в кровопролитные конфликты. А сколько людей погибло в вой­нах за нефтяные запасы?

Они не устают повторять, что все можно исправить, если люди изменят свой образ жизни: меньше автомобилей, скромнее дома, какие-то новые лампочки… Что за чушь! Зачем кому-то отказываться от роскоши? Это претит нашим инстинктам. Нет толку в крохотных жертвах, которые, по сути, никак не решают проблему. Пора менять правила. Вместо того чтобы продолжать бессмысленную борьбу за испаряющиеся ресурсы, нужно про­сто сократить население.

Все знают, что это единственный выход, просто не нахо­дят смелости сказать это вслух, а мир тем временем медленно, по верно погружается в хаос. Как я и писал — мы размножаемся до смерти. Желание иметь потомство — быть может, величай­шая сила во Вселенной. Ее не побороть. Но у природы были естественные механизмы, чтобы ее контролировать. Хищники регулируют численность своих жертв, лесные пожары обнов­ляют почву, плюс циклы засух и наводнений. Но человек раз­умный неустанно находил способы обойти природные ловушки. Мы отстрелили всех животных, смотрящих на нас как на добы­чу, так что в природе их осталось совсем немного, а остальных Держат в клетках. Когда единственной угрозой для людей оста­лись низшие микробы, мы создали вакцины и иммунизацию, не переставая размножаться, хотя до года должна была выжи­вать лишь треть младенцев.

Только одной стране хватило храбрости признать, что ее население растет чересчур быстро, и все равно им не удалось замедлить рост численности. Китай пытался использовать политику «одного ребенка в семье», а за последние 25 лет их стало на 200 миллионов больше. Если одна из самых дикта­торских стран в мире не в силах с этим справиться — никто не в силах.

Люди просто не могут измениться, в корне — никак. Теперь все в наших руках. Разве мы безумцы? Допустим, я создал ви­рус, убивающий без разбору, но у меня и в мыслях не было про­сто взять и истребить несколько миллиардов людей. Так как же решить проблему? Изначально созданный мной вирус геморра­ гического гриппа обладал побочным эффектом — бесплодием, это помимо того, что его смертность была равна 50%. Забросив медицинскую карьеру, я занялся разработкой вируса, сменил десятки тысяч поколений и мутаций, сокращая его смертность, но оставляя нужный мне эффект. Как только мы выпустим его на пятидесяти кораблях, он поразит почти сто тысяч людей. Звучит солидно, но это лишь капля в море. Пассажиры и эки­паж этих кораблей происходят из самых разных концов света и из всех социально- экономических слоев. По сути, на борту ко­рабля находится миниатюрная модель нашего общества. Я по­ старался быть как можно более демократичным. Никого не за­был. По возвращении в свое захолустье в Мичигане, городок в Восточной Европе или трущобы в Бангладеш они принесут с собой вирус.

Несколько месяцев вирус будет незаметно передаваться от жертвы к жертве. И вот тогда-то появятся первые призна­ки заражения. Будто каждый в мире в одночасье подхватил грипп. Уровень смертности не поднимется выше 1% — пе­чальная, но неизбежная плата во имя великой цели. И лишь потом, когда люди начнут недоумевать, отчего же у них не мо­жет быть детей, только тогда они осознают, что полмира стали бесплодны.

Когда до них дойдет суровая реальность, начнутся восста­ния и мятежи, ведь люди будут искать