Придется подниматься обратно по лестнице. Тело проти­вилось каждому шагу, дыхание спирало от нагрузки; казалось, его грудь зажали в тиски. Он был готов поспорить, что парочку ребер ему точно сломали.

Задыхаясь, Макс добрался до верхнего пролета, сжимая лок­тями грудную клетку, пытаясь хоть как-то унять боль.

Прижавшись ухом к двери, он услышал удалявшиеся при­глушенные голоса. Ему показалось, что он разобрал, как один охранник говорил другому: «…небеса через два дня, так что придется…» Решив еще чуть-чуть подождать, он наконец при­открыл дверь. Коридор был пуст. Не слышно было даже эха их шагов.

Ступая осторожно, он возобновил поиски выхода. Пройдя полкоридора, услышал приближающиеся шаги. Эти двигались быстро и уверенно; возможно, это Ковач со своими подопечны­ми возвращаются к нему в камеру для очередной взбучки, хотя прошло еще только полчаса. Понимая, что спринтер из него сейчас никакой, Макс скользнул в ближайший дверной про­ем. Придерживая ручку, чтобы не щелкнул замок, он прижался к двери и прислушался. Только когда те прошли мимо, Макс Догадался оглянуться и осмотреть темную комнату. В тусклом свете воткнутого в розетку ночника он разглядел шесть стояв­ших в ряд коек, а также легко угадывавшиеся силуэты спящих на них мужчин. Один из них, видно очень чутко спавший, под­скочил на койке и начал растерянно вглядываться в темноту.

— Стив? — окликнул он.

— Да, — отозвался Макс, — ты спи, спи.

Парень упал обратно на подушку и отвернулся к стене. Его дыхание моментально затихло.

Чего нельзя было сказать о дыхании Макса. Казалось, серд­це вот-вот вырвется из груди, хотя надо было сказать спасибо обезболивающему действию выброса адреналина. Слегка успо­коившись, он выскользнул обратно в коридор.

В итоге Макс прослонялся еще почти час, пока наконец не нашел лестницу, ведущую наверх, подтверждавшую его до­гадки, что он находился на какой-то подземной базе. В зависи­мости от размеров комнат, в которые он так и не заглядывал, все сооружение простиралось примерно на десять тысяч ква­ дратных метров. О его назначении же оставалось только до­гадываться.

Поднявшись на два уровня вверх, он наткнулся на очеред­ную дверь. Прислонившись к двери, услышал неясные звуки с той стороны, но разобрать ничего не мог. Тогда Макс приот­крыл дверь и посмотрел в щелочку. Внутри он увидел что-то наподобие гаража.

Никого не заметив, он быстренько протиснулся внутрь и спрятался за деревянным верстаком, заваленным грязны­ми инструментами. Только когда дверь с щелчком закрылась, до него дошло, что на ней стоит сложный электронный замок со сканером отпечатка пальцев и панелью ввода кода. Теперь он точно не мог вернуться назад в камеру и попытаться отговорить своих палачей от очередной экзекуции.

Хоть гараж был довольно слабо освещен, вдалеке виднелось пятно света. Два механика работали над полноприводным пи­капом. Вроде бы меняли радиатор и что-то сваривали рядом с капотом. Хэнли видел голубоватое свечение ацетилено-кислородной горелки и почуял острый запах плавящегося метал­ла. В гараже стояли и другие машины: два грузовика побольше, а также несколько вездеходов вроде того, на котором Хуан сбе­жал от респонсивистов в Греции.

Как же он хотел, чтобы Кабрильо сейчас был с ним. Хуан обладал удивительной способностью придумывать и выполнять план с первого же взгляда на ситуацию. Макс же, напротив, был из послушных работяг, кто берет препятствия грубой силой и непоколебимой настойчивостью.

Ковач скоро вернется в камеру для допроса, и к тому вре­мени Хэнли нужно убраться как можно дальше отсюда.

Внимательно осмотревшись, он осознал, что гаражная дверь — единственный выход отсюда, и даже радио не сможет заглушить ее скрип. Выбора не было.

Грубая сила так грубая сила, подумал он.

Макс схватил гаечный ключ длиной почти в полметра и ве­сом под пять килограммов. Поднял его, как хирург берет в руки скальпель, зная, на что способен с этим инструментом. В свою первую настоящую драку он ввязался еще подростком, когда размахивавший ножом обдолбанный наркоман попытался огра­бить заправку его дяди. Тогда Макс выбил горе-грабителю зубы ключом, очень похожим на тот, что сейчас держал в руках.

Прячась за всем, чем можно, на цыпочках он перебрался на другую сторону гаража, двигаясь как можно медленней, ведь периферическое зрение улавливает именно движение. Произ­водимый им шум тонул в потоке музыки из радио.

На одном из механиков была сварочная маска, защищавшая глаза, так что Макс сконцентрировался на втором: долговязом мужчине лет тридцати с густой бородой и сальными, убранными в хвост волосами. Тот склонился над мотором, возясь со шлан­гами. Он даже не слышал приближения Макса, когда тот, точ­но прицелившись, заехал ключом бедняге по голове. Тот обмяк и повалился наземь. Такая шишка не сойдет еще месяц.

Макс обернулся. Сварщик почувствовал движение, начал выпрямляться, снимая маску, и Хэнли замахнулся, как опыт­ный отбивающий в бейсболе. Выпустив ключ из рук, он отпра­вил его в полет, и закаленный инструмент пробил пластиковый Щиток шлема, защитившего сварщика от куда более серьезных повреждений, а сила удара отбросила его в стоявший рядом инструментальный ящик на колесиках. Паяльная лампа упала к босым ногам Макса, и тот резко отступил, спасаясь от синего пламени.

Среагировав на шум, из-за грузовика показался третий меха­ник, которого до сих пор не было видно за широким бампером. В изумлении он уставился на растянувшегося в ящике сварщи­ка, переводя взгляд на Макса.

Недоумение сменилось гневом, и, прежде чем он успел сре­агировать, Макс схватил все еще горевшую лампу и бросил механику. Поддавшись рефлексу, тот машинально поймал ее.

При температуре в 3000 градусов Цельсия языку пламени не требовалось много времени, чтобы сжечь плоть. Механик поймал лампу так, что сопло было направлено ему прямо в грудь. В его комбинезоне моментально возникла тлеющая дыра, а кожа и мышцы с шипением испарились, оголяя белизну грудной клетки. Кости успели обуглиться, прежде чем неимо­верный шок заставил беднягу отбросить лампу.

Выражение его лица не менялось, мозг еще не успел осоз­нать, что сердце остановилось. Будто в замедленной съемке он упал на бетонный пол. Макса затошнило от запаха паленой пло­ти. Он совсем не хотел убивать несчастного механика, но ничего не поделаешь. Он должен спасти сына, и как ни печально, этот человек встал у него на пути.

Размер одежды сварщика подходил ему больше всего, так что Макс стянул с него комбинезон. Обувь пришлось снимать с третьего, остальные оказались ему безнадежно малы. Он ста­рался не поднимать глаз, пока стягивал ботинки с его ног.

Подойдя к грузовикам с парой кусачек, Хэнли открыл ка­поты и перекусил провода, тянувшиеся от распределителя за­жигания подобно черным щупальцам. Собираясь повторить процедуру с квадроциклами, краем глаза заметил стоявшую на одном из верстаков кофемашину. Посреди кружек, бано­чек и пластмассовых коробочек с сухими сливками нашел са­харницу. Недолго думая, Макс взял ее и, вместо того чтобы копаться в устройстве вездеходов, просто отвинтил крышки бензобаков и засыпал туда сахар. Больше полукилометра они теперь не проедут, а на то, чтобы прочистить топливопроводы, уйдут часы.

Минуту спустя, сидя на вездеходе, который он нарочно не трогал, Макс нажал кнопку, открывающую гаражную дверь. Царила ночь, и дождь лил как из ведра. О лучших условиях Макс и мечтать не мог. Закрывать за собой дверь было неза­чем — Ковач все равно узнает, что он сбежал и как он это сде­ лал.

Прищурившись от дождя, Макс нажал на педаль и помчался навстречу неизвестности.