были убиты, отравлены чем-то настолько опасным, что никто не успел даже использо­вать рацию.

Он открыл другой файл — видео с крановой камеры «Орего­на», на котором «Рассвет» медленно, но верно шел ко дну. В све­те прожекторов можно было отчетливо различить название.

Донна была в шоке.

— Кто это снимал? И почему это до сих пор не попало в СМИ?

— Кому принадлежит эта запись, я сказать не могу, но ее до сих пор не предали огласке, потому что это теракт, а власти вовсе не хотят, чтобы террористы знали, что мы в курсе.

Надо отдать ей должное, Донна тут же обратила внимание на местоимение.

— Вы? Так вы типа… В смысле вы что, работаете на…

— Я не могу ответить на этот вопрос, но достаточно того, что я имею доступ к этим данным.

— Но зачем вы мне все это показываете? Я ничего не знаю о террористах.

— Ваше имя всплыло в ходе расследования, а улики указы­вают на то, что теракт был совершен кем- то из движения респонсивистов.

Он старался произнести это как можно мягче, и теперь Дон­на либо поверит каждому его слову, либо позовет охрану и его вышвырнут на улицу.

Ее отражение в зеркале пристально уставилось на него. Ра­бота Кевина заключалась в том, чтобы прятать лица, а не читать их. Он понятия не имел, какие мысли сейчас проносятся в ее голове. Интересно, а как бы он повел себя, скажи ему кто-то, что его начальник террорист.

— Я вам не верю, — наконец проговорила она. — Думаю, вы все смонтировали, чтобы подставить Тома и Хайди.

Что ж, меня хотя бы не выгнали взашей, подумал Кевин.

— И зачем мне это делать? Что вообще могло заставить меня подделывать эти видео и облететь полсвета, только чтоб пока­зать их вам?

— Да откуда мне знать, что вы там задумали?! — не выдер­жала Донна.

— Прошу вас, просто подумайте над этим хорошенько. Если бы я хотел дискредитировать респонсивистов, разве не по­шел бы с этим сразу в «Си-эн-эн» или «Фокс»?

— Да, пошли бы, — после некоторого молчания признала

она.

— Ну а раз я здесь, значит, я преследую иные цели, пра­вильно?

— Наверное…

— Так почему вы мне не верите?

— Респонсивисты против насилия. Члены нашего движения к этому непричастны. Может, это дело рук радикальных про­тивников аборта или чего-то в этом роде.

— Мисс Скай, поверьте, мы проверили все известные груп­пы в мире, пытаясь найти виновных. И раз за разом след при­водил нас к респонсивистам. И я говорю не о рядовых членах группы, — Кевин закусил удила и врал на одном дыхании, — мы считаем, что эти злодеяния совершила некоторая отколовшаяся группировка, и, возможно, они задумали что-то еще. Мы ведь оба знаем, как некоторые обращают свою веру в фанатизм. Как раз с этим, думаю, мы и столкнулись: экстремисты в вашем дви­жении. Если вы действительно хотите помочь своим друзьям, то лучше вам рассказать мне все, что вы об этом знаете.

— Хорошо, — смиренно кивнула она.

Их разговор затянулся на целый час. Затем вернулась Гвен с несколькими статистами, которым потребовался грим для сле­дующей сцены. К концу беседы Кевин окончательно убедился, что Донне Скай ровным счетом ничего не известно о терзавшей «Корпорацию» проблеме. Она всего лишь одинокая несчаст­ная девушка, попавшая в ловушку собственного успеха, и лишь по этой причине главы респонсивистов решили завербовать ее. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь она найдет в себе силы противостоять их влиянию и начать новую жизнь. Маловероятно, но нельзя терять надежды.

— Спасибо огромное за то, что согласились со мной пого­ворить, — убирая ноутбук обратно в рюкзак, поблагодарил ее Никсон.

— Кажется, я не сильно помогла.

— Нет, все отлично, вы молодец. Спасибо.

Она продолжала разглядывать свое отражение в зеркале. Вот и вернулся шарм, пленивший миллионы зрителей. Послед­ствия вчерашнего кутежа как рукой сняло. Кевину удалось воз­вратить ее лицу эту искусную смесь невинности и сексуальной привлекательности. Лишь печаль в ее глазах он скрыть не мог.

Полет на Филиппины отнял у Кабри­льо и Линкольна почти четырнад­цать часов. Из столицы страны Манилы в Тубигон на острове Бохоль они добирались примерно столько же времени, хоть рас­стояние между ними составляло всего 500 километров.

Наземный транспорт на Бохоле им был заказан, так что при­шлось предварительно отправиться на соседний остров Себу и взять напрокат прочный, хоть и видавший виды внедорожник, а затем дождаться парома, который переправит их через Бохольский пролив. Линк отметил, что паром был настолько древний, что свисавшие с его бортов резиновые покрышки оказались белобокими покрышками из пятидесятых. У лодки был ярко выраженный крен вправо, даже несмотря на то, что ее нарочно нагружали больше на левую сторону. О сне можно было и вовсе забыть: рядом с их машиной был привязан автоприцеп со сви­ньями, страдавшими морской болезнью даже в этих мелких во­дах. Непрекращающийся визг и вонь разбудили бы и мертвого.

Дважды за время переправы моторы глохли без всякой види­мой причины. В первый раз всего на пару минут. Во второй же раз они простояли целый час, пока матросы под рык ворчливого инженера копались в механизмах.

Ставшая перед Хуаном проблема выживания в этой дикой поездочке на время отвлекла его от тревоги за Макса, чему он был даже благодарен. Но стоило моторам снова заработать, как его мысли оказались снова заняты лишь судьбой друга. Иро­ния заключалась в том, что отец Хэнли погиб на Филиппинах во время защиты Коррехидора в первые месяцы Второй миро­вой.

Хуан понимал, что Макс пойдет на все, защищая и сына, и «Корпорацию». Верности этого человека позавидовал бы и самый преданный сенбернар. Оставалось надеяться, что им удастся найти способ остановить Сэверенса и спасти своего друга. Ясно как божий день, что Зелимир Ковач не поскупит­ся на методы вытягивания из него информации. И если Макс не выдержит и расколется — пиши пропало.

Эта мысль крутилась в голове Кабрильо подобно заевшей пластинке.

Когда на горизонте наконец показались огни Тубигона, теле­фон Хуана зазвонил.

— Кабрильо.

— Хуан, это Линда.

— Ну как там?

— С Сэверенсом тишина, если вы об этом.

— Дьявол!

Вот уж с десяток раз он звонил главе респонсивистов и до сих пор не получил ответа. Хуан представлялся начальни­ком охранного предприятия, в которое обращался Макс ради спасения сына. Он достаточно пообщался с секретаршей, чтобы знать, какие романы она читает в обеденных перерывах. Каж­ дый его звонок она извинялась и повторяла, что Сэверенса нет, а затем перекидывала его на голосовую почту. Хуан предлагал любой выкуп за Макса, но, не получив и на это ответа, перешел к угрозам. В последнем сообщении он предупредил Томаса, что если тот не отпустит Макса целым и невредимым, то он займет­ся его семьей.

То была пустая угроза — спасибо Лэнгстону, — но Сэверенс этого не знал. Впрочем, его это и не волновало.

— Что еще?