От страха и гнева он колотил своих красоток изо всех сил, и несколько женщин уже валялось на полу без чувств, но в глазах остальных привычный страх перед господином сменился яростным гневом и жаждой убийства. Их когти терзали повелителя, сдирая с него кожу длинными полосами. Они даже, как он с ужасом заметил, отсекли у него несколько пальцев.
Вскоре у Фаерода Серебряное Древо не осталось иного выхода, кроме бегства. Отчаянно защищаясь, он пробился через всю комнату к двери, оставляя за собой кровавый след, так как острые твердые когти выдирали у него и волосы, и клочья кожи и мяса и даже разодрали гениталии. Хватая широко раскрытым ртом воздух, барон, чуть не запутавшись в портьерах, выскочил на балкон и метнулся к парапету. Женщины рыдали от ужаса, кричали от гнева и ненависти и продолжали нападать на него, а он из последних сил отбивался.
Точный удар распорол ему бок, правая рука бессильно повисла. Барон Фаерод Серебряное Древо метнулся дальше, сам не зная куда, перевалился через парапет и с протяжным звериным ревом боли, отчаяния и изумления полетел в текущую внизу холодную воду.
Река Змеистая встретила его громким всплеском, а смертоносные когти, упустившие свою жертву, безвольно повисли.
Ингрил Амбелтер заливался кудахчущим хохотом, сидя перед своим продолжавшим вращаться стеклянным шаром, а женщины падали на колени в залитой кровью спальне, в ужасе поднимали перед глазами длинные, как кинжалы, окровавленные когти и плакали из-за того, что с ним сталось.
Каменная стена с грохотом отъехала в сторону — в гнетущей тишине подземелья звук показался особенно громким, — из потайного прохода в Доме Безмолвия вышел человек в кожаном дорожном костюме и спокойно зашагал по многоколонному залу к мерцающему вдали свету. Он спустился по короткой лесенке, пригнувшись, пробрался сквозь невысокий арочный проем и вдруг весь напрягся — что-то ударило его по лицу. У этой невидимой твари были длинные острые зубы и она громко шипела.
Человек отбросил то, что его ударило от лица и повернулся было, чтобы выхватить из-за пазухи Камень Войны, но снова застыл в неподвижности, с изумлением глядя на острие копья, вдруг показавшееся из его живота, а затем медленно опустился на колени.
Падая ничком, он все же успел вынуть Камень, но окровавленное острие того же самого копья выбило его из ослабевших пальцев, а в следующий миг послышалось громкое шипение, и две дюжины змей кинулись к его телу и принялись его пожирать.
Жрец Змеи наклонился и поднял с пола Камень Войны. Вот она, власть! Да, да, несомненно, он ощущает, как в его руке пульсирует мощь. Дело сделано…
Взглянув на труп, полускрытый под извивающимися змеями, он усмехнулся.
— С-с-сдаетс-с-ся мне, ч-ш-што коглауры вс-с-се-таки с-с-смертны, — пробормотал он себе под нос и, отвернувшись от убитого, направился к поджидавшему его мерцающему свету.
Когда же он вошел в освещенный огнем множества свечей зал и жестом триумфатора поднял над головой Камень Войны, то из теней, залегавших по углам помещения, донесся многоголосый восторженный вопль. Фигуры людей, скрывающих лица под капюшонами, кинулись к нему, вытягивая руки, чтобы прикоснуться к Камню. Он громко рассмеялся, прошел к звезде, выложенной из темных каменных плиток точно в центре зала, и воздел руку, призывая к тишине.
Тут же все смолкли.
— Пос-с-следователи З-з-змеи! — громко выкрикнул он, и в его голосе звучало такое возбуждение, какого никто и никогда еще не слышал, — С-с-сейчас-с-с мне необходима ваш-ш-ша с-с-служ-ж-жба и помощ-щ-щь!
Раздавшийся в ответ рев далеко раскатился по подземелью, а жрец улыбнулся и снова поднял руку. Когда все умолкли он воздел другую руку, в которой держал Камень, и заставил его запылать ярко-белым свечением.
— Велик с-с-сей Мировой Камень, и с-с-сила его с-с-с с-с-сего дня с-с-служ-ж-жит нам, — провозгласил он, — но вс-с-се ж-ж-же Камень Ж-ж-жиз-з-зни находитс-с-ся в иных руках. Мы долж-ж-жны обрес-с-сти его. Мы обретем его! Мы
Рев одобрения был ему ответом, и жрец Змеи крикнул во весь голос:
— Ес-с-сли вы хотите с-с-служ-ж-жить З-з-змее прис-с-сно и вовеки, то раз-з-зоблачайтес-с-сь, поцелуйте с-с-своих з-з-змей и прис-с-ступайте к пляс-с-ске под пес-с-сню Камня — с-с-сейчас-с-с ж-ж-же!
Камень вспыхнул ярким рубиновым светом и загудел; этот звук напоминал удар барабана, но тон его был таким низким, что закладывало уши. Снова вспышка и удар, на сей раз чуть короче. Снова и снова, быстрее и быстрее — и рукой, которая вовсе не поддерживала больше Камень на весу, жрец откинул назад свой капюшон и подал знак самым старшим жрицам.
Их пояса полетели в одну сторону, одежды в другую, и вот они уже танцевали, двигаясь справа налево вокруг него, а змеи возбужденно обвивались вокруг рук своих хозяек.
Другие последователи Змеи, не достигшие еще столь высоких степеней посвящения, спешили присоединиться к их ритмичному, все ускоряющемуся танцу, а камень вспыхивал все чаще и чаще. Змеи извивались у людей в руках, оплетали руки и шеи.
При каждой очередной вспышке возбужденные змеи поднимали головы, высовывали языки, вонзали ядовитые зубы в обнаженную плоть людей, которые несли их на руках, а танцовщицы проливали слезы, рыдали и вопили, воздевая руки к Камню. Жрец смеялся, охваченный ликованием, и не сводил глаз с Дваера. Чуть прикасаясь к нему рукой, он чувствовал, как камень простирает свои силы за многие мили, туда, куда унесли Камень Жизни, чтобы вернуть его… домой.
Пляска танцовщиц превратилась в безумное кружение, змеи жалили почти непрерывно. Песня Камня стала громче, и рисунок танца жрецов Змеи начал изменяться. По мере того как яд расходился по венам, плавные поначалу движения рук и ног сделались судорожно-резкими, обнаженные тела приобрели густой янтарный цвет, вскоре сменившийся на темно-лиловый, глаза блестели золотом, а изо ртов все гуще валили хлопья пены. Служителей Змеи держала на ногах только сила магии.
В замке Серебряного Древа отворилась одна из дверей, и в залитую кровью спальню вальяжно шагнул человек, облаченный в роскошную мантию.
Одна из женщин, скорчившихся на полу у кровати, подняла усталые глаза.
— Это вы, — чуть слышно произнесла она, но даже усталость и отчаяние не могли скрыть презрения, прозвучавшего в ее шепоте. — Я знала, что вы скоро сумеете пробраться сюда.
Ингрил Амбелтер развел руками и нежно улыбнулся.
— И я не разочаровал тебя, — Он окинул комнату быстрым взглядом, встретив много покрасневших, пустых глаз, и добавил: — Как Повелитель Заклинаний Серебряного Древа и как правитель баронства Серебряное Древо, я предлагаю вам выбор.
Он немного выждал, но женщины лишь угрюмо смотрели на него и молчали. Все плохо наигранное дружелюбие Повелителя Заклинаний свелось к кривой полуулыбке.
— Если вы станете верно служить мне так же, как служили барону, то я уберу когти и снова сделаю всех вас нормальными.
Саринта напряглась и вскочила на кровать, выставив вперед пальцы с когтями, словно кинжалы. Ее нагое тело почернело от запекшейся крови, большая часть которой пролилась из тела барона; на мягких мехах за ней тянулась цепочка кровавых следов.
— Служить колдуну, который сделал с нами
Саринта в гневе взмахнула смертоносными когтями, но Ингрил Амбелтер, сохраняя полное спокойствие, стоял на месте; а из его ладоней вдруг вырвались ревущие языки пламени.
Он испепелил женщину в тот момент, когда она прыгнула на него, лишь немного не дотянувшись до лица. Останки тяжело рухнули на устилавшие пол окровавленные меха, омерзительно запахло паленым мясом.
