налогов? Он правитель планеты и несет ответственность за состояние дел на ней.

– Мы всегда можем заставить другие города платить больше, – предложил Питер де Фриз, прокручивая в мозгу дополнительные возможности. Встав с кресла-собаки, он приблизился к барону. Свободная накидка развевалась вокруг его худого тела, придавая ментату вид зловещего, грациозно передвигающегося призрака.

– Я не согласен с такой постановкой вопроса, – сказал барон. – Предпочитаю, чтобы в наших финансовых делах царил абсолютный порядок, а Ланкивейль до сих пор умел платить, оставаясь чистым перед нами.

Владимир Харконнен протянул руку к столику и налил себе рюмку киранского коньяка. Он отхлебнул пахнувшую дымом жидкость, надеясь, что она выжжет боль из его суставов. С тех пор как он начал пользоваться механическим поясом, тело барона от отсутствия физических нагрузок стало еще тяжелее, повиснув тяжким бременем на его костях.

Кожа барона источала запахи эвкалипта и чеснока, которые он добавлял в ванны. Мальчики втирали глубоко в кожу ароматические мази, но самочувствие барона, несмотря на это, продолжало ухудшаться.

– Если мы сделаем послабление для одного города, оно повлечет за собой эпидемию техногенных катастроф и неплатежей под разными благовидными предлогами. – Он поджал свои полные губы и вперил в Раббана взгляд свои черных паучьих глаз.

– Я понимаю, чем вы раздражены, дядя. Мой отец непроходимо глуп.

Де Фриз поднял свой длинный костлявый палец.

– Могу ли я высказаться по существу дела, если позволит мой барон? Так вот, Ланкивейль выгоден для нас в первую очередь благодаря добыче китового меха. Практически весь доход от этой планеты определяется именно этим промыслом. Несколько безделушек и сувениров из монастырей продаются за очень хорошую цену, да, это так, но в целом это мизерная статья дохода, не имеющая для нас никакого практического значения. Исходя из общих соображений, мы требуем, чтобы все платили, но мы не нуждаемся в этих платежах. – Ментат замолчал.

– И в чем же заключается твоя точка зрения? Ментат вскинул свои кустистые брови.

– Моя точка зрения, мой барон, в данном конкретном случае, заключается в том, чтобы.., если можно так выразиться, войти в положение.

Раббан разразился громовым смехом, так похожим на хохот дяди. Изгнание на Ланкивейль все еще отзывалось болью, как гноящаяся рана.

– Дом Харконненов управляет леном Раббанов на Ланкивейле, – сказал барон. – Учитывая колебания цен на рынке пряности, мы должны быть уверены во всех источниках поступления денежных средств. Видимо, мы ослабили внимание, перестав пристально наблюдать за действиями моего сводного брата. Наверное, он подумал, что может быть снисходительным, а мы не станем обращать на это никакого внимания. Надо в корне пресечь такой образ мыслей.

– Что вы собираетесь предпринять, дядя? – прищурившись и подавшись вперед всем телом, спросил Раббан.

– Предпринимать будешь ты. Мне нужен человек, знакомый с местными условиями Ланкивейля и понимающий, что такое власть.

Раббан, поняв, что последует дальше, от нетерпения судорожно сглотнул слюну.

– Ты возвращаешься на Ланкивейль, – распорядился барон. – Но на этот раз не в виде наказания. Теперь ты займешься там важным делом.

Одним хмурым утром герцог Лето в одиночестве сидел за столом, накрытым во дворе каладанского замка, глядя на нетронутый завтрак: копченую рыбу с яйцами. На правой ладони Лето лежала папка с документами, напечатанными на армированной металлом бумаге. Кайлея где-то занималась делами. Так много работы, и вся она не представляет никакого интереса.

На столе остывали остатки завтрака Туфира Гавата; ментат торопился на важные объекты, безопасность которых требовала неусыпного надзора. Мысли Лето невольно вращались вокруг лайнера, с которого на Каладан скоро прибудет челнок.

Чего хочет от меня Орден Бене Гессерит? Зачем они прислали сюда свою делегацию? Он не имел дела с Общиной Сестер с тех пор, как побывал на Валлахе с Ромбуром, чтобы выбрать для того постоянную наложницу. Представители Ордена желали поговорить о деле чрезвычайной важности, но отказались сообщить подробности.

Лето сильно нервничал. Сегодня ночью он почти не смыкал глаз. Безумие усобицы между Эказом и Моритани давило тяжким грузом. Получив мандат Ландсраада на дипломатическое посредничество в конфликте, Лето не жалел никаких усилий и был ужасно огорчен недавним известием о похищении и казни членов семьи эрцгерцога. Лето был знаком с дочерью Арманда Эказа Санией, находил ее привлекательной и раздумывал о возможности брака с ней. Но грумманские головорезы убили Санию.

Он понимал, что этот узел невозможно разрубить без кровопролития.

Над букетом цветов, поставленным посреди стола, закружилась оранжево-желтая бабочка. Красивое насекомое на мгновение развлекло Лето, но потом мысли его вернулись в прежнее русло.

Много лет назад, во время конфискационного суда, Община Сестер предложила ему свою помощь, но Лето понял еще тогда, что это была отнюдь не бескорыстная щедрость. Да и Туфир Гават предупреждал о том же:

– Сестры Бене Гессерит – не девочки на побегушках. Они сделали предложение, потому что хотели этого, потому что это зачем-то было нужно им самим.

Конечно, Гават был, как всегда, прав. Сестры Бене Гессерит были непревзойденными мастерами хранения тайн, власти и упрочения своих позиций. Преподобная Мать тайного ранга стала супругой императора; Шаддам постоянно держал при себе древнюю Вещающую Истину, женой имперского министра по делам пряности Хазимира Фенринга тоже была Сестра Бене Гессерит.

Почему они проявляют ко мне такой интерес? – недоумевал Лето.

Бабочка уселась на папку с документами и развернула крылышки, покрытые великолепным узором. Даже Туфир Гават, обладая незаурядными способностями ментата, не мог выдать какой-нибудь мало- мальски полезной проекции о возможных мотивах Сестер. Может быть, стоило спросить об этом Тессию, наложницу Ромбура. Женщина обычно давала недвусмысленные ответы на прямо поставленные вопросы. Но хотя Тессия и была теперь членом Дома Атрейдесов, она сохранила верность Общине, а ни одна организация не умеет так хранить тайны, как Орден Бене Гессерит.

Подхваченная потоком воздуха, пестрая бабочка заплясала перед глазами Лето. Он протянул вперед руку ладонью вверх, и к его удивлению крошечное насекомое без страха село на подставленную площадку. Бабочка была так легка, что Лето не чувствовал ее веса.

– Ты знаешь ответы на мои вопросы? Хочешь заговорить со мной?

Бабочка без колебаний доверила Лето свою жизнь, словно знала, что он не причинит ей вреда. Так же доверяли ему простые люди Каладана. Бабочка вспорхнула с ладони герцога и спустилась на землю искать росу в тени обеденного стола.

Внезапно во дворе появился слуга.

– Мой герцог, делегация прибыла. Она уже в космопорту!

Лето резко встал, смахнув со стола тяжелую металлическую папку, которая с грохотом упала на каменные плиты двора. Слуга поспешно наклонился, чтобы поднять папку, но Лето отстранил его. Тяжелый предмет упал на бабочку и убил ее. Его небрежность стоила жизни невинному созданию. Лето опустился на колени рядом с мертвым насекомым и неподвижно простоял несколько секунд.

– Вы хорошо себя чувствуете, мой герцог? – обеспокоенно спросил слуга.

Лето выпрямился и ногой отодвинул папку в сторону. Лицо его приняло стоическое выражение.

– Сообщите делегации, что я приму ее в своем кабинете, а не в космопорту, как было оговорено ранее.