численность смен, потому что эта оранжерея, как вы и говорили, стала существовать самостоятельно. Гипсовый Бассейн превратился в самодостаточную экосистему. Для ее поддержания требуется все меньше и меньше работы.

Кинес гордо улыбнулся.

– Так и должно быть. Настанет день, когда вся Дюна станет такой же, как эта пещера, – она станет самоподдерживающейся и самообновляющейся планетой. – Он коротко рассмеялся. – Чем тогда будут заниматься фримены?

Оммум вспыхнул. Ноздри его раздулись.

– Пока это не наша планета, умма Кинес. Она станет нашей только тогда, когда мы сбросим с плеч иго ненавистных Харконненов.

Кинес смущенно кивнул. Как мало думал он о политическом аспекте происходящих процессов. Он видел только экологические проблемы, оставляя за скобками общественные. Это еще одна сторона жизни, которую он упустил из виду. Сын прав. У Пардота зашоренный взгляд. Он видит только то, что находится впереди, видит свет в конце туннеля, но не обращает ни малейшего внимания на опасности и ловушки, подстерегающие идущих по этому тяжкому пути.

Но тем не менее ему удалось сделать громадную, экологически важную и беспримерную работу. Он запустил цепь событий, которые теперь, лавинообразно ускоряясь, последуют одно за другим, преобразуя лицо планеты.

– Как бы мне хотелось увидеть всю Дюну, опоясанную лесами и реками, – сказал он. Оммум, не говоря ни слова, молча кивнул в знак согласия. Все, что говорил пророк Кинес, было важно и достойно памяти. Люди спустились глубже в пещеру, чтобы осмотреть сады.

Фримены осознали задачу и, если потребуется, будут работать для достижения цели столетиями. Люди на Дюне употребляют много пряности, которая обладает чудодейственными гериатрическими свойствами, поэтому самые молодые фримены, возможно, увидят плоды беспримерного труда. Кинесу же было достаточно видеть начало пути.

Гипсовый Бассейн стал метафорой будущей Дюны. Его план настолько прочно утвердился в сознании фрименов, что они продолжат дело и без его неусыпного руководства. Эти упорные суровые люди заразились его мечтой, и теперь ей не суждено погибнуть.

С этого дня Кинес станет не более чем символом перемен, пророком экологического преображения Дюны. Он незаметно улыбнулся. Теперь он найдет время рассмотреть людей, окружающих его, больше общаться с женщиной, которая прожила с ним двадцать лет, заниматься образованием сына…

В глубине пещеры Кинес внимательно осмотрел карликовые деревья, буквально увешанные лимонами, лаймами и маленькими апельсинами со свежей, необычайно сладкой мякотью. Оммум шел рядом, придирчиво разглядывая систему орошения, склады удобрений и новые посадки.

Кинес вспомнил, как он первый раз показал Фриет сладкие апельсины, вспомнил, какая радость осветила ее лицо, когда она попробовала сладкие как мед плоды. То было самое чудесное воспоминание его жизни. Пардот смотрел на плоды, понимая, что должен отвезти их Фриет.

Когда я последний раз делал ей подарки ? Он не смог ответить на этот вопрос.

Оммум подошел к известняковой стене и потрогал ее пальцами. Меловая стена оказалась мягкой и пропитанной водой. Влажность в пещере была слишком высокой для рыхлого камня. Острым взглядом Оммум рассмотрел трещины и разломы в стенах и потолках. Раньше их здесь не было.

– Умма Кинес, – сказал он, – эти трещины мне очень не Нравятся. Прочность пещеры, полагаю, находится под большим вопросом.

Они оба внимательно посмотрели на потолок, и на их глазах одна из трещин, резко увеличившись, поползла вправо, потом, ветвясь с быстротой черной молнии, влево.

– Ты прав. Накопившаяся вода расширяет камень. Сколько лет все это продолжается? – Планетолог наморщил лоб. Оммум быстро прикинул в уме.

– Двадцать, умма Кинес.

С громким треском новая трещина рассекла потолок пополам, потом появилась еще одна. Это было похоже на цепную реакцию. Фримены в страхе подняли глаза, потом уставились на Кинеса, словно надеясь, что этот великий человек каким-то чудодейственным способом сможет предотвратить несчастье.

– Думаю, что нам надо немедленно покинуть пещеру. – Оммум взял планетолога за руку. – Мы должны уйти, пока потолок держится.

Раздался протяжный гул, сотрясший чрево горы, обломки нависавшей над пещерой скалы громко заскрежетали друг о друга, словно стараясь найти новую точку опоры. Оммум потянул за собой Кинеса, в то время как остальные фримены без команды бросились к выходу.

Но Пардот, помедлив, высвободил руку из мертвой хватки своего лейтенанта. Он же дал себе обещание, что привезет Фриет апельсины, чтобы показать ей свою любовь и преданность, которые он носил в душе всю жизнь, хотя и проявлял по отношению к ней так мало внимания и заботы…

Он поспешил к маленькому деревцу и сорвал с него оранжевый плод. Оммум бросился к Кинесу и снова схватил его за руку, чтобы увести из пещеры. Пардот же прижимал апельсин к груди, счастливый от сознания того, что на этот раз не упустил из виду такую важную вещь.

Стилгар был первым, кто принес Листу страшную весть.

Фарула сидела за столом рядом со своим сыном, Лиетчихом, и занималась сортировкой целебных трав. Она проверяла их действенность, раскладывала по кувшинам и запечатывала смолой. Лиет же внимательно читал похищенный у Харконненов документ с точным указанием мест размещения складов пряности и расположения военных складов.

Стилгар откинул занавеску и встал у входа, застыв, как статуя. Бесстрастный немигающий взгляд его темно-синих глаз упирался в дальнюю стену.

Лиет сразу понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и заподозрил неладное. Он сражался бок о бок со Стилгаром, вместе им приходилось убивать врагов и уничтожать харконненовские базы во время бесстрашных налетов. Фрименский командир продолжал хранить молчание, и встревоженный Лиет встал.

– В чем дело, Стил? Что случилось?

– Ужасная новость, – заговорил наконец Стилгар. Его слова падали в душу Лиета, как тяжкие слитки свинца.

– Твой отец умма Кинес погиб в пещере в Гипсовом Бассейне. Его, лейтенанта Оммума и большую часть рабочей команды завалило обрушившейся горой.

Фарула едва слышно вскрикнула. Лиет лишился дара речи.

– Но этого не может быть, – сказал он, придя в себя. – Ему так много надо было еще сделать. Он хотел…

Фарула уронила на пол один из своих кувшинов. Он разбился, и пахучий порошок из толченых листьев рассыпался по выщербленному полу.

– Умма Кинес умер среди растений, которые всегда были мечтой его жизни, – сказала женщина.

23-4 – Это был достойный конец, – произнес Стилгар. Некоторое время Лиет был не в силах произнести ни слова. Мысли метались, против воли в сознании появлялись образы и воспоминания. Но ясно было только одно: дело Пардота Кинеса надо продолжать во что бы то ни стало.

Умма воспитал себе достойную смену. Лиет Кинес сам возглавит работу. Из того, что только сейчас сказала Фарула, Лиет понял, как фримены будут из уст в уста передавать весть о трагической смерти своего пророка. И каждый новый рассказ будет обрастать все более сказочными подробностями. Это действительно был достойный уммы конец. На ум пришли слова, сказанные ему когда-то отцом:

– Символизм веры может надолго пережить саму веру.

– Мы не можем взять воду погибших, как это принято среди нашего племени, – сказал Стилгар. – Наши мертвые погребены слишком глубоко в горе. Мы должны оставить их в этой могиле.

– Так и должно быть сделано, – заговорила Фарула. – Гипсовый Бассейн станет святыней. Умма Кинес умер вместе со своим лейтенантом и последователями, чтобы отдать воду планете, которую он так любил.

Стилгар прищурился и торжественно посмотрел на Лиета.