Еще в статье 1935 года «Выпадение переходных форм в условиях захоронения древнейших четвероногих» Ефремов сформулировал главные положения тафономии. Со времени существования огромных материков палеозоя, указывал он, до наших дней сохранилась лишь незначительная часть континентальных пресноводных отложений; при этом, остатки позвоночных рассеивались по субаэральной поверхности древних материков, а значительная часть площади древних материков в наше время недоступна исследованию, поскольку закрыта более поздними геологическими напластованиями или скрыта под водами моря. К тому же, значительная часть осадочных толщ уничтожена длительным размывом в течение мезозоя и кайнозоя, а из всей массы древних наземных животных в условия, благоприятные для захоронения, попадает лишь небольшая часть их остатков. Собственно, сохраняются преимущественно остатки животных, обитавших вблизи водных бассейнов. Обитатели равнинных и степных пространств сохраняются гораздо реже. И уж совсем исключительно редки остатки животных горных областей, где преобладали процессы выветривания.

Вывод, сделанный Ефремовым, гласил, что остатки древних позвоночных могут сохраняться лишь в совершенно определенных условиях, как то:

количественного расцвета форм и наличия большого числа особей;

массовой гибели количественно богатой фауны при усилении неблагоприятных условий;

наличии в данном пункте поверхности материка условий, способствующих концентрации скелетных остатков – дельты рек, заводи, многочисленные временные потоки, снос в озера;

достаточной скорости процесса захоронения во избежание разрушения остатков;

нормального хода процессов окаменения, обеспечивающих полную минерализацию остатков; и, наконец,

сохранения костеносных толщ в литосфере и их последующего выведения на дневную поверхность.

Особое значение Ефремов придавал так называемым переходным формам, которые не достигали количественного расцвета и существовали всего лишь в течение короткого периода геологического времени. Такие формы обычно обитали на более высоких участках суши. Отсюда понятно отсутствие или малочисленность их останков в геологической летописи.

Изучив огромное количество материалов, связанных с изучением перехода живых организмов из биосферы в литосферу, в результате которых остатки организмов превращаются в окаменелости, Ефремов сформулировал закономерности, позволяющие понять ход этого процесса. При этом он особо подчеркивал то обстоятельство, что, помимо неполноты самих остатков, сохраняющих обычно лишь твердые части скелета, органический мир прошлого, как правило, представлен в захоронениях очень незначительной частью существовавших ранее животных и растений. Поэтому местонахождения, как документы палеонтологии, сами по себе не менее важны, чем ископаемые остатки. Каждое местонахождение является как бы окном в прошлое, позволяющим уловить характерные черты биосферы минувших геологических времен. Не случайно продолжением «Тафономии» стала монография «Фауна наземных позвоночных в пермских медистых песчаниках Западного Приуралья» (1954) и «Каталог местонахождений пермских и триасовых наземных позвоночных на территории СССР» (1955), выполненный Ефремовым вместе с Б. П. Вьюшковым.

В 1947 году за работу «Тафономия и геологическая летопись» Ефремов получил премию Президиума Академии наук СССР, а в 1952 году – Государственную премию.

В 1957 году, в связи с прогрессирующей болезнью сердца, Ефремов оставил палеонтологию. С этого времени он все силы отдавал литературе. Не все знают, что известный палеонтолог и геолог является автором многих научно-фантастических и приключенческих романов и повестей – «На краю ойкумены», «Путешествие Баурджеда», «Звездные корабли», «Тень минувшего», «Туманность Андромеды», «Час быка», «Лезвие бритвы», «Таис Афинская».

«Природа щедро одарила Ефремова, – писал о нем его коллега и друг палеонтолог П. К. Чудинов. – Он был красив строгой мужской красотой. Не был суетлив, не делал лишних движений, никогда не спешил. Ходил легко и бесшумно. В его облике было нечто особенное, заставлявшее внимательных встречных прохожих смотреть вслед. В нем как бы воплотился лондоновский „великолепный экземпляр человеческой природы“. Однако в сочетании этих чисто внешних данных с чертами характера, интеллектуальной и человеческой сущностью он более представляется олицетворением чеховского идеального образа».

Палеонтология всегда занимала Ефремова.

«Бродя по бесконечным лабиринтам красных ущелий, – писал он в книге „Дорога ветров“, посвященной его монгольским экспедициям, – извлекая из-под тяжелых пластов песчаников, глин и конгломератов остатки жизни прошлого, мы все глубже проникали в великую книгу геологической летописи. Трудно передать ощущение, охватывающее тебя, когда кладешь пальцы на желобки в истертых зубах диноцераса, мастодонта или динозавра, сделанные пищей, съеденной десятки миллионов лет назад. Или стоишь перед раскопанным скелетом чудовищного ящера, стараясь разгадать причину его гибели по положению, в котором захоронилось животное. Или отчетливо видишь на окаменелых костях следы заживших ран – сломанных и сросшихся позвонков. Кажется, что с глаз спадает какая-то пелена, и они глядят прямо в глубину времени, а современная человеческая жизнь соприкасается с прошлым, давно исчезнувшим, но совершенно осязаемым. И тогда приходит отчетливое понимание, насколько важно познание прошлого. Без этого знания мы никогда не поймем, как появились, как исторически сложились среди всей остальной жизни мыслящие существа – мы, люди!»

Умер Ефремов 5 октября 1972 года в Москве.

Конструктор космических ракет.

Один из кратеров на невидимой стороне Луны назван именем Королева. В том, что кратер находится именно на невидимой стороне есть скрытый смысл: в реальной жизни имя главного конструктора было строго засекречено. Почти до самой смерти Королева люди из внешнего круга не знали, чем, собственно, он занимается.

Родился 30 декабря 1906 года в Житомире.

С детства мечтал летать, так поразили его выступления знаменитого летчика Уточкина, увиденные в 1911 году в Киеве. В 1924 году, окончив строительную школу в Одессе, подал документы в Киевский политехнический институт. «Прошу принять в КПИ, – написал он в заявлении. – Окончил в настоящем году первую строительную профшколу в Одессе. Отбыл стаж на ремонтно-строительных работах по квалификации подручного черепичника. Год работал в Губотделе общества авиации и воздухоплавания, принимал участие в конструктивной секции авиационно-технического отдела. Мною сконструирован безмоторный самолет оригинальной системы – „К-5“. Все необходимые знания по отделам высшей математики и специальному воздухоплаванию получены мною самостоятельно. Королев».

В 1926 году перевелся из Киева на вечернее отделение Московского высшего технического училища. В 1930 году окончил это училище, а одновременно – школу летчиков. Научным руководителем дипломного проекта, представленного Королевым (легкомоторный самолет) был А. Н. Туполев.

Самостоятельную работу начал в 1930 году, получив профессию инженера-аэромеханика. Время шло бурное. Никого не удивляли самые необыкновенные объявления. Например, такое: «При Центральном совете Осоавиахима образовалась группа по изучению реактивных двигателей, сокращенное название которой ГИРД. Всех работающих в области реактивных двигателей или интересующихся ими, а также желающих работать в данной области, которая может считаться областью, способной подготовить звездоплавание, просят сообщить свой адрес по адресу: Москва, Никольская, д. 27, Центральный совет Осавиахима, секретарю ГИРД».

«Подготовить звездоплавание…»

Ни больше, ни меньше.

Группу изучения реактивного движения (ГИРД) организовал в 1931 году Королев. Он сделал это совместно с инженером Ф. А. Цандером, таким же, как он, ярым последователем Циолковского. В ГИРД Королев руководил строительством и полетными испытаниями первых ракет.

Условия работ были очень трудными. Не хватало материалов, инструментов, измерительных приборов, все приходилось доставать или создавать самим. Зарплата сотрудникам выплачивалась чисто символическая, не зря они еще и так расшифровывали название своей организации: ГИРД – группа инженеров, работающих даром. Двигатели ракет не всегда тянули, часто прогорали сопла, разрушались камеры сгорания, отказывало зажигание, как водится, засорялись системы подачи топлива и окислителя, все равно именно в ГИРД была построена и в августе 1933 года запущена первая в СССР ракета, работавшая на жидком топливе, – «ГИРД 09».

В конце 1933 года произошло слияние ГИРД и московской Газодинамической лаборатории. В Реактивном научно-исследовательском институте, образованном в результате указанного слияния, Королев стал заместителем директора по научной части. С 1934 года он – руководитель специального отдела ракетных летательных аппаратов.

В 1934 году вышла работа Королева «Ракетный полет в стратосфере». По этому случаю, сетуя одновременно на отсутствие полноценных книг на указанную тему, Королев писал популяризатору Я. Перельману:

«…Несмотря на большую нагрузку по линии разных экспериментальных работ, все мы очень озабочены развитием нашей общей работы. Ведь несомненно, что базироваться только на военную современную засекреченную сторону дела было бы совершенно неверно. В этом отношении хорошим примером нам может послужить развитие нашего гражданского воздушного флота. Ведь прошло только 1,5–2 года, а как далеко и широко развернулось дело, как прочно сложилось общественное мнение! Поэтому нам надо не зевать, а всю громадную инициативу мест так принять и направить, чтобы составить определенное положительное общественное мнение вокруг проблемы реактивного дела, стратосферных полетов, а в будущем и межпланетных путешествий. Хотелось бы только, чтобы вы больше уделяли внимания… не межпланетным вопросам, а самому ракетному двигателю, стратосферной ракете и т. п., т. к. все это ближе, понятнее и более необходимо нам сейчас. А если это будет, то будет и то время, когда первый земной корабль впервые покинет Землю. Пусть мы не доживем до этого, пусть нам суждено копошиться глубоко внизу, все равно только на этой почве будут возможны успехи».

Королев дожил.

Он сам запускал корабли, он никогда не копошился глубоко внизу.

Он разработал ряд весьма перспективных проектов, в том числе проект управляемой крылатой ракеты 212 (летавшей в 1939 году) и ракетопланера РП-318-1. В 1940 году на РП совершил испытательный полет летчик В. П. Федоров. Машина была переоборудована из двухместного планера, ранее сконструированного самим Королевым. РП-318-1 поднялся в воздух, буксируемый самолетом «П-5». Набрав высоту, он отделился от самолета и начал самостоятельный полет. Скорость РП не превышала 80 километров в час, но когда на высоте 2600 метров Федоров включил реактивный двигатель, скорость полета в течение нескольких секунд возросла до 140 километров.

Запуски первых ракет (часто неудачные) показали, что без установки на ракетах каких-то особых устройств, например, типа самолетных автопилотов, они никогда не приведут к точным результатам. Другими словами, Королев осознал, что настоящая ракета представляет собой очень сложную систему, в которой все подсистемы должны играть одинаково важную роль. К сожалению, в конце 30-х годов в результате повальных арестов были оторваны от своих прямых дел представители практически всех авиационных профессий – Туполев, Мясищев, Петляков, Томашевский. На какое-то время разработка новой военной техники была парализована. Тем более, что аресты были произведены также среди танкостроителей и специалистов по двигателям. В Ракетном институте первыми были