Основоположник эволюционной палеонтологии.

Родился 14 августа 1842 года в деревне Шустянка Динабургского уезда Витебской губернии в семье мелкопоместного дворянина.

Не будучи богатым, отец постарался дать двум своим сыновьям хорошее образование. Старший Александр (будущий знаменитый зоолог и эмбриолог) быстро определил свои интересы, у младшего путь в науку оказался значительно сложней. Окончив в Петербурге частный пансион англичанина В. Ф. Мегина, где он основательно изучил английский, немецкий и французский языки (польский Владимир знал с детства, а итальянский выучил самостоятельно), в марте 1855 года Владимир поступил в Училище правоведения, считавшееся одним из лучших учебных заведений Петербурга.

В мае 1861 года Ковалевский окончил курс Училища по первому разряду и приказом министра юстиции был назначен на службу в Департамент герольдии Правительствующего Сената с чином титулярного советника.

Но казенная служба совершенно не привлекала Ковалевского.

Добившись отпуска, в июле 1861 года он уехал за границу, где пробыл по март 1863 года.

Поселился Ковалевский в Гейдельберге, где жил его старший брат и заканчивали подготовку к профессуре многие впоследствии знаменитые русские ученые – Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, А. П. Бородин, С. П. Боткин. Занимаясь самообразованием, Ковалевский собирался провести за границей гораздо больше времени, но, как выпускник Училища правоведения, он непременно должен был прослужить определенное время по ведомству Министерства юстиции, поэтому в 1863 году ему пришлось вернуться в Россию.

Жизнь в Петербурге требовала средств.

Изыскивая необходимые средства, Ковалевский обратился к издательской деятельности. Привлекала его научная литература. Тематика издаваемых Ковалевским книг оказалась весьма разнообразной. Здесь были толстые тома «Учебника физиологической химии» Кюне, «Руководство к геологии, или Древние изменения земли и ее обитателей по свидетельству геологических памятников» Лайеля, многотомная «Иллюстрированная жизнь животных» Брема, «История французской революции» Манье и другие такие книги.

Как потом говорил Ковалевский, этот период жизни вовсе не был для него потерянным, ибо постоянная работа с научными источниками не давала остыть его внутреннему тяготению к науке.

Среди прочих книг Ковалевский издал «Изменение животных и растений вследствие приручения» Чарльза Дарвина, имя которого стало широко известным именно в эти годы.

Не без гордости писал в предисловии Ковалевский:

«…Автор согласился передать нам право на печатание его нового сочинения в русском переводе; он был так добр, что начал высылать издателю корректурные листы еще до напечатания в Англии и прислал клише со всех рисунков сочинения; все это дает издателю возможность, начавши выпускать книгу даже раньше английского подлинника, окончить ее совершенно параллельно с оригиналом. Зная живой интерес, с которым встречается все, выходящее из-под пера Дарвина, издатель решил, не стесняясь количеством листов, делать частые выпуски, по мере получения листов от автора. Когда автор узнал, что есть возможность, не увеличивая цены книги, внести туда рисунки упоминаемых им многочисленных видов и разновидностей животных, то он выбрал и расположил для нашего издания рисунки из сочинений Брема; по его мнению, они значительно помогут уяснению тех сложных вопросов, которые он разбирает в своем сочинении».

В 1866 году Ковалевский издал роман А. И. Герцена «Кто виноват?».

Поскольку в России книги Герцена были запрещены к изданию, роман вышел без указания автора. Но, разумеется, читающая публика знала о том, кто написал роман под таким интригующим названием.

К сожалению, Ковалевский не был наделен деловыми талантами. Финансовые дела его издательства быстро запутались, непроданные книги заполнили склад. Пытаясь вырваться из постоянного безденежья и долгов, Ковалевский в марте 1866 года корреспондентом от газеты «Санкт-Петербургские ведомости» отправился в Италию в лагерь итальянского революционера Гарибальди. Знаменитый итальянец понимающе отнесся к русскому корреспонденту. Он даже выдал ему специальный пропуск, который позволял Ковалевскому беспрепятственно появляться везде, даже на линии сражений.

В январе 1868 года Ковалевский познакомился в Петербурге с сестрами Корвин-Круковскими. Особенно подружился Ковалевский с младшей – Софьей. Стремление заниматься наукой сближало их. Когда сестры предложили Ковалевскому заключить с одной из них фиктивный брак, чтобы они могли получить свободу, а соответственно и высшее образование, он согласился, но настоял на том, чтобы брак был заключен не с Анной, а с Софьей. Видимо, уже тогда Ковалевский испытывал к Софье не просто дружеские чувства. Генерал Корвин-Круковский, ничего не знавший о подоплеке дела, неохотно, но все же дал согласие на брак.

27 сентября 1868 года Софья и Владимир обвенчались.

Вскоре после свадьбы они выехали в Петербург.

В Петербурге Ковалевский в спешном порядке завершил издательские дела и в апреле 1869 года, вместе с женой и ее сестрой, уехал за границу.

Поселились Ковалевские в Гейдельберге, так как это был единственный университет в Германии, где женщин допускали к учебе. Высокая работоспособность и энтузиазм Софьи, несомненно, послужили хорошим толчком для Ковалевского. Именно в Гейдельберге он начал серьезно заниматься естествознанием – сначала геологией, затем палеонтологией и в самый короткий срок превратился из любителя в ученого, превосходно ориентирующегося в своем предмете.

Но привлекали Ковалевского Мюнхен, Париж и Лондон – те крупные научные центры, где были сосредоточены самые богатые палеонтологические коллекции. К тому же, и Софью, и Ковалевского тяготили ложные отношения, установившиеся между ними из-за фиктивности брака.

В 1869 году Ковалевский уехал в Лондоне.

Знакомство с Дарвином и его последователем Т. Гексли немало повлияло на научное развитие Ковалевского.

После работ в Лондоне, Ковалевский два года провел в Мюнхенском университете, где занимался под руководством палеонтолога К. Циттеля.

В Мюнхене Ковалевский пришел к мысли, что для правильного понимания геологического строения земной коры крайне необходимы как можно более полные палеонтологические данные. Пользуясь возможностью, он усиленно изучал ископаемые организмы не только по атласам и книгам, но и по коллекциям, которые были или собраны (или куплены) им самим или получены для обработки в мюнхенском музее. Особенно интересовала Ковалевского загадочная граница между мелом и третичной эпохой.

«Что между мелом и третичной есть перерыв, в этом не может быть сомнения, – писал он в одном из писем к старшему брату, к тому времени создавшему весьма авторитетное научное имя, – и весь наш верхний мел есть глубоководная фауна до 10000 футов, а наземной мы почти не имеем. Представь себе сам – во всем меле ни одного млекопитающего (хотя в средней юре есть 4 и даже в триасе 1 зуб), а затем вдруг в древнейшей третичной огромные млекопитающие вроде тапиров и жвачных, да по десяти видов на каждый род! Были же у них предшественники?! Вообще нет такого дикого факта, как внезапное появление этой бесконечно богатой колоссальными и мелкими формами фауны нижней и средней третичной…»

Отдавая все силы палеонтологии, Ковалевский решил взять на себя и работу по геологической синхронизации. В этой огромной работе он решил сопоставить отложения всех одинаковых формаций на Земле. Некоторые соображения по этой проблеме он высказал в переписке с А. О. Ковалевским, часть изложил в опубликованных работах. К сожалению, труд не был завершен. Впрочем, он и не мог быть завершен, потому что, приступив к работе, Ковалевский быстро осознал, что формальное описание ископаемого материала, данное без глубокого осмысления и тщательного описания всех вмещающих его пород, вряд ли даст нужные результаты. Через много лет этими вопросами занялся другой известный русский палеонтолог – И. А. Ефремов.

Лето и осень 1870 года Ковалевский провел в Лондоне – работал в Британском музее, даже совершил геологическую экскурсию на остров Уайт.

Но на зиму он уехал в Берлин.

В Берлине созрело окончательное решение – заниматься палеонтологией позвоночных.

Приняв решение, в 1871 году Ковалевский отправился в Париж, где работали палеонтологи П. Жерве, А. Годри, А. Милн-Эдвардс.

В это же время приехала в Париж Софья Ковалевская, – для работы в библиотеках. Там же находились и Анна со своим мужем – французом В. Жакларом. Они прибыли в Париж еще в сентябре 1870 года и когда 18 марта 1871 года в Париже началось восстание и была провозглашена Коммуна, Жаклар в этих событиях принял самое активное участие. Он командовал 17-м легионом Национальной гвардии и исполнял обязанности генерального инспектора укреплений Парижа. Софье и Владимиру Ковалевским, покинувшим Париж, но тревожащимся за судьбу Анны, вновь удалось вернуться в охваченный восстанием город лишь тайно, сплавившись в лодке по Сене. Софья помогала сестре, даже дежурила в госпиталях. Когда восстание было подавлено, Жаклара арестовали. Только с помощью друзей он смог бежать из тюрьмы, а из Франции выехал по паспорту Ковалевского.

Но даже в столь бурные дни Ковалевский не терял время даром.

Работая в богатых палеонтологических коллекциях Музея естественной истории, он закончил монографию о палеонтологической истории лошадей. Здесь ему повезло: друживший с Ковалевским профессор Жерве передал ему почти полный ископаемый скелет трехпалой вымершей лошади – анхитерия, найденный на юге Франции известным палеонтологом Э. Ларте, к сожалению, умершим во время осады Парижа.

Работал Ковалевский исключительно быстро.

Этому помогало его ясное понимание состояния палеонтологии тех лет.

«Изучение остеологии ископаемых форм находилось в полном застое со времени бессмертного творения Кювье „Sur les ossements fossiles“, – писал он. – Число вновь открываемых форм умножилось, умножились их имена, создавались роды и виды, но о точном изучении их скелета думали недостаточно. Кроме нескольких исключений… большинство палеонтологов, занимающихся млекопитающими, не шли далее изучения зубной системы и на ней основывали свои новые роды, и как только новое имя было дано, так, казалось, форма теряла всякий интерес… Когда под влиянием эволюционного влияния Ч. Дарвина многие из мыслящих сравнительных анатомов и зоологов попробовали создать филогению млекопитающих, им пришлось обратиться к палеонтологическим данным. Однако, кроме основательных работ Кювье, они не находили нужного материала…»

И дальше Ковалевский с удивлением отмечал:

«…Рютимейер и Геккель, а за ними и другие, набрасывая родословные млекопитающих, выводят почти весь мир млекопитающих из родов, описанных Кювье».

Ковалевский создал новую классификацию копытных, которая позволила представить их развитие в виде расходящихся ветвей генеалогического древа. Он показал, что самые древние, известные тогда в палеонтологии эоценовые копытные представлены в коллекциях не только непарнопалыми, но и парнопалыми видами. Он привел большое число общих признаков, характерных для всех копытных. Это доказывало их происхождение от некоего общего предка, жившего, по его представлениям, вероятно, еще в меловом периоде. Наконец, он детально проанализировал развитие конечностей копытных, как наиболее существенное направление в их эволюции, обеспечившее им выживаемость в борьбе за существование в новых изменяющихся условиях обитания.