Было видно, что лошадки веселы и неутомимы — они знали свое дело, в этом деле была для них постоянная радость. А впереди скакал, распушив хвост, рыжий кот. Иногда оглядывался на лошадок, будто просил не отставать.

Владик снял шапку, и радужные пятна пролетали по его светлым волосам.

— Дядя Лихо, а может, мне пойти к ним? — прошептал Владик. — Вон как им хорошо…

— Да неужто ты сумеешь? Сам? — осторожно проговорил Лихо Тихоныч.

— Чего уметь-то, — вздохнул Владик. — Скакнул — и там… Да нет, не надо. Их и так вон сколько, от лишнего пользы не будет. Я уж лучше с тобой…

— Ну и правильно, ну и правильно! — торопливо обрадовался Лихо. — Будешь мне помощником, а то я целыми-то сутками могу за Колесом и не усмотреть… Еще Костик обещался заходить каждый день, тоже помогать хочет. Вот и будем втроем службу нести… А еще, Владик, я вот чего спросить хотел. Посоветоваться, значит. Ты, как я вижу теперь, в таких делах понимаешь больше меня… Может, зря тогда не повернули Колесо? Может, попробовать все же, а? Ну, маленько, чуть-чуть? Глядишь, добавилось бы добра на свете?

— Нет, что ты, дядя Лихо! — сразу испугался Владик. — Это нельзя! Профессор же говорил!

— Ну да, ну да… А думаешь, он все знает, если профессор? Может, осторожничает… Я тут под основой механизм разглядел, поворачивать-то можно, оказывается, без большой силы, даже гайки сымать не надо. Втроем управились бы…

— Дядя Лихо, не вздумай! — Владик сердито нахлобучил шапку. — Здесь повернешь, а в другом месте — все на дыбы! Вон кто-то захотел ось Земли шевельнуть, чтобы не стало потепления климата. А от этого — океанская волна по Индийскому океану. Помнишь, перед Новым годом?

— Ну да, ну да… А если это не от шевеления оси, а от всеобщего зла? Накопилось-то его…

Владик подышал сердито и жалобно.

— Иногда ведь не поймешь… Бывает, что маленький случай, а от него несчастье на весь белый свет… Знаешь, какая беда могла быть, если бы ты не вылечил Федю? Хорошо, что ребята к нему успели, а то заскрипели бы все планетные механизмы. А им нельзя скрипеть… Дядя Лихо, ты даже думать не смей про поворот!

— Да что ты, птичик, всполошился-то! Гляди, аж задрожал, кроха. Не шевельну я ничего такого, не спросившись у тебя, не бойся нисколечко… Только иногда вот сидишь тут ночью один, не спишь, и всякие мысли появляются. Чтобы, значит, повернуть какой-нибудь рычаг и всем бы на свете сразу сделалось хорошо…

По кирпичному полу тянуло холодком, Владик переступил ногами-лапками, здоровым локтем прижался к теплому тряпичному смотрителю Гироскопа:

— Я, дядя Лихо, про такое тоже часто думаю… Вот хорошо, если бы у каждого человека появилось внутри колесико. Маленькое, незаметное, но по природе такое же, как это. Чтобы все они чувствовали большое Колесо и вертелись также, вырабатывали добро…

— Знаешь, птичик, такие колесики, они ведь, наверно, есть у многих. Может, даже у каждого. Только вертятся у всякого по-своему. У одних правильно, а у других вкось и поперек… Выходит, чтобы наладить весь человеческий механизм на Земле, надо каждому пальцами залезать в нутро и поправлять ось. А как это сделать?

Владик опять переступил на кирпичах, прижался к Лиху потеснее. Шуршала ось Гироскопа, разносился негромкий рассыпчато-стеклянный топот крохотных копыт.

«Птичик» Владик потерся щекой о пахнувшую сухой травой мешковину, помолчал и сказал:

— Если бы знать…

Но в голосе «птичика» не было горечи. Возможно, Владик что-то знал.