Рядом лежал мобильник и несколько солидных купюр.

- Вот так… - прошептал Максим. - Вот так…

Он прошёл назад к креслу. Тяжело опустился, вновь обратив лицо к лунному свету. Тоска. " К таким разборкам". Наверное, он и сам бы предложил увезти девчат, если бы был в сознании. Максим встал, снял с себя верхнюю одежду и майку, подставив под лучи свой изуродованный торс.

Микола тогда, в своих упрёках был прав. Специально допустил развитие событий до крайнего предела. Но не для того, чтобы пофорсить. Нет. Правда страшнее - для того, чтобы убить. Убить эту мразь. Без зазрения совести. А раньше? Смог бы и раньше, но не так просто и не в присутствии девчат. А так - как бы при самообороне. Вот именно " как бы". Дело в том… Дело в том, что я знаю - те, кого я убил, не имеют права на жизнь. Но убедить в этом других я могу только таким способом. А они, эти другие… Вот так - бросили одного в бессознательном состоянии. Это та, которая хотела как там… голой и босой, что ли? следовать за мной? И та, которая из-за меня выбросилась из окна? Но почему? Не знали меня вот таким? А каким? Каким я им нужен?

Вообще-то он знал, "каким". Закрывающим от пуль, и идущим на смерть к террористам ради других супером - Тоньке? Исцеляющим детей, страдающим непризнанным странником, этаким Иисусиком - Татьяне?

- Но не бывает… то есть не должно быть… То есть, добро должно быть с когтями и клыками, - уже в слух начал спорить он с воображаемыми оппонентами. - Вот те же крысы или там мухи с тараканами. Травим же их, не переживая. А эти - эти гораздо хуже. Люди? Они не люди! Убивший человека не может, не должен считаться и даже сам себя считать человеком!

" А ты? Ты??" - ударила его мысль.

- А я и не человек. И таковым себя уже не считаю! - в запале кинул он воображаемым спорщикам.

" Так чего же ты от нас, людей, хочешь, нечеловек?".

- Ничего. Уже ничего. Всё правильно. Спасибо.

Максим застыл в кресле. Всё правильно. И, может, поэтому вот так, неожиданно порвала с ним Лариска. Тоже почувствовала, светлая девочка. И Мышка. И Косточка. И даже Стервоза сбежала за тридевять земель. Одна только Элен что-то поняв, его использовала. Ну, эта и Сатаны бы не испугалась. Видимо, простой человек чувствует… И инстинктивно даже шарахается. Значит - опять один? И навсегда - один? Тем более - после вчерашнего… Что же это было? Он вернулся к пережитому вчера.

- Верни их! Верни их или будь проклят! - кричал он грозя кулаками бесконечности. А Тоня, подняв на него взгляд, увидела, как блеснул голубой лучик на перстне юноши. А затем ещё. И ещё. И словно каждая звезда, появляющаяся на небе, протягивала тоненькую неоновую нить к этому перстню. Их становилось всё больше и больше, лучики сливались в струи, а потом и в потоки света, устремившиеся к перстню. Максим скинул с себя верхнюю одежду и ярким золотым огнём блеснул крест на груди, изумрудным светом зажглись бусы на руке. Ещё миг - и старой шелухой сползла с него обожжённая кожа. Максим ещё услышал (или осознал?) крик Антонины. Увидел или почувствовал её переходящий в ужас от невероятности постигнутого восторг. А затем на него обрушилась непереносимая тяжесть, когда-то изведанная лишь Атлантами - словно небо прогнулось и легло на его лучистые сейчас плечи. Огромный перевёрнутый светящийся конус расширил свою вершину до пределов поляны. А затем страшным толчком повернулась Вселенная, и дрогнула земля, и невероятными спиралями прочертили небо звёздные лучи. Где-то внизу Николай прижимал к себе Татьяну. Ещё один страшный толчок - и вот он, Максим, держит умирающую девушку в руках. Мир рывками возвращался назад, в прошлое. Но как же тяжело держать эту вселенскую воронку! Ещё рывок - и вот водитель навёл автомат на него. Всё! Можно отпускать! Нет! Нет!!! Вон, у машины - уже простреленный Николай. Держать! Ведь сдюжу же! Ну! Ну скорее же!!! Вот! Уже мучится а в агонии главарь, вон - живая Танюша шепчет молитву, а Николай отвёл Тоню и, перехватив автомат, повернулся в сторону оставленного автомобиля. Здесь!!! Хватит!!! Максим опустил воображаемые руки и скинул груз с плеч. Тяжело просела, а затем вернулась на своё место земля под ногами. Погас свет, исходивший от Максима и он вновь принял облик, казавшийся теперь ещё более отталкивающим.

- Стой! - закричал Максим воскресшему Николаю. - Не иди туда. Я сейчас!

Одним раскалённым гневным импульсом мысли он выжег бандита изнутри. Как и в прошлый раз. Ну и всё. Он ещё видел, как схватившись за голову, застонал, зашатался Николай, как бросились к нему сестра. Ну ещё бы. С ним-то, кудесником, разве что может случиться? И вот теперь он один. " Пока не готовы". Да я и сам к таким разборкам не готов. Что же это было, а? Это я повернул время вспять? Круто! Да нет, не может быть! Время оно вроде как… как там правильно? Движется в одном направлении, что ли? Тогда что? Вернул всех нас на несколько минут назад? Перстень? Или вся эта триада? Ну, с такими причиндалами… нет, с такими союзниками никакая Тьма не страшна! Да и я сам ничего… Да кто же я? И он опять уснул всё на том же вопросе.

Когда раздался громкий - кулаком - стук в дверь, Максим понял, что проспал долго. И, хотя силы ещё не совсем восстановились, открывать незваному гостю он пошёл довольно бодро. Точнее - гостям, поскольку их было трое - мрачный мент - капитан и с ним - двое таких-же мрачных в гражданке.

- Фамилия? - вместо приветствия задал вопрос капитан. Двое других, аккуратно оттерев Макса от входа, затопали по номеру.

- Чёрный. А в чём вообще-то дело?

- Дело в том, господин Чёрный, что всем вам придётся проехать…

- Нам? Но я один.

- А где остальные?

- А… это кто " остальные"?

- Из твоей кампании? Что в ресторане были вчера?

- Да это попутчики, господин капитан. Поужинали, переночевали и уехали.

- Ладно. Пусть сами разбираются. Наше дело - доставить. Одевайся, поехали.

- Но на каком основании?

- Я сейчас объясню "основания". Но тогда поедешь вот так - в трусах, да ещё и в наручниках… Слушай, Чёрный, у меня приказ - доставить компанию, бывшую вчера в ресторане с обгоревшим типом. И я его выполню. Зачем сложняки? Ну что там? - это уже он коллегам.

- Да, судя по вещам - съехали.

- Чёрт, что теперь, "перехват" объявлять?

- Пусть начальство решает. Едем.

Одевшись, Максим потянулся за сотовиком и замер - на столе не оказалось денег. Сдерживая себя, он обратился к уже стоящим в коридоре серостям.

- Там… Если кто нашёл обронённые деньги, так это - мои.

В ответ картинно - изумлённый взгляд кэпа и две кривые ухмылки.

- Уж не хотите ли вы сказать… - уже на "Вы" начал мент.

- Я хочу сказать, что того, кто взял совесть может прожечь. Насквозь.

- Да, это точно, - согласился капитан. К счастью мы…

Он не успел ещё закончить фразу о честности и неподкупности милиции, как один из его коллег заорал и упал, засучив ногами.

- И только, когда, тот, полный раскаяния, вернёт украденное или просто… поднятое чужое, совесть отпустит беднягу, - наставительно рассказывал Максим.

- Вот… возьмите… на полу… аж за шторой… думал, от прежних постояльцев… на пост… чтобы оформить - хрипел воришка, протягивая Максиму деньги.

- И сразу отпускает, словно ничего и не было, правда? - поинтересовался юноша, принимая оставленные Николаем банкноты.

- Действительно… а так было скрутило, думал - кранты, - согласилась вороватая серость.

- Вы просто совестливый человек. Думаю, и впредь будет так, если будете совершать что-либо… ну, вообще недостойное.

- Цирк какой-то. Ты чего цирк устроил? - озадаченно спросил кэп у совестливого.

- Но честное слово, Жень, так скрутило…

- Ладно. Разберёмся и с этим. Поехали.