Аннушка опять не знала, что на это ответить, и перевела разговор на другое.

— А я в городе чуть не заблудилась, — виновато сказала она. — Ты не сердись, что я не догнала тебя.

— Да ладно тебе! Важно, что ты успела спасти бедняжку Бильбо. Понимаешь, они решили его принести в жертву Самхаину, потому что Бильбо — любимое животное, друг человека. Я теперь на всю оставшуюся жизнь ненавижу их всех — и Финегаса, и Бадбиху-злыдню, и Морриганиху-ворону! Я уйду из Келпи, вот что я тебе скажу, Юлианна! Прямо так и скажу!

— И очень правильно сделаешь, — устало сказала Аннушка. — Меня никто не спрашивал?

— Да кто кому нужен в Хэллоуин… Ты есть хочешь?

— Ужасно!

— Так ешь давай. Можешь и мой ужин съесть, у меня сегодня совсем нет аппетита. А потом сразу спать. Ну и денек был!

— Да уж…

Нетронутый ужин стоял на двух накрытых подносах — боуги позаботились. Аннушка набросилась на еду, а Дара так ни к чему непритронулась. Она держала на коленях свою коробочку, перебирала «ароматные шарики» и глотала слезы. Потом она полезла наверх, на свою кровать, и коробочку с собой прихватила.

— Спокойной ночи, Юлианна! И запомни: я у тебя в вечном долгу за моего Бильбо!

— Спокойной ночи, Дара, — ответила Аннушка. История с Бильбо пока так и осталась непроясненной, но без Юльки тут явно не обошлось.

С кровати Дары еще некоторое время доносилось сопенье и тихий плач, потом она затихла.

— Дара! — позвала Аннушка. Та не ответила. Аннушка накинула «привиденческий саван» и тихонько вышла за дверь. Через полутемные коридор и гостиную она добралась до лифта и поднялась на учебный этаж. Осмотрев все классы один за другим и никого там не найдя, Аннушка направилась в библиотеку. Она осторожно открыла тяжелую дубовую дверь.

За столиком в углу, под уютным светом зеленой лампы, сидели и мирно ужинали Финегас и Юлька. Перед ними лежал на длинном блюде большой рыбий скелет с хвостом, но уже без головы: рыбья голова лежала на тарелке перед Финегасом, и он с ювелирной тщательностью выковыривал из нее косточки и смачно их обсасывал.

— О, еще одна гостья! Снимай свой саван и проходи к столу, мышка. Это прощальный ужин Юлианны — завтра она отправится кататься на Келпи. Лосося мы уже съели, но у нас есть еще пирожные и фрукты.

— Меня прислали за Юлианной. Ее требуют, — измененным мрачным голосом проговорила Аннушка. — Следуй за мной, сестра Юлианна! — с этими словами она повернулась и вышла за дверь, оставив ее открытой.

— К сожалению, господин Финегас, я должна идти, — услышала она Юлькин голос. — Я знаю, кто меня вызывает, и не могу отказаться. Спасибо вам, что простили мне кролика.

— Ну что ты, мышка! О чем речь! Конечно, жаль, что сегодняшнее жертвоприношение не удалось, но завтрашнее будет не хуже. Разве можно сравнить какого-то жалкого кролика с живой, такой умной и здоровенькой девочкой! Я ценю, что свой последний вечер ты подарила старому друиду Финегасу. И поверь, я уважаю твое мужество и гордое пренебрежение к быстротекущей человеческой жизни. Спокойной ночи, моя дорогая! Пусть последний твой сон будет сладок!

— Спокойной ночи, господин Финегас, и спасибо вам за чудесный вечер. Было так интересно с вами разговаривать, особенно о Большом Плане. До конца жизни не забуду того, что вы мне рассказали!

— До конца жизни? Ну, для этого особая память не требуется, — усмехнулся Финегас. — Прощай, мышка-малышка!

— До свиданья, друид!

Аннушка глядела на них одним глазом, вторая дырка опять сползла на ухо, но ей показалось, что по морщинистым щекам библиотекаря скатились две слезы.

«Так они задумали Юльку отдать Келпи!» — поняла она и задохнулась от ужаса и гнева.

Юлька вышла за дверь и сразу же крепко-крепко обняла Аннушку.

— Я знаю, что это ты, сестричка моя дорогая! — прошептала она прямо в ухо, торчащее из дыры на голове привидения.

— Бежим отсюда! — сказала Аннушка и повела Юльку за руку по темным коридорам.

Они благополучно добрались до Норки, никого не встретив по дороге.

— Это моя комната, — сказала Аннушка. — Я живу с соседкой. Сейчас-то она спит, но все равно давай говорить шепотом.

Аннушка сняла простыню и швырнула ее на стол. И зря, потому что боуги уже успели соорудить на нем башню из тарелок: дурацкая простыня задела это хлипкое сооружение, тарелки грохнули, ножи и вилки звякнули, и Дара проснулась от шума. Она отодвинула полог и свесила голову с кровати. Сестры испуганно замерли. Дара зевнула и проговорила сиплым со сна голосом:

— Привет! Ух, как я сегодня измучилась, Юлианна! У меня от переживаний даже в глазах двоится: гляжу на тебя и вижу две Юлианны. Спокойной ночи, дорогая! Пусть тебе приснится благодарный Бильбо! — И ее голова снова исчезла за складками полога.

— Ты хочешь есть? — шепотом спросила Аннушка Юльку.

— Не особенно. Я рыбы наелась. Друид сказал, что варил ее по моему рецепту — это, наверно, ты ему дала рецепт?