Даже если очень старательно искать, и то вряд ли найдутся на всем белом свете такие мальчишки и девчонки, которые не слышали бы сказок и не мечтали о волшебной палочке или о шапке-невидимке, о ковре-самолете или о сапогах-скороходах.

Коська даже во сне видел эти замечательные предметы, совершал с их помощью различные чу-деса: улетал в загадочную Индию или строил не-обыкновенный город, где на каждом перекрестке парки с качелями и каруселями, игровые площад-ки и тиры, детские клубы и театры. Но это было во сне. А взаправду ему оставалось только взды-хать и завидовать могущественным героям сказок.

— Что за скучная жизнь? — жаловался он самому себе. — Никаких превращений, никаких исчезнове- ний. Скоро вырасту и нечего вспомнить будет. Хоть бы какое волшебство! Ну хоть на один де-нек… хоть на один разок…

В третьем классе, где учился Коська, сказки любили все. Но никто не знал больше его всяких невероятных историй, ни у кого не было столько книжек — они лежали на столе и под столом, на стуле и под стулом, на холодильнике и под дива-ном, и даже под подушкой, если вы туда загляне-те, обязательно обнаружите какую-либо сказку. И ни у кого по стенкам детской комнаты не висело столько волшебных картинок. На них были: джи-ны, вылетающие из дымящихся кувшинов, — ка-жется, только попроси и исполнят любое твое же-лание; добрые феи в голубых и розовых платьях с цветами в руках и в волосах; злые ведьмы в ста-рушечьих капотах; бородатые серьезные старич-ки, у которых каждый волосок в бороде волшеб-ный, как волшебны звездные колпачки на головах и сучковатые палки в руках.

Коська мог часами стоять перед этими картин-ками и загадывать, что бы он попросил и как бы он поступил, явись к нему один из этих волшеб-ников. А вечерами, когда темнота выползала из всех уголков комнаты и одни за другими прогла-тывала игрушки, книги и мебель, мальчик прятал-ся под стол и, выглядывая из-за складок длинной вышитой скатерти, ждал — вдруг сказка придет?

Не везло ему.

В тот самый момент, когда, казалось, дрогнула одна из картинок и джин или фея пошевелились и приготовились сойти вниз, его то одолевал сон, то окликала мама, а то хитрый, полосатый как тель-няшка кот Пират с оторванным ухом и подбитым в котовой драке глазом обнаруживал Коську и, схватив зубами за штанину, тянул из-под стола, не забывая громко фырчать и бить длинным и тоже полосатым, как рукав у тельняшки, хвостом об пол.

При таких обстоятельствах конечно же ни одна порядочная сказка не рискнет появиться в вашем доме.

Вы, наверное, сами не раз ожидали подобно Коське и знаете, что все бесполезно — можно до старости просидеть под столом и ничего не выси-деть. Но Коська был упрям. И его упрямству можно только позавидовать. А потому нет ничего удивительного в том, что однажды, когда мама и папа ушли в театр на очередную премьеру, а Пи-рат отбывал наказание в темной кладовке и не мог никому помешать, Старичок- Боровичок оглядел-ся, прислушался — не остался ли кто еще в доме? — и поманил Коську пальцем.

Мальчик, так долго ожидавший этого, не пове-рил и остался сидеть под столом. Только глаза его округлились, рот открылся, а дыхание останови-лось.

— Ну же! — нетерпеливо шепнул Старичок-Боровичок. Он нахмурил брови и негромко топ-нул ногой.

Коська опомнился.

— Сейчас, сейчас, — сказал он и подбежал к кар-тинке. Радостный блеск его глаз не смутил Ста- ричка. Тот несколько раз кивнул головой, помор-гал длинными ресницами и опять прислушался.

Проделав эти совсем не волшебные движения, Старичок-Боровичок мелко затрясся, и Коська ус- лышал тоненький, словно звенели вдали коло-кольчики, мягкий смех.

Он решил для себя: — 'Наберусь терпения и по-дожду — будь что будет. Вон сколько ждал и ниче-го, не умер.' И он не спускал со Старичка-Боровичка глаз. А тот неожиданно оборвал песню колокольчиков и улыбнулся Коське.

— Ты так долго ждал, так жалобно просил и так хорошо мечтал употребить волшебную силу, если она к тебе когда-нибудь придет, что я не смог больше оставаться равнодушным. — Он опять при-слушался, огляделся и, поморгав ресницами, серь-езно продолжил. — Я решил испытать тебя и дове-рить тебе волшебную силу. Ты сможешь вос-пользоваться ей три раза. Так, как пожелаешь. Я не ставлю тебе никаких условий. Решай сам.

И волшебник замер на картинке, словно это не он минуту назад разговаривал с Коськой и обещал ему, ой, даже подумать страшно!

— А слово! Вы забыли сказать волшебное сло-во! — Коська гладил рукой по картинке, пытаясь разбудить Старичка. — Зачем же вы перестали го-ворить? Ну оживите еще раз! Прошу вас! Ну по- жалуйста!

Боровичок открыл глаза.

— Тихо, тихо, — успокоил он мальчика. — Я ниче-го не забыл, — и вновь повторил все оглядывания, прислушивания и моргания. — Я вспоминаю. Ста-ренький уже, сам понимать должен. У нас в вол-шебном деле, как бы тебе сказать, ничего нельзя перепутать, иначе натворишь такого… ну очень много бед. — Он еще немного помолчал, прежде чем спросил. — Знаешь ли ты беседку в садике за вашим домом?

— Там их две! Большую или старую?

— Старую. Ту самую, где под полом за оторван-ной доской живут семь веселых, похожих на мяг-кие пушистые комочки, щенят.

— Знаю, — признался Коська. — У меня там в тай-нике цветные стеклышки лежат.

— Не о стеклышках речь, — остановил Старичок-Боровичок. — Возле этой беседки растет старый карагач…

— А в его дупле живут два задиристых воробья! — подсказал Коська.

— Да-да, — сказал Старичок. — Но и не о воробьях речь. Воробьи, ну их… пусть себе задираются, вы- растут, поумнеют.

Он понизил голос и пригласил Коську сесть поближе.

— А сейчас слушай внимательно и запоминай. Готов?

— Готов, — прошептал Коська.

Казалось, весь мир затаился. Ни звука не доле-тало до комнаты. Вечные звонки трамваев, отда- ленный грохот завода, визг тормозов машин — все исчезло. Даже маятник на ходиках безвольно по-вис, прислушиваясь к странному разговору.

Волшебник опустился на пень, снял шляпу, обмахнулся ей как веером и заговорил:

— В тот день, а вернее, в ту ночь, когда Кукуш-ка, живущая в ваших часах прокукует двенадцать и еще один раз…

— Так не бывает! — перебил Коська.

Старичок удивленно посмотрел на мальчика и замолчал.

— Я больше не буду! Простите пожалуйста! — взмолился Коська.