в ее вещах, причем это будет похуже, чем братья, вечно утаскивающие у нее крем для лица.

Выйдя на улицу, она плотно сжала губы, будто была на кого-то сердита. На самом деле так делали все, кто не хотел наглотаться мух. Их тут был целый рой. Похоже, это были единственные существа, интересовавшиеся продуктами устроенной Айшой бакалейной лавки.

– Класс, за мной! – позвала Манджу, выйдя на майдан. Она легко переступала через кучки мусора, сортировкой которого в этот момент занимался Абдул. Манджу знала его, потому что Раул все время гулял вместе с его братом Мирчи, но, конечно, никогда с ним заговаривала. Да и вообще он, по мнению девушки, был какой-то нелюдимый.

– Дети, собирайтесь быстрее, – громко объявила она, войдя в один из переулков и хлопнув в ладоши. – Пхут-а-пхут! Пора, пора!

Вообще-то бегать за ними и подгонять их не вменялось ей в обязанность. К чему учителю еще одна забота? Ведь это их личное дело, приходить или нет.

Но ей нравилось вот так свободно ходить по улицам, стучать в двери, прислушиваться, о чем говорят в соседних хижинах и все это с сознанием выполняемого долга: она на работе, никто не станет возмущенно сплетничать, гадая, с какой это стати Манджу забрела сюда.

Сегодня на улицах судачили о скандале с рекламными плакатами мотоциклов «Хонда». Некая фирма из города Силоам Спрингс в американском штате Арканзас предоставила около тридцати мотоциклов благотворительной организации World Vision, которая спонсировала тридцать детей в Аннавади и должна была вручить им эти дорогие подарки. Однако социальные работники, которые должны были проинформировать жителей квартала об этой акции, припрятали плакаты, на которых говорилось о спонсорских подарках. Манджу всегда с удовольствием слушала о местных интригах, развивающихся без участия ее матери.

Один за другим ученики выходили из своих лачуг. В основном это были девочки младше двенадцати лет в выцветших платьицах. У некоторых были сломаны молнии сзади, так что хорошо были видны костлявые спины и торчащие лопатки. За маленькую Шадру Манджу не волновалась – она от рождения была худенькой, как и ее мать, работавшая на строительстве дорог и ворочавшая булыжники, пока у нее не сдали легкие. Хуже обстояло дело с Лакшми. Та совсем отощала, потому что ее мачеха приберегала всю еду для собственных детей. Рядом шла одиннадцатилетняя дочь хозяина местного борделя и вела за руку младшего брата. На ней были тесные черные велосипедные шортики; в ушах качались и позвякивали крупные сережки. Эти дети предпочитали проводить время на улице, особенно когда клиенты приходили для получения сексуальных услуг. И уж конечно, они убегали из дома, когда посетители являлись, чтобы заняться сексом с их матерью.

Для многих из этих ребят школа Манджу не была «промежуточной». Вряд ли в жизни им удастся получить еще какое-либо образование, кроме этого.

Вся собравшаяся компания проследовала к дому еще одной ученицы Манджу – ее подруги Мины. Правда, она участвовала в занятиях тайно. Ее консервативные родители полагали, что девушке учиться ни чему: от этого она становится более строптивой. Но Манджу удавалось прибегать к разным хитростям, чтобы обучать подругу азам английского.

Пятнадцатилетняя Мина была первой девочкой, родившейся в Аннавади два года спустя после того, как ее родители, вместе с другими тамилами, осушили здесь болото. Она принадлежала к касте далитов. Манджу относилась к касте кунби, традиционно занимавшейся сельским хозяйством. Кунби была одной из низших каст, но все же выше далитов. Сами девочки считали, что все это устаревшие предрассудки. Они были неразлучны: обе любили танцевать и всегда умели хранить секреты, которые поверяли друг другу.

Увидев Манджу рядом со своим домом, Мина улыбнулась. Но это была не та ее потрясающая улыбка кинозвезды (никто из девушек в Аннавади не умел так очаровательно улыбаться). Эта была бледная усмешка, означающая, что гостям надо поскорее уходить прочь. Мина была наказана и сидела целый день под замком. Ее выпускали, только чтобы она набрала воды в колонке или сходила в туалет. Провинилась она, как всегда, тем, что не смогла сдержать своего острого языка и поругалась с братьями и родителями. Почему они запрещают ей слушать, как мальчишки на майдане обсуждают то, что происходит в гостиницах? Почему ей нельзя ходить в школу? Все это возмущало Мину. В течение дня она послушно выполняла все поручения, но к вечеру раздражение и недовольство одолевало ее и она выплескивала гнев на близких. Неудивительно, что мать и братья горели желанием выбить из нее всю эту дурь. Такое поведение помешает им удачно выдать ее замуж за хорошего парня из родной деревни в штате Тамилнад.

Манджу регулярно уговаривала Мину придержать язык, ставя себя в пример. И все же прямота и взрывной темперамент подруги импонировали ей. Вот сегодня утром, например, собираясь в колледж, она тоже позволила себе маленькую вольность, когда наклеивала на лоб маленькое блестящее украшение. Бинди соскочил и приклеился к шее. Он красиво блестел из ложбинки на шее, и Манджу не стала его убирать оттуда. Айша все равно не заметит – она уже ушла на работу. «Девушка может не быть идеальной, но все равно добродетельной», – подумала тогда Мнаджу.

Она вместе с учениками вернулась к себе домой, усадила всех на пол, заляпанный кровью, и поприветствовала их по-английски:

– Добрый день, ученики.

– Добрый день, учительница, – громко прокричали ее подопечные.

Она остановилась, раздумывая, что делать дальше. Манджу еще недостаточно хорошо выучила сюжет «Путей светской жизни», чтобы пересказать его детям. Это можно доучить и позже, пока будет вариться обед и до того, как мать начнет ругаться на вечно пьяного отца. Согласно официальной программе сегодняшнего урока класс должен повторить названия фруктов, которые проходили ранее: яблоки, бананы, манго, папайя. Этим они сейчас и займутся после того, как вспомнят еще одну пройденную ранее тему – средства транспорта: машины, самолеты, поезда. Но сначала надо потратить десять минут на зарядку с английской скороговоркой: руки в стороны, вверх, в стороны, вниз. Эти дети не смогут сосредоточиться, пока не выплеснут энергию! Вот они уже начали тыкать друг друга в бока и хихикать.

Ребята дружно повторяли скороговорку, и звук их голосов летел над кварталом. На майдане их всегда было слышно в этот час. Юный мусорщик Сунил любил прислушиваться к их словам, когда приносил свой товар Абдулу. Совсем недавно, в январе, он посетил несколько занятий в школе Манджу и даже выучил песенку «Звездочка, сияй». Но потом решил, что лучше посвятить это время работе. Он пришел к выводу, что все это несерьезно – так, игры для малышей.

Абдул, считавший, что Манджу близка к идеалу во всем, что делает, удивлялся, откуда у Сунила вдруг взялось такое высокомерие. С другой стороны, Абдул тоже был не без самомнения: он считал себя большим мастером по предсказанию судеб людей, особенно мусорщиков. Правда, его уверенность в себе серьезно пошатнулась после того, как Одноногая подожгла себя. Уж слишком сильно это событие изменило его собственную судьбу. Но и в лучшие дни он не мог определить, что за птица этот Сунил и что его ждет. Чувство некоторого превосходства, свойственное этому мальчику, может, и не самое хорошее качество, но в целом труд мусорщика, видимо, пока еще не отравил сознание подростка, раз он по-прежнему считает, что, запоминая «я» – это яблоко, закладываешь фундамент собственного будущего.

Поначалу одноногая Фатима любила своего пожилого мужа сестринской любовью. Однако в браке она узнала, что бывают и другие виды любви. Какое ошеломляющее открытие! Очевидно, оно произвело на нее огромное впечатление. Узнав, как сладка страсть между мужчиной и женщиной, она уже не могла остановиться и к тридцати пяти годам заработала себе в квартале нелестную репутацию. Все знали о ее неутолимом сексуальном аппетите и горячем темпераменте – таком же ярком, как ее помада. Будь она обычной женщиной, ее известность можно было бы назвать скандальной. Но так как Фатима была инвалидом, ее ненасытность стала предметом шуток. Ее откровенные выходки