понятия не имела, кто это. Я подождала и наконец услышала его шаги, легкое и быстрое постукивание каблуков по мокрому камню, и попыталась придумать, что он тут мог делать и что мне сказать, когда он выйдет из-за поворота.

Шаги все приближались, постукивание переросло в быстрое шлепание: видимо, человек уже пустился бегом, но из-за поворота он не показался. В туннеле воцарилась тишина. Я опасливо выглянула из-за угла — никого не было. Только огни газовых ламп отражались в лужах на полу. Я растерянно оперлась о стену и озадаченно закусила губу. А что, если никакого человека и не было? Может, это опять фокусы моего воспаленного разума? Я поставила корзину на пол, ненавидя себя за то, что уже не могу верить собственным глазам, и пошла к тому самому месту, где прервались шаги.

На полпути я обнаружила кое-что, чего раньше не замечала. Темное пространство между двумя газовыми канделябрами оказалось не почерневшей стеной, а еще одним проходом, в четыре раза уже, чем сам тоннель, и неосвещенным. Я смело шагнула вперед и двинулась настолько быстро, насколько позволяла кромешная темнота, ведя одной рукой по сырой стене и изо всех стараясь производить как можно меньше шума. Каблуки больше не цокали об пол, под ногами была почва, а не камень.

Примерно через минуту я услышала скрип петель и лязгание щеколды. Я поспешила дальше, выставив вперед руку, готовая к тому, что проход окончится дверью. И действительно, в темноте я нащупала дверную ручку и была так рада собственной прозорливости, что совершенно ничего не боялась. Мне требовалось увидеть этого человека, убедиться в том, что глаза меня не обманули и это не плод фантазии. Я тихонько толкнула дверь и заглянула одним глазом в образовавшуюся щель.

К моему удивлению, за дверью оказался бальный зал. Люстры не горели, и зал освещался слабым светом от стеклянного купола, выходившего в сад. И в другом конце зала шагал человек. Я едва сдержала вздох облегчения и тут поняла, что это не незнакомец. Эта подергивающаяся, нервная походка была мне знакома: мистер Купер, хирург из лазарета. Ему навстречу между тем распахнулась зеркальная секция в стене, в проеме показалось грузное тело миссис Джеффрис. Кухарка поманила мистера Купера, он прошел внутрь, и она быстро захлопнула за ним дверь.

Я подождала пару мгновений, затем шагнула в пустой бальный зал проверить дверь. Кажется, ее не собирались делать потайной: ручка не была скрыта от людских глаз, просто она была… незаметной, так же, как и подземный путь к кухне. Ни то, ни другое раньше я не обнаружила. Но что за дела могли быть у миссис Джеффрис с мистером Купером?

Видимо, какой-то медицинский случай или что-то, связанное с событиями в Верхней Деревне. А может быть, у них вообще интрижка. Я покачала головой, уговаривая саму себя, что чем бы они там не занимались, это не мое дело. Вряд ли Лэйн или дядя будут рады, если узнают, что мистер Купер шныряет по подземным туннелям, но причину, по которой им стоит об этом рассказать, я придумать не могла. Я тихо закрыла дверь и поспешила за своей корзиной.

…— Пойдем, дядюшка! Давай считать шаги!

И снова раскаленное желтое солнце медленно ползло вверх по небосклону, а легкий бриз только заставлял мечтать о прохладе. Я не помню, чтобы когда-либо еще так долго стояла засушливая погода без дождей, но сегодня она оказалась как нельзя более кстати.

Дэйви шел рядом, его горячая ладошка лежала в моей, небо сверкало, как гигантская опрокинутая чаша из бирюзы, рядом же шагал и недовольный Лэйн со злополучной корзиной наперевес. Дядя, пыхтя и мучаясь одышкой, покорил первый холм, и я прилагала все свои силы и таланты, чтобы отвлечь его от жары и убедить, что мы на самом деле замечательно проводим время. Хотя я тоже не наслаждалась процессом.

— Нет, нет! — восклицал дядя настолько громко, насколько ему позволяло сбитое дыхание. — Крошка Саймона, сегодня — день для новых вещей и открытий, новых, я подчеркиваю! А путешествие в замок — совсем неновое.

— Но ты никогда не был там вместе со мной, — невозмутимо ответила я. — Вот и новая часть.

Дядя Тулли задумался, и чтобы он совсем не погрузился в себя, я стала вслух громко считать ступени.

— Семь, восемь, девять, десять…

— Нет, нет! — выдохнул он. — Не шаги, племяшка! Уже слишком поздно считать шаги, ведь ты не посчитала первые сто восемь штук. Лучше считай холмы! Пятьдесят шесть холмов у короткой тропинки, шестьдесят восемь у длинной, и когда идешь по короткой, видно сорок девять маленьких и пятнадцать больших, получается пятьдесят шесть и…

— Раз! — воскликнула я, когда мы начали спускаться. — А сколько остановок мы будем делать, дядя?

Дядя Тулли вприпрыжку стал спускаться с холма, неизменные фалды его пиджака хлопали, как крылья.

— Пять раз, если по короткому пути, — пропыхтел он, — семь, если по длинному, а Марианна вообще любила восемь.

— Два! — жизнерадостно воскликнула я, беззаботно размахивая рукой. Я искренне радовалась, что делаю то, что когда-то давным-давно делала моя бабушка. В то же самое время я с опаской оглянулась назад и вопросительно уставилась на Лэйна.

— Мы идем по короткому пути, — успокоил он и тяжело вздохнул.

Когда мы спустились вниз в районе числа пятьдесят шесть, Лэйн с дядей рухнули в траву и лежали там, пока Дэйви понесся вперед, сжимая подмышкой терпеливо болтающегося Бертрама. Я сняла башмаки и попыталась стереть грязь и пыль — некоторые дорожки оказались заболоченными, но быстро сдалась и отбросила ботинки в сторонку, а сама стала вглядываться в даль, прикрыв глаза ладонью, как козырьком.

Пресловутый «замок» оказался не чем иным, как одной-единственной стеной и грудой беспорядочно сваленных камней на вершине холма. Внизу под солнечными лучами плескалась вода канала и шумела река. Там, где два потока встречались, можно было различить остатки каменной кладки — фрагмент подвесных водных ворот, механизма, отрезавшего реку от канала. Холмы бесконечно вздымались и опадали, вплоть до самого горизонта, где терялись и сливались в одну полосу с небом.

Я снова посмотрела на замок и увидела Дэйви, стоящего на самой вершине холма. В руках он сжимал что-то большое и плоское. Бертрама нигде не было видно.

— Еще нет, — сказал Лэйн. Приподнявшись на локтях, он не сводил глаз с холма. Красная кепка валялась тут же, в траве, и его спутанные, влажные от пота волосы сохли на теплом ветру.

Я оглянулась и увидела, что Дэйви сел на свою странную находку и буквально слетел вниз по длинной траве отвесного склона, который только в самом низу слегка сглаживался так, что он потерял скорость и не влетел головой прямо в камень. Он весело спрыгнул со своих импровизированных саней, отряхивая штаны и демонстрируя веселые ямочки.

— Скажите мне, — начала я, повернувшись назад и вся холодея, — что это не те самые игры, что вы имели в виду вчера.

Лэйн медленно расплылся в довольной улыбке, и я поняла, что угадала.

За пятнадцать минут до полдника, когда солнце уже опустилось и не так обжигало, мы снова двинулись вперед по холмам, в этот раз гораздо медленнее, считая задом наперед, пока не приблизились к дому. Там моего дядю ждало испытание в виде прогулки через деревню к мастерской. На мне было столько шишек и синяков, что и посчитать невозможно. Однако дядя довольно сообщил мне, что я съехала с холма целых двадцать восемь раз, но при этом перевернулась двадцать два раза. Совершенно очевидно, что верчение латунной баранки на высоких скоростях совершенно не мой спорт. Ну и пусть. В жизни еще так не веселилась.

— Три, дядя, — сказала я, покачивая то его руку, то руку Дэйви с другой стороны. Дядя Тулли, наверное, едва на ногах стоял от усталости, раз позволил взять себя за руку. — А тебе понравится чай с медом?

Он начал говорить что-то об инерции, колесах и круговом вращении — ничего общего с чаем и медом, а Лэйн шагал рядом с пустой корзиной и целым снопом восхитительных полевых цветов наперевес. В той же руке он держал за шнурки мои полностью заляпанные грязью и глиной башмаки.

Я испытывала какое-то новое, непонятное чувство. Единственное, что я осознавала точно, так это что