плакала и говорила, что так всегда, все живут выше ее. Пока переселяли Верочку, пока выясняли, входит ли ужин в стоимость номера, – оказалось, что не входит и каждый платит за себя, – спрашивали, где конференц-зал, снятый для тренинга, и оказалось, что он в Южной башне, а все жилые номера в Северной, за всеми этими делами незаметно наступил вечер, и пора было расходиться по номерам.

Нэсси проплакала всю ночь и утром, взглянув на себя в зеркало, чуть не зарыдала снова – от отвращения.

Пришлось срочно делать макияж, и с толстым слоем краски на лице, с тональным кремом на щеках, ушах, шее и, кажется, даже в подмышках она напоминала сама себе харбинскую певичку времен белой эмиграции.

В конференц-зал она вбежала последней, плюхнулась на самый последний стул, стоявший в самом последнем ряду, выхватила из сумки блокнот и ручку и сделала вид, что сидела тут всегда. Уж по крайней мере со вчерашнего вечера!

Но на нее никто не обратил внимания. Даже шеф не повернулся и не посмотрел уничижительно, а уж он-то должен был! Он терпеть не мог расхлябанности сотрудников. Расхлябанностью считалось все – разговор с мамой по телефону, сигарета среди рабочего дня, чашка кофе возле компьютера и прочая ерунда, без которой, как всем известно, человек жить не может.

Шеф считал, что вполне может.

Тишина была наряженной и странной, и усатые молодые турки из администрации отеля что-то серьезно втолковывали друг другу, а остальные молчали и не смотрели друг на друга.

Нэсси посидела-посидела, а потом подобралась поближе – привстала со стула и просеменила в следующий ряд в положении «сидя». До своих было все еще далеко, и, посидев немного, она вновь просеменила намного ближе.

– Что вы там мечетесь, Анастасия! – в сердцах сказал шеф. – Опоздали, а теперь мечетесь!..

– Я не мечусь, – пробормотала Нэсси и покраснела под своим диким макияжем. – Я прошу прощения, но после перелетов мне всегда трудно адаптироваться…

Шеф фыркнул и ничего не сказал, только головой покрутил, а Светлана Петровна оглянулась и глазами показала ей место рядом с собой.

Нэсси сделала некоторые пассы и наконец оказалась там, где надо.

– Американец пропал, – не разжимая губ, как русская разведчица во время встречи со связником в кинематографе «Эксельцинор», просвистела Светлана Петровна. – Не ночевал. Постель не разобрана. Телефон не отвечает.

Чепуха какая, подумала Нэсси. Вот меня, к примеру, муж бросил, и это ужасно, но никто не делает вид, что настал конец света! А тут американец пропал, подумаешь! Загулял где-нибудь и не знает, как добраться до отеля, всех и делов-то!

– Найдется, – не поднимая глаз, тихонько ответила Нэсси. – Это Стамбул, а не Багдад, тут людей не похищают!..

Светлана Петровна незаметно пожала плечами и метнула взгляд в сторону шефа. Тот сидел и барабанил пальцами по сиденью ближайшего стула. Стул был мягкий, и ничего не было слышно, и казалось, что шефа это тоже раздражает – он страшно зол, вот же барабанит, а никто не слышит!..

– Он из отеля не выходил, – детективным шепотом выдала Светлана Петровна. – И нигде его нет!..

– Как – не выходил?

– Очень обыкновенно. Не выходил, и все тут.

– А… откуда это известно?

– От Марка.

– От… кого?!

– От Марка, – слегка раздраженно сказала Светлана Петровна, как будто Нэсси никак не могла взять в толк, что бессмертный труд «Капитал» написал именно Карл Маркс, и выражала по этому поводу всякие сомнения.

– А кто такой этот Марк?

– Настя, Марк Волохов – наш гид, он нас вчера встречал в аэропорту! Ты что? Забыла?

Нэсси не забыла, она понятия не имела, что гида зовут таким прекрасным литературным именем!.. Она и половину не слышала из того, что он говорил в аэропорту и в автобусе, потому что все пыталась дозвониться мужу, а тот не брал трубку, и каждый звонок был все безнадежней и безнадежней, как будто еще больше отдалял его от нее, и в конце концов она заплакала под темными очками, и ругала себя за то, что плачет, и утирала слезы скомканной бумажной салфеткой, найденной в кармане джинсов, а потом гид декламировал «Никогда я не был на Босфоре». Вот и все.

И еще она была уверена, что он турок. Ну, в смысле гид – турок. Он же смуглый, темноглазый и говорит с акцентом!.. Истинный турок.

– А откуда он знает, что американец не выходил?

– Он у охранников спросил.

– Ну-у-у, откуда охранники могут знать!..

В это время от группы обеспокоенных усатых турков отделился гид с литературным именем, приблизился к шефу – турки провожали его встревоженными глазами, – наклонился и начал что-то быстро говорить.

– О, господи, – вздохнула Светлана Петровна постно. – Один раз в жизни на тренинг за границу повезли, и тут американец пропал! А мне бы дубленку купить. Как ты думаешь, теперь никого не выпустят?

– Что за глупости! – пробормотала Нэсси, достала из сумки телефон и посмотрела в окошечко. Может, муж звонил, а она пропустила? Может, звук как-то случайно выключился? И он не дозвонился, так ведь иногда бывает! А потом в окошечке возникнет спасительная надпись «непринятый вызов», и жизнь начнется сначала, такая же прекрасная, как прежде!..

Ничего не было в окошечке. Только его фотография, прошлогодняя, из Питера, где он очень веселый, и в руке у него роза, только что купленная у цветочницы для нее.

Не звонил. Не пропустила она вызов.

Литературный герой Марк Волохов все что-то шептал, наклонившись к шефу, и лицо у того делалось все неприятней и неприятней.

– Мальчики! – вдруг ни с того ни с сего вопросила Маша Машина. – Ну что там у вас такое? Мы сегодня начнем или нет?!

Шеф, которого, наверное, только в яслях называли мальчиком, а сразу после яслей и непосредственно перед детским садом нарекли Михаилом Павловичем, вздрогнул и покраснел, как будто услышал неприличное слово.

Маша улыбнулась.

– Ну, пра-авда! Скучно просто так сидеть! Ужасно!

Турки смотрели на нее не отрываясь, – очень уж хороша, – и охранники смотрели, и Гриша с Виталием Васильевичем.

Нэсси украдкой взглянула на телефон – не появился ли там «неотвеченный вызов».

– У нас проблемы, – процедил шеф. – Я прошу никого не расходиться и отнестись с пониманием.

Ого! Неслыханное дело – шеф просит сотрудников отнестись с пониманием! Не иначе Мраморное и Черное моря повернули свои воды в сторону Ледовитого океана!

– О-хо-хо, – пробормотала Светлана Петровна. – Не отпустят меня за дубленкой, чует мое сердце!..

Марк Волохов все продолжал шептать, а шеф отстранялся от него дальше и дальше, и Нэсси показалось, что он сейчас упадет со стула.

Никакого «неотвеченного вызова» не было в окошечке телефона.

Он меня разлюбил. Он сказал мне об этом совершенно спокойно, сидя на нашем диване перед нашим телевизором, в комнате, которую мы роскошно именовали «гостиная».

Он больше никогда не будет мне звонить. Зачем?.. Он же меня разлюбил.

– Дамы и господа, – вдруг громко сказал шеф и рукой отодвинул от себя гида. – У нас проблема. Питер Маклафлин исчез, но между тем доподлинно известно, что из гостиницы он не выходил. Турецкая полиция настоятельно рекомендует мне не поднимать шума и не привлекать к делу ни наше, ни американское