— Слушай, приятель, — сказал Форд, — если бы каждый раз, когда одна точка во Вселенной, уставясь в другую точку, говорит: «Это ужасно!», мне платили по альтаирскому доллару, я бы не сидел здесь, как лимон в ожидании джина. Но мне не платят, и я сижу. А скажи–ка лучше, с чего это у тебя такая рожа безмятежная и глаза светятся? Влюбился, что ли?

Артур ответил утвердительно — причем с безмятежной рожей.

— И она знает, где стоит джин? Так может, ты меня с ней познакомишь?

Случай для знакомства тут же представился — вошла Фенчерч с пачкой купленных в поселке газет. Увидев на столе останки стула, а на диване — останки уроженца Бетельгейзе, она изумленно застыла в дверях.

— Где джин? — спросил Форд. И тут же повернулся к Артуру: — Кстати, что там с Триллиан?

— Э–э, это Фенчерч, — смущенно проговорил Артур. — С Триллиан ничего такого, ты наверняка с ней виделся позже меня.

— Ах да, — сказал Форд, — она куда–то укатила с Зафодом. У них вроде какие–то младенцы. По крайней мере, — добавил он задумчиво, — мне показалось, что это младенцы. Знаешь, Зафод здорово остепенился.

— Серьезно? — спросил Артур, суетясь вокруг Фенчерч и отбирая у нее покупки.

— Ага, — ответил Форд, — теперь как минимум одна из его голов иногда бывает разумнее удолбанной птицы эму.

— Артур, кто это? — спросила Фенчерч.

— Форд Префект, — ответил Артур. — Я, кажется, как–то упоминал о нем.

37

Три дня и три ночи гигантский серебристый робот, слегка покачиваясь, в крайнем изумлении стоял на развалинах Найтсбриджа[14] и пытался решить, что ему делать.

К нему на аудиенцию являлись правительственные делегации; орды журналистов умными голосами спрашивали друг у друга в прямом эфире, что о нем можно сказать; эскадрильи трогательных истребителей–бомбардировщиков пытались его атаковать, но вот ящеры почему–то не появлялись. Робот медленно крутил головой, пристально вглядываясь в горизонт.

Ночью он выглядел совершенно впечатляюще, подсвеченный прожекторами телевизионщиков, которые круглосуточно вели репортаж о том, что он круглосуточно делает — хотя он не делал ровным счетом ничего.

Он думал, думал, думал и в конце концов додумался.

Придется выслать на разведку роботов–помощников.

Надо было бы подумать об этом раньше, но проблемы замучили.

И вот в один прекрасный день из люка вылетела с жутким лязгом грозная железная туча, состоящая из крохотных роботов. Они разлетелись по окрестностям и принялись как сумасшедшие бросаться на одни предметы и защищать другие.

Наконец один из них нашел зоомагазин с пресмыкающимися и тотчас начал столь рьяно защищать его во имя демократии, что от квартала практически ничего не осталась.

Перелом наступил, когда отборный отряд этих летучих визгунов обнаружил зоосад в Риджентс–парке, а точнее, его террариум.

Предыдущие ошибки в зоомагазине мало чему научили роботов, и летающие сверла и лобзики притащили к ногам серебристого исполина несколько игуан побольше и пожирнее, чтобы он вел с ними переговоры на высшем уровне.

В конце концов робот объявил всему миру, что, несмотря на всесторонний откровенный обмен мнениями по широкому кругу вопросов, переговоры на высшем уровне потерпели неудачу, ящеры удалились, а сам он где–нибудь несколько дней отдохнет. По ряду причин для этого был избран Борнмут.

Наблюдавший за всем этим по телевизору Форд Префект кивнул, подавился смехом и опрокинул еще одну кружку пива.

Приготовления к отъезду начались немедленно.

Весь день и всю ночь летающие инструменты зудели, пилили, сверлили, паяли. А утром умопомрачительная гигантская платформа на колесиках, на которой стоял робот, покатилась на запад одновременно по нескольким шоссе.

Она двигалась неторопливо — этакая карнавальная повозка, сопровождаемая жужжащими роботами–слугами, вертолетами и фургонами службы новостей; она бороздила землю, пока наконец не прибыла в Борнмут, где робот медленно высвободился из объятий своего транспортного средства, отправился на пляж и пролежал там десять дней.

Сами понимаете, это было самое захватывающее событие за всю историю Борнмута.

Целыми днями люди толпились вдоль границы отгороженного охраняемого участка, который был выделен роботу для отдыха, и старались разглядеть, что он делает.

А он не делал ровным счетом ничего. Лежал на пляже, вот и все. Ничком, неуклюже распростершись на песке.

И вот однажды поздно ночью местному журналисту удалось то, что доселе не удавалось ни одному человеку на свете, а именно: он имел короткий, но вразумительный разговор с охраняющим границу роботом–помощником.

Это был настоящий прорыв.

— Мне кажется, здесь есть сюжет, — доверительно сказал журналист, попыхивая сигаретой у сетчатого стального забора, — но не хватает местного колорита. Здесь небольшой список вопросов, — продолжал он, нервно роясь во внутреннем кармане куртки, — возможно, вы попросите его, как вы его там называете, чтобы он быстро просмотрел их.

Маленький буравчик с трещоткой ответил, что постарается, и улетел.

Ответа не последовало.

Однако любопытно, что вопросы на листе бумаги почти совпадали с вопросами, которые проносились по мощным электрическим цепям поврежденной в битвах памяти робота. Вот эти вопросы:

«Как вам нравится быть роботом?»

«Как вы себя чувствуете после прибытия из космоса?» и «Как вам нравится Борнмут?»

Назавтра рано утром роботы–помощники начали грузить повозку, и через несколько дней стало очевидно, что огромный робот собирается улететь навсегда.

— Но сможете ли вы провести нас на борт? — спросила Фенчерч Форда.

Форд раздраженно взглянул на часы.

— Мне надо успеть сделать важное дело! — воскликнул он.

38

Толпы людей устремлялись к громадному серебристому звездолету, пытаясь подобраться к нему как можно ближе. Но это было сложно, так как непосредственные подступы, огороженные сеткой, охраняли крошечные летучие роботы–помощники. Вокруг кольцом выстроились солдаты, которые были бессильны прорвать цепь роботов, но страшно злились, когда кто–то из зрителей пытался прорвать их собственные ряды. Солдат, в свою очередь, окружал полицейский кордон, хотя оставалось неясным, кого тут полиция охраняет — зрителей от армии или армию от зрителей, а может, обеспечивает дипломатическую неприкосновенность корабля–великана, чтобы его не оштрафовали за стоянку в неположенном месте. Зеваки немало об этом спорили.

Потом роботы начали снимать внутреннее ограждение. Солдаты неуклюже зашевелились, не зная, как отнестись к тому, что охраняемый объект собирается тихо–мирно подняться в воздух и упорхнуть.

Гигантский робот вразвалку взобрался на борт звездолета в час дня, а теперь пошел уже шестой час вечера, а его не было видно. Правда, было слышно: из глубин корабля доносился скрежет и грохот, целая симфония неполадок. Но чувство напряженного ожидания в толпе только нарастало — люди напряженно ждали разочарования. Этот необыкновенный, чудесный робот ворвался в их жизнь, а сейчас он улетит. Без них.

Два человека ощущали это сильнее всех. Артур и Фенчерч нервно вглядывались в толпу, но ни Форда Префекта, ни малейших следов его пребывания не обнаруживалось.