него». Арт-дилер Марк Борги, много работавший с набрызганными картинами Поллока, согласен с ней. В сентябре 2007 года Ландау. Борги и Алекс Мэттер устроили выставку обнаруженных полотен в музее искусств Макмуллен в Бостонском колледже: каталог выставки подготовила Ландау.
Другую сторону в споре представлял Юджин Тау, пожилой и весьма уважаемый арт-дилер, один из авторов систематического каталога произведений Поллока, то есть официального списка его работ. Опыт Тау как эксперта по Поллоку, возможно, чуть уступает опыту Эллен Ландау, но его мнение имело особое значение — ведь он напрямую связан с внесением любых дополнений в официальный реестр. Очень важно, чтобы работы были занесены в систематический каталог, так как именно к нему обращаются аукционные дома и дилеры при определении подлинности предлагаемых произведений Поллока. Фонд Поллока — Красне обратился к Тау с просьбой посмотреть обнаруженные полотна. После просмотра Тау сказал, что у него есть серьезные сомнения в подлинности и он не советовал бы выставлять эти работы.
Иногда владельцы произведений, которые эксперты отказались включить в каталог, обращаются в суд. Так, на совет по аутентификации фонда Поллока — Краснер трижды подавали в суд по поводу отвергнутых картин. Все три раза картины удалось отстоять, но денег и времени это стоило немало. По поводу новых работ Поллока совет придерживается прежней позиции: существуют научные и другие причины для сомнений. Но есть и опасения относительно будущих судебных исков, поскольку эти работы пользуются серьезной поддержкой среди профессионалов.
Если картины Мэттера будут признаны аутентичными, их стоимость может составить 8—15 миллионов долларов за каждую; так, в 2004 году небольшая набрызганная картина на бумаге, выведенная из фондов MoMA, была продана на «Кристи» за 11,6 миллиона долларов. В 2007 году два покупателя, несмотря на неуверенность, приобрели у Мэттера по одной картине по цене 1 миллион долларов каждая. Позже, правда, одна из сделок была аннулирована. Если будет сделан вывод, что картины очень хороши, но сделаны не рукой Поллока, стоимость каждой из них составит всего несколько тысяч долларов. Так что ставки весьма высоки: 275 миллионов долларов против 100 тысяч долларов.
Или другой случай. В 1991 году пенсионерка из Ньюпорт-Бич (штат Калифорния) по имени Терри Хортон, бывшая водитель грузовика, никогда не слышавшая о Джексоне Поллоке, приобрела в лавочке старьевщика за 5 долларов набрызганную картину. За картину просили 7 долларов, но пенсионерка поторговалась и получила ее за 5 долларов. Через десять лет один приятель, профессор-искусствовед, увидел картину и сказал, что это вполне может быть Поллок. Попытка определить принадлежность картины не удалась, хотя Том Ховинг сказал, что цвета ему кажутся неправильными.
Однако затем реставратор Питер Пол Биро сравнил отпечаток пальца на картине с отпечатком на картине «Обнаженный мужчина с ножом» Поллока, выставленной в Лондонской галерее современного искусства Тейт. Отпечатки совпали. Если это отпечаток Поллока, подтверждает ли это авторство картины? Или, наоборот, картина в галерее Тейт — подделка, изготовленная тем же человеком, что и рисунок Хортон? Если принадлежащая Хортон картина — подлинный Поллок, она может стоить до 40 миллионов долларов; если нет, цена ей — несколько сотен долларов. Говорят, что один коллекционер из Дубая, готовый рискнуть, предложил Хортон за картину 9 миллионов долларов. Она отказалась.
Правильно ли она поступила? И еще один вопрос, представляющий интерес скорее для экономиста: почему мнение Тома Ховинга о неправильности цветов так катастрофически сказывается на цене картины? И можно ли считать низкие цены на подделки, которые почти никто не может отличить от подлинников, достаточным доказательством того, что стоимость произведения искусства определяется не только — и не столько — эстетическими соображениями и красотой, но и инвестиционной ценностью и статусом? Если картина нравится покупателю, почему она стоит так дешево? Покупатель не боится, что его друзья, не особенно разбирающиеся в искусстве, скажут: «Ну, приятель, это же некрасиво!» Почему его так беспокоит, что те же друзья скажут: «Послушай, а ты уверен, что это подлинник?»
В случае с Гогеновой «Сиренью» ФБР обнаружило, что дилер Эли Сахаи приобретал средние, не особенно известные работы и заказывал их копии, вероятнее всего, в Китае. Сахаи продал копию Гогена японскому коллекционеру вместе с оригинальным сертификатом подлинности и провенансом, где были указаны все предыдущие продажи картины на аукционах. Покупателю гораздо проще было про верить подлинность сертификата и провенанса, нежели самой картины; в этом случае он убедился бы, что то и другое настоящее. Для продажи оригинала в Нью-Йорк сертификат Сахаи был не нужен, потому что картина была подлинная. Копия была продана именно в Японии, потому, что обманутые покупатели-японцы редко обращаются в полицию, стыдясь показать себя жертвой обмана.
К несчастью, покупатель копии Гогена передал картину на продажу в «Кристи» именно тогда, когда Сахаи с этой же целью передал оригинал в «Сотби». Сахаи признался в мошенничестве и согласился возместить покупателям копий работ Марка Шагала, Пола Кли, Мари Лоренсен, Густава Моро и Пьера Огюста Ренуара 12,5 миллиона долларов. Все эти копии он продал разным людям на протяжении пятнадцати лет. Японские покупатели согласились оставить копии себе, и Сахаи избежал тюрьмы.
Эта история иллюстрирует один из тихих секретов мира искусства: многие дилеры и аукционные дома готовы мириться с существованием подделок до тех пор, пока они не касаются их лично. Кое-кто из дилеров знал, по всей видимости, о том, что где-то, обычно в Азии, у картин, продаваемых Сахаи, существуют двойники, но все молчали, — ведь в Европе и Америке продавались настоящие картины, да и работы эти не относились к самому дорогому сегменту рынка.
Иногда случается, что подделка проходит тщательную проверку аукционного дома и выставляется на торги. Так, нью-йоркское отделение «Кристи» приняло на комиссию и продало за 450 тысяч долларов копию Сахаи картины Марка Шагала «Новобрачные и букет». Много позже «Кристи» понял, что это подделка, и аннулировал сделку. Многие дилеры утверждали, что заметили подделку еще во время предаукционной выставки и даже предупредили о ней клиентов, — но никто из них не захотел испортить отношения с аукционным домом или сделать публичное предупреждение и рискнуть обвинением в клевете. Поскольку подделок вокруг множество, аукционный дом не передает подозрительные произведения искусства в специализированное подразделение полиции, а возвращает комитенту. Иногда возвращенные работы появляются позже на стенах галерей.
Историки искусства всегда считали, что подлинная картина обладает особой аурой, невидимой, но вполне реальной, которой подделка лишена. Но если никто, в том числе аукционные специалисты, не в состоянии отличить копию от оригинала или определить наличие ауры — значит, существует что-то еще помимо эстетических соображений, что делает оригинал более ценным. Экономическая теория не в состоянии объяснить, почему хорошая копия с другим, нежели у оригинала, провенансом стоит настолько меньше. Если Гоген на «Сотби» ушел за 310 тысяч долларов, то сколько бы вы заплатили, чтобы повесить в своем доме версию «Кристи»? Сколько стоит картина вращения Дэмиена Херста, изготовленная в свободное от работы время его помощницей Рейчел с его ведома, но без его осмотра и подписи?
Сама концепция аутентичности сильно менялась на протяжении столетий. Практически у любого художника из категории старых мастеров — к примеру, у Рембрандта — в мастерской работало множество учеников. Ученики готовили для мастера холсты и писали большую часть картины: сам Рембрандт дописывал лицо, руки и другие сложные детали. И если хотя бы часть картины принадлежала кисти самого Рембрандта, работа считалась подлинной.
Число картин Рембрандта, признаваемых подлинными, может не только уменьшаться, но и увеличиваться. Так, картина маслом «Портрет молодой женщины в черном берете» (1632), которую приписывали Рембрандту, в 1972 году была отвергнута Рембрандт-проектом (группой по аутентификации картин художника); было решено, что это работа подражателя. После такого определения картина стоила примерно 40 тысяч долларов или даже меньше. Позже картина была очищена и проанализирована заново, и в 1995 году проект вновь объявил ее подлинной работой Рембрандта. В 2007 году «Портрет молодой женщины» был продан на аукционе «Сотби» за 9 миллионов долларов.
Начиная с 1917 года Марсель Дюшан заново переосмыслил понятие аутентичности; он покупал промышленные изделия и подписывал их. Самый знаменитый пример — «Фонтан», обычный унитаз, превратйвшийся в произведение искусства после появления на нем подписи Дюшана «R. Mutt 1917». Существует по крайней мере три экземпляра «Фонтана», заказанные разными музеями, но произведенные другими фирмами, а не той, что изготовила оригинал. Ни один из нынешних «Фонтанов» не
