— тот немедленно встал.

— Простите, архиепископ, — только и сказал император, удаляясь.

На ходу он добавил, обращаясь к Далмату:

— Разошли гонцов к прочим командирам — пусть ждут меня у ворот Харизия.

Служба прервалась — слух побежал по толпе, как пламя по сухим листьям. Раздались крики: «Турки, турки здесь!» Люди заспешили из храма. София воспользовалась замешательством и тоже ускользнула, оставив свиту позади. Догнала Константина, пошла следом, держась поодаль, чтобы остаться незамеченной. Выйдя из храма, взяла коня, принадлежавшего воину императорской стражи: ни о чем не спрашивая, просто вскочила в седло и поехала вместе с императорской свитой. Ошеломленный гвардеец так и остался стоять с разинутым ртом. Что ж, быть византийской царевной иногда оказывается полезно.

По главной улице Константинополя, Месе, свита направилась к воротам Харизия. Прибыв, она спешилась и взошла на привратную башню, возвышавшуюся над окружающей местностью на семьдесят футов. Там императора ожидал Нотар. Он заметил Софию, вопросительно взглянул, но ничего не сказал. Стараясь не попадаться императору на глаза, София приблизилась, насколько сумела, к внешнему краю башни. Могла и не беспокоиться — если бы даже она себя выдала, император не обратил бы внимания. Он стоял, глядя вдаль и вцепившись в стену — костяшки его пальцев побелели. София попыталась проследить за направлением его взгляда, но не заметила ничего особенного: обычные деревеньки и поля на покатых холмах до самого горизонта.

— Где они? — спросил Константин.

— Скоро будут здесь, — ответил Нотар.

На горизонте появилось тонкое темное пятно, расползавшееся на глазах — будто на пергамент пролили чернила. Скоро все дальние холмы покрылись всадниками — черный прилив, накрывающий землю. Строй конников тянулся на многие мили.

— Боже правый! — прошептал Константин. — Их так много!

— Это лишь передовые части, — пояснил Нотар. — Основное войско еще в нескольких днях пути.

— Что ж, время пришло, — сказал император. — Далмата, распорядись, чтобы сожгли мосты через ров и закрыли ворота. Нотар, за тобой большая цепь, перегораживающая вход в Золотой Рог. Никто не должен покидать город без моего разрешения! Ясно?

Оба военачальника кивнули и поспешили исполнять. Константин же остался на стене с несколькими воинами стражи и Софией. Внизу бойцы подожгли мост, ведший к воротам Харизия. Заклубился черный едкий дым, поднялся до верха башни, и от него заслезились глаза. А из-за горизонта выползали все новые и новые полчища.

— Война пришла к нам, — прошептал Константин. — Спаси нас, Господь!

Мехмед прибыл к Константинополю спустя четыре дня, с последними отрядами своей армии. К тому времени лагерь уже разбили, роскошный красно-золотой шатер султана установили на холме над рекой Ликос. Оттуда открывался вид почти на всю стену, тянувшуюся на две мили от Золотого Рога до Мраморного моря. Город защищали три линии обороны. Первая — местами затопленный ров шестидесяти футов шириной и невысокий вал за ним. За валом вздымалась внешняя стена в двадцать пять футов высотой, утыканная башнями. За нею тянулась стена внутренняя — и в ней за всю тысячелетнюю историю города никто и никогда не сделал ни единой бреши. Она была сорока футов высотой и толщиной местами в двадцать футов, башни же вздымались на высоту семидесяти. Об эти стены разбилось множество завоевателей, включая Мехмедова отца. Но Мехмед не собирался повторять отцовские ошибки.

Мехмед всю жизнь готовился к этой осаде. Он знал слабые места и решил ими воспользоваться. От султанского шатра открывался великолепный вид на Месотейхон, слабейшее звено стены там, где она пересекала долину Ликоса. Туда направится острие атаки — и Мехмеду будет удобно за нею наблюдать.

Султан перевел взгляд на поля по соседству: там его воины сноровисто возводили укрепления, глубокий ров с крутым валом за ним, а наверху — частокол из бревен. Укрепления не позволят христианам нанести много вреда, если те решатся на ночную вылазку, а заодно послужат платформой для пушек. Между укреплениями и шатром Мехмеда разбили лагерь для янычар. Сам же шатер тесно окружали палатки султанской стражи.

К султанскому шатру сходились воеводы и советники, с Исхаком-пашой и Халилем во главе. За ними шествовал Балтоглы, болгарин родом, отъявленный пират, знаменитый нападениями на генуэзские и венецианские торговые корабли. Мехмед назначил его командиром турецкого флота. Рядом с ним ковылял неистовый коротышка, воевода башибузуков Махмуд-паша, подле него — Караджа-паша, командир десяти с лишним тысяч воинов из союзных и вассальных Оттоманской империи европейских земель. Позади плелся венгр Урбан, искуснейший пушкарь. Он служил при дворе императора Константина, но Мехмед сманил пушкаря обещанием учетверить плату. Улу же давно стоял рядом с султаном — могучий ага янычар редко покидал повелителя. Приблизившись к шатру, все дружно поклонились.

— Нам нужно многое обговорить, — изрек Мехмед, заходя внутрь.

Посреди шатра стоял стол, заваленный картами, рисунками и чертежами. Мехмед отодвинул бумаги, открыв большую подробную карту Константинополя.

— Я слышал брюзжание в лагере: дескать, стены эти непробиваемы, их невозможно взять. Глупости! Если я еще раз услышу подобную чушь, прикажу выпороть глупца плетьми. Вы все — соберите сегодня вечером своих людей. Скажите: Аллах с нами, а султан придумал подробный и надежный план, как обрушить стены Константинополя. Объявите им о несметных сокровищах, которые только и ждут, чтобы их взяли. А первый забравшийся на стену заслужит не только особое место в раю, но и богатство, которого ему хватит до конца жизни.

Сидевшие вокруг стола закивали.

— Завтра расставите людей по местам. Балтоглы, блокируешь кораблями Босфор и вход в Золотой Рог. Топи любой корабль, пытающийся провезти помощь в город. Улу, расставь янычар вдоль Ликоса, напротив Влахернов и Месотейхона. Исхак-паша, расставь людей вдоль южной части стен. Караджа-паша, разместишь союзников за Золотым Рогом — отрезать возможные пути к отступлению. Махмуд-паша, держи своих башибузуков в резерве вдалеке от стен до тех пор, пока не придет их час.

— Когда же придет их час? — спросил Махмуд-паша.

— Скоро. Но сперва нужно ослабить стены. Урбан, когда твои пушки станут на место?

— Еще несколько дней, — ответил венгр. — Их трудно передвигать из-за грязи. Но когда они окажутся, где нужно, перед ними и стены Вавилона не устоят!

— У тебя семь дней, — сказал Мехмед. — Бери людей, сколько пожелаешь.

— Ваше величество, спасибо.

— Семь дней? — спросил Махмуд-паша удивленно. — Но мои люди пришли сюда драться, им не понравится сидеть без дела.

— Не бойся, мне есть чем занять твоих людей. Посмотри-ка на чертежи. — С тем Мехмед достал и развернул старый потрепанный свиток.

Собравшиеся молча рассматривали удивительные, а то и совершенно фантастические устройства, изображенные на свитке: шагающие по земле корабли, плавучие мосты, паутины туннелей, — и все это было нарисовано рукой султана. Первым отважился заговорить Исхак-паша, указывая пальцем на изображение кораблей, которые посуху перебирались в Золотой Рог.

— Простите, господин, но разве такое возможно?

— Речь не о том, возможно ли. Вопрос в другом: когда? У тебя три недели, чтобы осуществить начертанное здесь. Верю, что ты меня не подведешь.

С факелом в руке Геннадий пробирался среди сырых крипт, по темным катакомбам под монастырем Христа Пантократора. Вместо рясы он был укрыт черным плащом, и на сей раз не надел золотого креста, который обычно носил на шее — слишком уж бросался в глаза. По пятам за монахом следовал Евгений, одетый похоже — только что с мечом на боку. Если их и заметят люди Нотара, расставленные вокруг