— Лет через девяносто, а то и побольше, — задумчиво договорил мистер Твигли.
— Но ведь тогда мы будем совсем старенькими, — разочарованно протянула Джейн.
— Может быть, — пожал плечами мистер Твигли. — Но наверняка моложе меня!
С этими словами он расцеловал Мэри Поппинс в обе щёки и выпроводил их всех из комнаты.
Последнее, что они видели, была сияющая физиономия мистера Твигли, усевшегося выпиливать щёлочку для монет в крыше дворца миссис Кламп…
Позже, когда Джейн и Майкл вспоминали случившееся, они никак не могли припомнить, каким же образом им удалось перенестись из дома мистера Твигли в свой родной Вишнёвый переулок.
Казалось, только-только они спускались по старым, скрипящим ступенькам с чердака, а уже в следующее мгновение шагали следом за Мэри Поппинс по мерцающей светящимися окнами вечерней улице.
Джейн оглянулась, надеясь в последний раз увидеть чудесный маленький домик.
— Майкл! — испуганно прошептала она. — Он исчез! Всё исчезло!
Майкл посмотрел назад. Да, Джейн права! Ни узкой улочки, ни старинных домиков нигде не было видно. Перед ними простирался лишь сумеречный парк да хорошо знакомый изгиб Вишнёвого переулка.
— А где же мы тогда были весь день? — изумился Майкл, озираясь по сторонам.
Но для ответа на этот вопрос нужен был кто-нибудь помудрее Джейн.
— Где-то, наверное, всё-гаки были, — задумчиво ответила она.
Но это Майкл и без неё знал. Он подбежал к Мэри Поппинс и принялся теребить её за полу синего пальто:
— Мэри Поппинс, где мы сегодня были? Что за странность случилась дома у мистера Твигли?
— Понятия не имею! Да и откуда мне знать? — недовольно фыркнула Мэри Поппинс. — Я вам не Энциклопедия!
— Но он исчез! И улочка пропала! И музыкальной шкатулки, на которой он кружился, тоже как не бывало!
Мэри Поппинс резко остановилась и пристально посмотрела на Майкла:
— Мой кузен на музыкальной шкатулке?! Что за чепуху вы мелете, Майкл Бэнкс?
— Но ведь так и было! — воскликнули одновременно Майкл и Джейн. — Мы ВСЕ кружились на музыкальных шкатулках! Каждый под свою песенку. А вашей была:
Её глаза гневно засверкали в темноте, и дети поёжились от этого свирепого взгляда. Им даже показалось, что Мэри Поппинс стала вдвое больше ростом.
— Играть на волынке?! С коровами? — Она просто задохнулась от ярости. — На крышке музыкальной шкатулки? Я не ослышалась? Вот что я получаю за все мои старания! Вы проводите день с такими достойными людьми, как я и мой кузен, и в благодарность осыпаете вс насмешками? Танцевали, видите ли, со свинками! И вдобавок с козлом! Неслыханно! Ещё одно подобное слово, и я покину вас прямо сейчас, на этом самом месте! Так и знайте!.. На крышке с волынкой! Это же надо придумать! — кипела она, шагая по переулку сквозь общающиеся сумерки.
Цок! Цок! — ровно постукивали её каблучки по тротуару. Даже спина Мэри Поппинс выражала благородное негодование.
Джейн и Майкл семенили позади, зная, что спорить с Мэри Поппинс, когда она в такой ярости, просто бесполезно. Самое благоразумное — просто помолчать. Так и тащились они за нею молча, вспоминая о том необыкновенном и удивительном, что приключилось с ними сегодня…
— О, Мэри Поппинс! — радостно воскликнула миссис Бэнкс, открывая им дверь. — Мне очень жаль, но, боюсь, ваш кузен мне не понадобится. Я ещё раз проверила пианино. Оказалось, оно прекрасно звучит!
— Очень этому рада, мадам, — сказала Мэри Поппинс, мимоходом взглянув на себя в зеркало. — Выходит, вы ничего моему кузену не должны.
— Разумеется! — воскликнула миссис Бэнкс. — Ведь он даже не был здесь!
— Вы правы, мадам, — заметила Мэри Поппинс и, фыркнув, стала подниматься по лестнице.
Джейн и Майкл заговорщицки переглянулись.
— Наверное, это и было седьмое желание! — прошептал Майкл.
Джейн понимающе кивнула.
«Фьюить-фить-фить! Ти-у! Ти-у!» — донеслись из глубины парка нежные, мелодичные и в то же время неистовые трели.
— Что это может быть? — воскликнула миссис Бэнкс, распахивая дверь и прислушиваясь. — Боже мой! Да это же соловей!
А серая, невзрачная птичка роняла звучные и трепетные мелодии, и они, нотка за ноткой, слетали с ветвей дерева, словно сладкие, спелые вишни. Соловьиные трели трепетали в вечернем воздухе и растворялись в сгустившихся сумерках.
— Как странно! — удивилась миссис Бэнкс. — Они никогда не пели в городе!
А за её спиной дети переглядывались и тайно перемигивались.
— Это соловей мистера Твигли, — шепнула Джейн.
— Он его выпустил! — едва слышно промолвил Майкл.
Они прислушивались к чудесной песне и думали о том, что мистер Твигли и всё-всё остальное было на самом деле, и доказательством тому служила маленькая золотая птичка, которая сейчас пела в парке.
Соловей издал последнюю трель и умолк.
Миссис Бэнкс вздохнула и закрыла дверь.
— Хотела бы я всё-таки знать, откуда он взялся? — задумчиво проговорила она.
Но Джейн и Майкл уже были на полпути в детскую. Да и что бы они могли сказать? Они знали, что на свете есть вещи, которые можно объяснить, но есть и такое, чего объяснить просто невозможно. К тому же сегодня к чаю были булочки с изюмом, и Мэри Поппинс очень бы не понравилось, если бы они заставили её ждать…
Глава третья. Мятные лошадки
— Опя-ать! — сердито выкрикивал мистер Бэнкс, нервно расшвыривая зонтики из корзины, сделанной в форме слоновьей ноги.
— Что теперь тебе не нравится, Джордж? — донёсся из кухни голос миссис Бэнкс.
— Кто-то взял мои трости! — ярился мистер Бэнкс.
Он тигром метался по прихожей, заглядывая во все углы.
— Вот они, сэр! — сказала Мэри Поппинс, спускаясь из детской.
В одной руке она держала изящную тросточку чёрного дерева с серебряной рукояткой, а в другой — крепкую ясеневую трость с тяжёлым резным набалдашником. Церемонно, без лишних слов она вручила трости мистеру Бэнксу.
