Алонсо Херндон родился рабом, но многого добился — основал вторую по величине страховую компанию в Америке. Его «достопримечательность» на гребне холма послужила примером для других представителей чернокожего среднего класса, перебравшихся в район Вайн-сити после пожара 1917-го, когда в огне сгорела большая часть Суит-Оберна.

— Херндона едва ли кто переплюнет, — заметил Уэс. — В Бакхеде есть дома и побольше, но, сдается мне, по красоте все они явно уступают.

— Возможно, — согласился Роджер, не желая понапрасну ломать копья там, где дело касается эстетических вкусов.

«Бьюик» двинулся дальше, вдоль Сансет. Уэс попросил шофера:

— Здесь помедленнее.

И Роджеру:

— Узнаешь?

— А как же… Мартин Лютер Кинг, — ответил Роджер. Здание было кирпичным, довольно большим, но без всяких архитектурных изысков, и походило скорее на загородный дом. Его поддерживали в хорошем состоянии; рядом стояли дома в таком же стиле. На момент убийства Мартин Лютер Кинг жил в этом самом доме; его вдова, Коретта Кинг, до сих пор здесь. Они двинулись дальше.

— Послушай, а Флоппи Баулз не здесь раньше жил? — спросил Роджер. — Случаем, не в том доме?

— Похоже на то, — ответил Уэс.

«Бьюик» катил дальше — мимо проплывали дома, которые казались Роджеру не такими большими, как в детстве, однако выглядели не так уж и плохо… где-то поблизости жил Джулиан Бонд… и Мейнард Джексон… Правда, кое-каких домов уже не было… сразу и не сообразишь, где находишься… Но как только они проехали восемь — десять кварталов к северу, смутное узнавание сменилось изумлением… Три пустые площадки подряд… все заросло сорняками… А это что такое?.. Какие-то лужи… болота… На среднем пустыре, заросшем буйной травой, стояла небольшая лесенка со ступеньками, ведущими в… никуда. Вот и все, что осталось от целого дома, — лестница да несколько разбитых досок фундамента. Рядом с остатками дома среди травы Роджер разглядел лужу со стоячей водой… Чего там только не валялось!.. Всякий хлам: швейная машинка с ножным приводом, проржавевшая аптечка, что-то вроде старого предохранителя, велосипедная рама без колес, холодильник с неизвестно кем и как покореженной стенкой, моток проволочной сетки под штукатурку, автомобильные шины и старое, желчно-зеленого цвета одеяло, прожженное, распоротое, с торчащей синтетической набивкой… На поверхности лужи плавала белая пластиковая бутылка из-под чистящего средства. От одного вида этого гниющего болота Роджеру стало не по себе. Он все возвращался взглядом к той лесенке.

— Дэкстер, притормози-ка, — попросил мэр.

Как только «бьюик» замер, Уэс поинтересовался у Роджера:

— Ну как, узнаешь?

— Узнаю что?

— Да ту лестницу. Лестницу от парадного входа твоего дома!

— Ну надо же… — осенило Роджера. — Вот оно что! То-то этот забавный узор по низу показался мне знакомым.

Место напоминало первозданный хаос — как будто все сделанное руками человека снова возвращалось к изначальному состоянию доисторической жижи.

— Что, дрогнуло ретивое? — спросил Уэс.

— Не то чтобы… Вообще-то я всегда считал родными местами Уэст-Энд. И все же… все же тут было очень даже неплохо.

— Да… — мэр повел рукой, — вот она, Южная Атланта. Семьи вроде наших перебрались на запад, а те, кто заселился в опустевшие дома, не стали их полноправными собственниками, они всего лишь снимали жилье. Со временем прибыль домовладельцев уменьшалась — вот они и побросали все. Теперь недвижимость переходит к городским властям в качестве уплаты за налоговые задолженности. То есть дом все равно что без хозяина.

— Пожалуй, я пройдусь, посмотрю, — сказал Роджер и взялся за ручку дверцы.

— Чего не советую, того не советую, — предостерег мэр.

— Почему? Вокруг ведь никого.

— Это тебе только кажется.

Уэс сказал это так убедительно, что Роджер внял ему. И снова откинулся на спинку сиденья.

— Поехали, — сказал мэр шоферу, — вон до того угла. Когда они доехали до угла, мэр спросил у Роджера:

— Ну а это что за улица?

Роджер глянул на указатель, но прочитать что-либо так и не смог — табличку сплошь покрывали граффити. Как и стоявший рядом знак, запрещающий проезд. Знак можно было распознать только по характерной шестиугольной форме.

— Дэкстер, еще пару кварталов, — сказал мэр шоферу, — и помедленней, не спеши.

Провода провисали, уцелевшие дома проседали — как будто устали от чего. «Бьюик» проезжал мимо хибар, вросших в землю — можно подумать, под давлением собственной тяжести. Некоторые совсем потеряли былой облик, испещренные надписями. Еще несколько пустырей… снова стоячая вода… торчащий из луж хлам… сорняки, плети растений, чащобы кустарника… раскуроченные машины. Вдоль обочины прямо на осях и ободах колес валялся старый золотистый «меркьюри гранд маркиз». Капота не было, внутренности машины разобраны. Дорога разбита, тротуар превратился в булыжную мостовую, да и сама улица походила на свалку.

— Дэкстер, останови у того дома, — попросил мэр.

Дом оказался небольшой каркасной постройкой в два этажа, выделявшейся замысловатыми металлическими решетками на нижних окнах, входной двери и окошке над крышей крыльца. С одной стороны дома стояла не только зловонная лужа, но и высилась громадная, непонятно откуда взявшаяся куча илистой грязи. С другой стороны валялся обуглившийся каркас с наполовину выгоревшей крышей. Сгорели даже оконные рамы — дом смотрел черным фасадом.

— А этот узнаешь? — Уэс показал на дом с зарешеченными окнами. — Развалина, да и только.

— Этот?

— Мой дом.

— Ну дела… ни за что бы не догадался. Правда, Уэс. Гляди, как поджарили. Не дом, а клетка.

— Ясно, кто в нем живет.

— Кто?

— Да старики. Слишком дряхлые, чтобы уехать, да и за развалюху эту ничего не дадут. Вот им и приходится коротать оставшиеся дни в этой клетке, пока не станут жертвами каких-нибудь стервятников.

— Что еще за стервятники? Вокруг ни души.

— Ничего, сейчас найдем, — пообещал Уэс. — Давай, Дэкстер, трогай. Поехали в Блафф.