увидела, до какой степени отчаяния дошли ее дети.
Было уже восемь вечера, а Наташа все еще не вернулась. Феликс обеспокоенно посматривал на стрелки салонных часов, не зная, стоит отправляться на поиски или еще немного подождать. Наташа не любила опеку, но это было впервые, когда она исчезла так надолго без предупреждения. Спрашивать совета у Лили, которая закрылась у себя в комнате и не хотела общаться с братом, было бесполезно. Когда-то Наташа уберегла его от совершения глупостей, но теперь он боялся, как бы их роли не поменялись. Слишком странно она вела себя в последнее время.
Он снял трубку, чтобы навести справки у друзей, в домах которых были телефоны. Все оказалось впустую. Никто ее не видел. Феликс стал разрываться между тревогой и недовольством. Могла хотя бы предупредить, куда идет! Может, она отправилась к тете Маше, которая несколько недель назад вернулась в Париж? Та обязательно бы подняла тревогу, если бы ее племянница исчезла. Феликс поморщился. Лучше подождать, прежде чем поднимать панику. Еще она могла поехать к дяде Кириллу. В тот вечер за ужином она не сводила с него глаз. Феликс редко когда видел, чтобы девушка так открыто восхищалась кем-то. «Это, конечно, все объясняет, — успокаивал он себя. — Зная, что ее дядя пробудет в Париже недолго, она захотела воспользоваться случаем».
Для очистки совести он решил поискать номер телефона Кирилла Осолина в адресной книжке Наташи. Войдя в темную комнату, он, поколебавшись, открыл ящик письменного стола.
Красной записной книжки там не оказалось, но вскоре он увидел ее на ночном столике. Продвигаясь по комнате, он споткнулся о книгу. Нагнулся, чтобы поднять ее и положить на кровать, но тут увидел несколько разбросанных листков, напоминающих анкету. Несмотря на то что все слова были написаны кириллицей, одного вида серпа и молота в верхней части листа было достаточно, чтобы встревожиться.
— Что же ты задумала, Наточка? — пробормотал он.
Опустившись на колени, он вгляделся в бумаги. Один текст на французском языке, отпечатанный на бумаге низкого качества, подтвердил его страхи. В нем расхваливались преимущества жизни в Советском Союзе, этом настоящем демократическом рае для трудящихся всех национальностей. Загадочная, по- отцовски сердечная улыбка озаряла лицо Иосифа Сталина. И тут Феликс понял, где нужно искать Наташу. Он стал яростно листать записную книжку, пока не нашел нужный номер.
Раиса была высокой и плоской, как доска, особой, с вялыми жестами; она любила носить одежду ярких цветов, которые совершенно не сочетались с ее бледной кожей. Феликс находил ее болтливой до занудства. Она с экзальтацией относилась к стране своих родителей, это состояние подпитывало чтение больших патриотических поэм о родине, о русской земле, о вечной славянской душе. Она шла на прогулку, повязав голову платком, который придавал ей вид
— Раиса, это Феликс, — произнес он, когда та сняла трубку. — Наташа у тебя?
Он услышал голоса и приглушенную музыку. Девушка не ответила, и у него сложилось впечатление, что она закрыла рукой микрофон.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне нужно с ней поговорить.
— Что, прямо так срочно, мой милый? — насмешливо бросила она. — Тебе грустно без твоей маленькой кошечки?
Ему показалось, что он различил голоса и смех. Краска залила его лицо.
— Передай ей трубку! — приказал он. — Я уверен, что она с тобой. Это очень важно.
— Какой ты нетерпеливый! Едва вы расстались, так тебе ее уже не хватает.
— Хватит паясничать, Раиса. Ты просто смешна.
— Скорее ты нас до смерти утомил, — рассердилась она. — Оставь ее в покое! Наташа уже взрослая девочка и не нуждается в няньках. Она может принимать решения самостоятельно, без того, чтобы интересоваться твоим мнением. Пока!
Она положила трубку. Взбешенный, Феликс кинулся к комнате Лили, но оказалось, что сестра закрыла двери на ключ.
— Я иду искать Наташу, и я вернусь, — крикнул он, сдерживая себя, чтобы не пнуть дверь ногой, после чего вышел на улицу и побежал к ближайшей станции метро.
Когда он приехал в Булонь, начал накрапывать мелкий дождик. Феликс поднял воротник куртки. У Раисы он был всего лишь раз, поэтому сначала пошел не в ту сторону. Раздраженный, он вернулся назад, туда, где росли каштаны. На синих эмалированных табличках названия улиц было трудно прочитать. Туман окутывал фонари. Существовала высокая вероятность того, что он наткнется на целую ораву молодых русских, которые проводили время, распивая алкогольные напитки. Наташа знала многих из них, но всегда старалась держаться на расстоянии, предпочитая друзей, которых они выбирали вместе с Феликсом. Проблуждав с четверть часа по пустынному кварталу, он наконец узнал узкий кирпичный фасад здания, в котором жила Раиса. Дождь стекал по спине, заливал стекла очков. Лестничные перила скользили под мокрыми пальцами. Добравшись до второго этажа, он забарабанил в двери, одновременно нажимая на кнопку звонка.
Раиса открыла двери, держа на руках толстого кота. На ней были пуловер и короткая юбка, которая открывала ее кривые ноги, в ушах — цыганские серьги. На губах была кричащая помада. Она выглядела гротескно.
— Ты разбудишь весь квартал, — пошутила она.
— Я ищу Наташу.
— Не думаю, что она захочет пойти с тобой.
— Твой отец дома?
— А твое какое дело? — возмутилась она. — Да ты просто невежа. Разве я тебя приглашала к себе в дом?
Оттолкнув ее, Феликс проник в прихожую, где горела лампочка без абажура. Десяток парней и девушек собрались в маленькой гостиной с занавешенными окнами. Часть из них сидела на подушках на полу, скрестив по-турецки ноги. Стаканы и пепельницы были полны окурков. На проигрывателе крутилась пластинка с фольклорной музыкой. Слышно было, что пластинка сильно заезжена. Некоторые повернулись посмотреть на пришедшего, но так как его никто не знал, тут же вернулись к прерванному разговору на русском языке.
— Что ты тут делаешь? — удивилась Наташа.
Она пришла из кухни со стаканом в руке. У нее были осоловевшие глаза, а волосы она связала на затылке лентой с растрепанными концами. На рубахе в районе груди было большое мокрое пятно. Кошка спрыгнула с рук хозяйки и стала тереться о Наташину ногу. Та захотела нагнуться, чтобы погладить животное, но потеряла равновесие и прислонилась к стене, чтобы не упасть.
— Я переживал за тебя, — сказал Феликс. — Поэтому пришел за тобой.
— Я не хочу идти домой сейчас. Мне здесь очень хорошо.
Что бы она ни говорила, а вид у нее был не самый лучший. Лицо ее выражало обиду, глаза странно бегали по сторонам. В гостиной раздался смех. Балалайки звучали резко, создавая впечатление, что кто-то сильно скрипит мелом по доске.
— Прошу тебя, уйдем отсюда.
Она посмотрела на него так, словно хотела проникнуть в его мысли, потом упрямо покачала головой.
— Я не могу. Мы обсуждаем очень важные вещи. Вещи, о которых ты не имеешь никакого понятия, — уточнила она высокомерно. — Это как семейный совет. У нас много общего. Они понимают, что я чувствую. Мне даже не требуется ничего объяснять. Это замечательные люди. Я обожаю их!
— Тебе не о чем разговаривать ни с Раисой, ни с ее приятелями. Они тебе не нравятся. И никогда не нравились.
— Кто тебе дал право так говорить? — с обидой произнесла она, прежде чем поднести стакан к губам.
