И хорошо, что не услышала, он сказал глупость. При чем тут апельсины? Однако какой приятный запах. Новогодний.

— Не прижимайтесь ко мне, — продолжала шипеть Наташа. — Это неприлично!

— Это я к вам прижимаюсь?! — вскипел Сергей, зажатый со всех сторон.

Он еще вел себя достаточно интеллигентно по сравнению с людьми вокруг, которые позволяли себе все, что им заблагорассудится.

— Не я же, — продолжила возмущаться Наташа, пытаясь отодвинуться дальше от него.

Но толпа, словно нарочно, сжала их так, что они оказались в тесных объятиях. Наташа уткнулась Сергею в грудь, он наклонился к ее макушке…

Определенно, апельсины, успел подумать Сергей, когда автобус тронулся.

Пассажиры тут же схлынули с одной стороны на другую, впечатывая Наташу в Сергея еще больше. Ему показалось это довольно приятным моментом. Исключая тот факт, что вместе с Наташей к нему пропечаталась и толстая бабка. Но он сильный мужчина и легко сдержал двоих. Сколько в Наташе? Килограммов пятьдесят, не больше. Таких девушек приятно носить на руках.

— Заметьте, — прошептал Сергей Наташе прямо на ухо, благо оно оказалось в миллиметре от его губ. — Заметьте, Наталья Александровна, это не я на вас упал, а вы на меня.

— Все случилось в силу непреодолимых обстоятельств, — прошептала она в ответ.

— Так уж они непреодолимы, — усмехнулся Сергей.

— Более чем.

Они говорили о чем-то своем. Сергей догадывался, о чем, или слишком много себе вообразил. Автобус тряхнуло так, будто невидимая рука собиралась расставить все по своим местам, Наташа отпрянула от Сергея. И тогда он заметил легкий румянец на ее лице. Отчего-то ему подумалось, что она милая.

Выглядит мило. И ничего больше. Ничего больше. А больше для него — это что?

Интересный вопрос.

— Через одну остановку мы выходим.

Наташа взяла над ним шефство, прекрасно понимая, что из-за разрисованных окон Сергей плохо ориентируется в родном городе. Не такая уж она и стерва, есть в ней что-то приятное и милое…

Вот далось же ему это навязчивое слово!

Наташа стала пробираться к выходу, Сергей пошел за ней. Глядя на то, как своим худеньким телом она пытается проложить им дорогу вперед, он следовал за ней, но тут вдруг решил остановиться и взять ее за руку. Наташа обернулась и удивленно замерла. Сергей прижал ее к себе, после чего поменялся местами. Теперь он прокладывал путь вперед. Вернее, назад, к выходу из этого тесного ада. Впрочем, следовало отдать должное, теснота общественного транспорта как-то незаметно их сблизила.

— Выходите?! — пробасил Сергей, вспомнив неписаные правила перемещения в транспорте.

— Тискайся дальше, милок, — благодушно ответила нагруженная пакетами тетка. — Мне сходить через одну.

— С наступающим Новым годом вас! — внезапно для самого себя сказал Сергей.

— Ой, — зарделась тетка, — вот спасибо! Приятно, когда в этой суматохе кто-то о празднике вспоминает, сразу настроение улучшается.

— С Новым годом вас! — звонко пожелала Наташа.

— И вас, девушка! И вашего молодого человека!

И напряженность в толпе как-то подтаяла. Люди вспомнили, что скоро главный праздник в году. И как вирус разлетелись по салону автобуса новогодние поздравления. И перед задней дверью толпа расступилась, Наташа с Сергеем беспрепятственно вышли на мороз. Сергей все еще держал ее за руку, и Наташа не пыталась ее вырвать. Стояла, продуваемая порывами ветра, припорошенная снегом, и улыбалась. Сергей ответно улыбнулся. А потом они оба рассмеялись.

— С Новым годом, Наташа!

— С Новым годом, Сергей!

— Иногда здорово побывать в автобусе.

— Только когда он не застревает посреди улице.

— Да, в том застрявшем, хоть и пустом, не хотелось бы…

Ветер внезапно стих. Снежинки продолжали сыпаться, кружась не в бешеном ритме, а красивым, слаженным, новогодним хороводом. Стало теплее и светлее. И как-то слишком хорошо для того, чтобы быть реальностью.

— На нас смотрят, Сергей Вениаминович, — сказала Наташа и выдернула свою руку из его ладони.

Ну вот, он так и знал. Все слишком хорошо, а слишком хорошо — так не бывает.

— Мама, что это?!

Больше всего на свете Ольга Николаевна боялась именно этой фразы. А так как она часто думала об этом, а мысль, как известно, материальна и порой предстает наяву самым бесстыдным образом, свершилось то, что свершилось. Ольга Николаевна в спешке — она готовила ужин к приходу дочери и одновременно переписывалась на сайте знакомств с интересным молодым человеком, увлекающимся классической русской литературой и в совершенстве знающим историю Вооруженных сил страны, — забыла выключить ноутбук. Вернувшаяся Наташа увидела «спящий» экран и случайно задела мышку. В результате раскрылось окно с тайной перепиской.

— Мама, что это?!

Ольга Николаевна поставила на стол тарелку с макаронами и подумала, стоит ли объяснять дочери, насколько ей в семейной жизни пригодятся знания о состоянии бронетехники прошлого столетия. Не лучше ли рассказать о том, каким проникновенным произведением считает умный молодой человек великий роман «Война и мир»?

— Что это за Алла? Почему ты пишешь от ее имени? И где? Ма, это же сайт знакомств! Ты в курсе?

— Наташенька, — сказала Ольга Николаевна, входя в комнату. — Я должна признаться тебе…

Но она замялась и не договорила.

— Ура! — радостно прокричала дочь, кидаясь обнимать мать. — Давно пора! Сейчас все только так и знакомятся! Кого ты себе присмотрела? Смотри, не прогадай, ты у меня самая лучшая…

— Наташенька, — решительно перебила ее Ольга Николаевна, — я должна тебе признаться, что я присмотрела мужчину…

— Мужчину! — Наташа чмокнула мать в щеку и отправилась на кухню. — Мужчину — это хорошо. Это правильная ориентация, а то мало ли чего. Шучу я, мам.

— Я присмотрела мужчину для тебя, — трагическим голосом наконец-то закончила свою речь Ольга Николаевна, следуя за дочерью на кухню.

— Мужчину для меня, — машинально повторила Наташа, усаживаясь за стол, — это хорошо… Постой! Что значит мужчину для меня? Для меня?!

— Доченька, ты у меня одна…

— И что?

— В один далеко не прекрасный момент я уйду…

— Ты куда-то собралась? — Наташа взялась за вилку.

— На тот свет…

— Мам, ты чего?! Заболела?!

— Ешь, ешь. Нет, я совершенно здорова. Это я задумалась о вечном. Так вот, я уйду, а ты останешься совсем одна. Одна-одинешенька. Одиночество, поверь мне, милая доченька, страшное дело. И не будет рядом с тобой человека, ради которого стоило бы жить…