— Видимо, гемоглобин низкий.

Похоже, плохо вам. Лицо такое, будто присутствие людей вам неприятно.

— А вы меня, похоже, хорошо понимаете.

Уцуми с усталым видом опустился на татами, скрестив ноги.

— Больно?

— Да нет, слабость.

— К рису ничего нет, я решила в магазин сбегать. Вам что купить?

— Купите, что сами хотите. У меня аппетита нет.

— Хорошо. Постараюсь купить что-нибудь легкое.

Заставлять его есть было бесполезно. Касуми обувалась в узкой прихожей. Он протянул ей десятитысячную купюру.

— Вы уверены?

Касуми посмотрела снизу вверх на его изможденное лицо. Уцуми кивнул, всем своим видом говоря, чтобы она оставила его в покое.

Возьмите. Купите, что хотите. Я все равно не успею все потратить. И купите заодно, пожалуйста, минеральной воды и бумагу туалетную.

— Вы, может, и не успеете потратить, но у вас еще жена есть.

— Будем считать, что я нанял экономку и медсестру в одном лице. Думаю, жена на это согласится.

«А что, это идея, — подумала Касуми, взяла купюру и засунула ее в задний карман джинсов. — Когда Уцуми не станет, действительно можно будет устроиться экономкой». Касуми удивилась, поймав себя на мысли, что уже прикидывает, когда Уцуми умрет. Всему виной была дистанция между ними — дистанция, какая бывает между абсолютно чужими людьми. Внезапно ей вспомнился Огата. Один из тех редких случаев, когда с самого начала понятно, что вещество, из которого сделаны два человека, имеет одинаковую температуру и плотность. Касуми скучала по нему, по Огате.

В ближайшем продуктовом магазине она купила рыбу и овощи. Рядом с кассой стоял телефонный автомат, Касуми набрала номер домашнего телефона Идзуми. Зная Мидзусиму, она была уверена, что тот вечерами просиживает у жены Идзуми, Цутаэ, в гостях. Как она и ожидала, к телефону подошел сам Мидзусима.

— Мориваки-сан! Очень ждал вашего звонка. Вы уже на Хоккайдо?

У Касуми учащенно забилось сердце. Что-то было не так, как обычно: казалось, Мидзусима чем-то взволнован.

— Да, вчера приехала. Что-то не так?

— По правде говоря, я как раз думал, как бы с вами связаться. Позвонил супругу, он сказал, где вы остановились. Позвонил в гостиницу, но вы уже выписались.

— А что такое? Что-то случилось?

Касуми опустила тяжелые сумки с водой и продуктами на пол. Мидзусима спохватился, поняв, что дал Касуми надежду:

— Нет-нет, извините. Это не связано с Юкой. Да и вообще, может, это не так уж и важно. Сегодня Исияма-сан приезжал.

— Исияма-сам?

— Да. Я очень удивился. Приехал первый раз с тех пор, как продал дачу. Госпожа Цутаэ тоже частенько вспоминает о тех временах. Правда, очень уж он изменился.

— Как изменился?

— Его будто подменили. Думаю, он по-прежнему чувствует свою ответственность за произошедшее, но только я не уверен… — Чего-то Мидзусима недоговаривал.

— Как изменился?

В ней неожиданно проснулось любопытство. Интересно, как Исияма мог измениться за эти годы?

— Мне бы хотелось с ним встретиться. Он уже уехал?

— Сегодня вроде бы собирался остановиться где-то на берегу, — уклончиво ответил Мидзусима. Неужели не хочет ей говорить?

Касуми снова поинтересовалась:

— Он что, как-то странно выглядел?

— А вы, Мориваки-сан, в последнее время с ним не пересекались, верно?

— Да, мы давно не виделись.

— Даже не знаю, хорошо ли это говорить. — Мидзусима замешкался. — Исияма-сан развелся, да? Он тут приехал с молодой женщиной. Я уж так удивился.

Касуми непроизвольно оглянулась на свое отражение в окне магазина. На темном фоне она увидела женщину с желтой телефонной трубкой в руке с раскрытым от изумления ртом. Время отложило отпечаток на это лицо. Под глазами круги, уголки губ опущены. У Исиямы — женщина. И хотя она считала, что их с Исиямой любовь осталась в прошлом, слова Мидзусимы стали для нее ударом.

— Алло, Мориваки-сан! — позвал Мидзусима.

— Да-да, алло, — поспешно ответила Касуми, снова поднеся трубку к уху.

— Исияма-сан остановился где-то у озера, так что если вы приедете в первой половине дня, то, возможно, сможете с ним повидаться.

— Хм.

— Он еще сказал, что его вроде бы преследуют. Моя госпожа не любит всего этого. Думаю, у нас он больше не появится.

Касуми неприятно резануло, что Мидзусима так по-свойски сказал «моя госпожа», но еще больше ее задели слова «Исияма приехал с молодой женщиной». Но время-то идет. Это она не изменилась — ее скитания все еще продолжаются. Касуми положила трубку и снова посмотрела на свое отражение в стекле. Впрочем, она тоже изменилась. И хотя в душе она все та же, время не пощадило ее внешности, оставив отпечаток глубокого горя на лице. Касуми в тоске, с таким чувством, будто Исияма ее бросил, направилась домой.

— Это я.

Постучавшись, Касуми открыла дверь. Уцуми, лежавший посредине комнаты, извинился и поднялся с пола. Из ванной доносилось бульканье воды — он набирал фуро. Касуми положила на порожек в прихожей тяжелые пакеты с покупками. Пока она разувалась, подошел Уцуми и взял пакеты. Похоже, самочувствие его улучшилось.

— Не надо. Тяжело ведь.

Уцуми проигнорировал ее призыв и, не сказав ни слова, отнес сумки на кухню. Касуми проследовала за ним и стала быстро готовить ужин. Заметив, что есть уже готовый мисо-суп, она разогрела его и разлила по пиалам. Поставила на маленький стол пиалы для риса, положила палочки, и они сели друг напротив друга.

— Что-то случилось? — проворчал Уцуми, держа ложку для каши в руке.

— Да нет. С чего это вы спрашиваете?

— Интуиция.

— Какая такая интуиция? — притворилась непонимающей Касуми.

— Интуиция полицейского.

— Я слышала, Исияма-сан сегодня объявился, — сказала Касуми, поднося рис ко рту.

Рис был жестковат — видимо, не рассчитала количество воды в чужой рисоварке, — но все равно вкусный и свежий.

— Мориваки-сан, вы куда звонили? — с безразличным видом поинтересовался Уцуми, но Касуми успела поймать его изучающий взгляд.

— Мидзусиме-сан. Вернее, домой Идзуми-сан.

— Позвонили бы отсюда. За телефонные счета не беспокойтесь.

— Спасибо. В следующий раз воспользуюсь вашей добротой.

Уцуми, горько усмехнувшись, зачерпнул кашу и поднес ко рту с таким видом, будто это