— Они вот-вот усядутся за пикник. За едой-то вам и надо их брать.
— Все будет в лучшем виде, — пообещал Джимми. — Мы еще успеем выжать из девчонки достаточно пара, чтобы тебе помочь. Роза не будет против.
— Не будет, конечно, — согласился Барри, — но для меня уже слишком поздно. Может, у тебя время еще есть.
— Ты о чем?
— Посмотри на свои руки.
Джимми посмотрел и увидел, что на мягкой белой коже пониже локтей расцвели первые язвочки. Красная смерть. От этой картины во рту у него пересохло.
— Боже, опять началось, — простонал Барри, и вот уже там, где мгновением раньше лежало тело, опадает его одежда. Джимми успел увидеть, как Барри сглотнул и… нет уже никакого горла.
— Подвинься, — сказал Орех. — Пусти меня к нему.
— Да? И что ты сделаешь? Ему крышка.
Джимми прошел в кабину и уселся на пассажирское сиденье, которое освободил Ворон.
— Езжай в объезд Фрейзера по шоссе 14-А, — сказал он. — Так будет быстрее, чем рулить через центр. А потом поедем вдоль реки по Сако-ривер-роуд…
Гремучка постучала по GPS-приемнику.
— Я все запрограммировала. Думаешь, я дура или слепая?
Джимми едва ее слышал. Нельзя ему умирать. Он ведь еще так молод, а за горизонтом его ждут столько потрясающих открытий в мире компьютеров. Джимми подумал о циклах и о жуткой боли, которая сопровождала каждое возвращение из небытия…
Нет. Нет. Нельзя. Немыслимо.
Предвечернее солнце косыми лучами било в переднее стекло «Виннебаго». Красивый осенний свет. Джимми любил осень больше всего и намеревался выжить и путешествовать по стране с остальными Верными, когда та наступит вновь. И вновь. И вновь. К счастью, его окружали как раз те ребята, которые могли это обеспечить. Папаша Ворон — храбрый, находчивый и хитрый. Верные попадали в передряги и раньше. Папаша не подведет.
— Высматривай указатель на зону отдыха «Облачная падь». Не пропусти. Барри говорит, мы уже почти приехали.
— Джимми, у меня от тебя голова разболелась, — сказала Гремучка. — Иди посиди в салоне. Мы там будем через час, а то и раньше.
— Поднажми, — сказал Джимми Арифмометр.
Гремучка Энди улыбнулась и поднажала.
Они уже сворачивали на Сако-ривер-роуд, когда Барри Китаеза схлопнулся насовсем, оставив после себя одну одежду. Она все еще была теплой от сжигавшего Барри жара.
В мысли, долетевшей до Дэна, не было ужаса. И ни крупицы сострадания. Одно удовлетворение. Пускай с виду Абра Стоун была обычной американской девочкой — покрасивее некоторых и поумнее многих, но стоило копнуть поглубже (и даже не особенно глубоко), как обнаруживалась викингская дева с яростной и кровожадной душой. Дэн подумал, как жаль, что у нее нет братьев и сестер. Она бы защищала их даже ценой жизни.
Когда «Рив» выехал из леса и пошел вдоль огороженной пропасти, Дэн перешел на самую низкую передачу. Внизу в предзакатном свете солнца ярким золотом блестела Сако. Деревья, спускающиеся к воде по обоим берегам, полыхали оранжевым, красным, желтым и фиолетовым. Над ними низко — казалось, рукой подать, — плыли пухлые облака.
Поезд подъехал к табличке «Станция „Облачная падь“», пыхтя тормозами, и Дэн выключил движок. Он замешкался, не зная, что сказать, но Абра пришла ему на выручку:
— Спасибо, что пустил меня за руль, папа. А теперь давай устроим пудинг. — Абра только что составила это слово в гостиной Динов. — То есть пикник.
— Неужели ты еще голодная после всего, что съела в поезде? — поддразнил ее Дэйв.
— А вот голодная! Ты что, не рад, что я не анорексичка какая-нибудь?
— Да, — ответил Дэйв. — Вообще-то рад.
Дэн увидел краем глаза Джона Далтона, пересекавшего площадку для пикников опустив голову, бесшумно ступая по толстому ковру сосновых иголок. В одной руке у него был пистолет, в другой — винтовка Билли Фримэна. Автомобильную парковку окружали деревья; оглянувшись разок, Джон скрылся за ними. Летом и парковка, и все столы для пикников были бы заняты. Но в этот будний день в конце сентября в Облачной пади не было никого, кроме них.
Дэйв взглянул на Дэна. Дэн кивнул. Отец Абры — агностик по убеждениям, но живущий с католичкой, — сотворил в воздухе крестное знамение и последовал за Джоном в лес.
— Здесь так красиво, папа, — сказал Дэн. Его невидимая пассажирка теперь обращалась к Прыг- Скоку: больше рядом никого не осталось. Дэн посадил комковатого, потертого одноглазого зайца на один из столов и направился к первому пассажирскому вагону за плетеной корзинкой для пикника.
— Сиди-сиди, папа, — обратился он к пустой поляне. — Я сама принесу.
В комнате отдыха у Динов Абра отодвинула кресло и встала.
— Мне снова нужно в туалет. Живот болит. А потом я, наверное, лучше пойду домой.
Эмма закатила глаза, но миссис Дин была полна сочувствия.
— Ох, бедняжка. Эти-самые-дни?
— Да. И больно ужас как.
— У тебя есть все, что нужно?
— В рюкзаке. Все будет нормально. Простите.
— Ага, конечно, — сказала Эмма. — Хочешь уйти победителем?
— Эм-ма! — воскликнула ее мать.
— Все в порядке, миссис Дин. Она обыграла меня в «козла».
Абра поднялась по ступенькам, прижав руку к животу и надеясь, что выглядит это не слишком притворно. Она снова выглянула на улицу и проверила грузовичок мистера Фримэна — в этот раз, правда, не утруждая себя обменом приветственными жестами. Оказавшись в ванной комнате, она заперлась и села на закрытое сиденье унитаза. Как же было здорово перестать, наконец, жонглировать таким количеством разных себя! Барри умер. Эмма со своей матерью остались внизу. Остались лишь две Абры — в ванной комнате и в Облачной пади. Она закрыла глаза.
Она ощутила его облегчение и улыбнулась. Дядя Дэн старался изо всех сил, но девчонка из него так себе.
В дверь осторожно, неуверенно постучали.
— Подруга? — Эмма. — Ты как? Прости, если обидела.
— Все в порядке, но я все-таки пойду домой, выпью мотрин и прилягу.
— А я думала, что ты останешься ночевать у нас.
— Все будет нормально.
— Разве твой отец не уехал?
— Запру двери и до его приезда никому не открою.
— Может, тебя проводить?
— Нет, спасибо.
Ей хотелось остаться одной и порадоваться, когда Дэн, отец и доктор Джон покончат с этими тварями. А они с ними покончат: Барри мертв, остальные без него слепы. Что может пойти не так? Ничего.
