— Хорошо. Мы займемся ею попозже. Но слишком долго тянуть нельзя. Девочка намного опаснее, чем я думала. — Она вздохнула. — И почему беда никогда не приходит одна?

— Это она как-то сумела повредить тебе руку?

На этот вопрос Розе не хотелось давать прямой ответ.

— Я не смогу поехать с вами, потому что она теперь меня знает. — «А еще, — подумала она, — потому, что если Грецкий Орех не ошибся, то я понадоблюсь здесь — играть роль мамаши Кураж». — Но мы должны ее заполучить! Сейчас это важно как никогда.

— Потому что?..

— Потому что если она болела корью, то у нее есть к ней лоховской иммунитет. Так что ее пар может быть полезен во всех отношениях.

— Детям теперь прививки делают от всей этой херни, — сказал Ворон.

Роза кивнула:

— Это тоже может сработать.

Дедуля Флик снова начал схлопываться. Смотреть на это было тяжко, но Роза себя заставила. Когда внутренние органы старика перестали быть видны сквозь прозрачную кожу, она взглянула на Ворона и подняла свою исцарапанную и покрытую синяками руку.

— И потом… ее надо проучить.

Когда в понедельник Дэн проснулся в своей комнате, расписание с доски опять исчезло, уступив место сообщению от Абры. Сверху был пририсован смайлик. Он ухмылялся во все тридцать два зуба, что придавало ему залихватский вид.

«Она приходила! Я была готова и наподдала ей!

ЧЕСТНОЕ СЛОВО!

Так ей и надо, поэтому УРА!!!

Мне надо с тобой поговорить, но не так, и не по инету.

На прежнем месте в три часа дня».

Дэн снова лег, прикрыл глаза и отправился на поиски Абры. Когда он ее нашел, она шла в школу в компании трех подружек, что уже само по себе поразило его как затея опасная. Причем опасная не только для Абры, но и для ее друзей. Дэн надеялся, что Билли на посту и не дремлет. А еще он надеялся, что Билли ничем себя не выдаст и не привлечет внимания какого-нибудь ревностного параноика из «Соседского патруля».

(могу прийти мы с Джоном уезжаем только завтра но нужно действовать быстро и соблюдать осторожность)

(да окей хорошо)

Когда появилась Абра, надевшая в школу красный джемпер и красные кроссовки — вырви глаз, Дэн уже сидел на скамейке перед увитой плющом Эннистонской библиотекой. Девочка держала рюкзак за одну лямку. Дэну показалось, что с их прошлой встречи Абра подросла на целый дюйм.

Она помахала ему рукой:

— Привет, дядя Дэн!

— Привет, Абра. Как в школе?

— Клево! Получила пятерку за доклад по биологии!

— Присядь на минутку и расскажи подробнее.

Она подошла к скамейке, дыша такой грацией и энергией, что, казалась, пританцовывала на ходу. Глаза горят, на щеках румянец: здоровая девочка-подросток после уроков, у которой все в порядке на сто процентов. Весь ее вид говорил: «На старт, внимание, марш!» Это никак не должно было вызывать у Дэна беспокойства, но что-то его напрягало. Одно хорошо: в полуквартале отсюда был припаркован неприметный «Форд»-пикап, старикан за рулем прихлебывал купленный на вынос кофе и читал журнал. По крайней мере, делал вид, что читает.

(Билли?)

Тот не ответил, но на минутку оторвался от своего журнала, и этого было достаточно.

— Окей, — произнес Дэн тише, — я хочу услышать, что именно произошло.

Абра поведала ему о капкане, который она поставила, и о том, как здорово он сработал. Дэн слушал ее с изумлением, восторгом… и все возрастающим беспокойством. Его волновала ее уверенность в собственных силах. Это было так по-детски, а ведь они имели дело отнюдь не с детьми.

— Мы же договаривались только о сигнализации, — сказал он, когда Абра закончила.

— Так вышло даже лучше. Не знаю, сумела ли бы я так на нее кинуться, если бы не представила себя Дейенерис из «Игры престолов», но скорей всего да. Потому что она убила бейсбольного мальчика и многих других. А еще потому… — Ее улыбка увяла. Пока Абра рассказывала о случившемся, Дэн видел, какой она станет в восемнадцать. Теперь он видел, какой она была в девять.

— Почему — потому?

— Потому что она не человек. Они все не люди. Когда-то, может быть, и были людьми, но сейчас — нет. — Абра расправила плечи и отбросила волосы назад. — Но я сильнее. И она это знает.

(я думал она тебя вытолкала)

В ответ Абра раздраженно нахмурилась, потерла губы, потом спохватилась, вернула руку на колено. И там перехватила ее другой. В этом жесте было что-то знакомое, хотя почему бы и нет? Она ведь так делала и раньше. Сейчас у Дэна были куда более серьезные поводы для беспокойства.

(к следующему разу подготовлюсь как следует если он будет)

Может, и правда. С другой стороны, в следующий раз подготовится и женщина в шляпе.

(я просто хочу, чтобы ты была осторожна)

— Хорошо. Буду. — Разумеется, так говорят все дети, чтобы только успокоить взрослых, но у Дэна все равно стало легче на душе. Ненамного, но все же. К тому же еще оставался Билли на своем красном облупившемся «Ф-150».

Глаза у Абры вновь засияли:

— Я столько всего узнала. Вот почему мне нужно было с тобой увидеться.

— Например?

— Не о том, где она находится, так далеко я не забиралась, но я нашла… понимаешь, она была у меня в голове, а я — у нее. Мы поменялись, понимаешь? Там кругом были ящики, как в самой большой картотеке на свете, — хотя, наверно, это были именно ящики, потому что так их представляла она. Если бы она увидела в моей голове компьютерные мониторы, я бы тоже видела мониторы.

— И во сколько ящиков ты заглянула?

— В три. Может, четыре. Они называют себя Узлом верных. Почти все они — старики, и они правда как вампиры. Ищут детей вроде меня. Или тебя в детстве, я так думаю. Только не кровь выпивают, а вдыхают то вещество, которое выходит, когда необычные дети умирают. — Абру передернуло от отвращения. — Чем страшнее пытки перед смертью, тем сильнее это вещество. Они называют его паром.

— Оно красное, да? Красное или красновато-розовое?

Дэн был в этом уверен, но Абра нахмурилась и покачала головой:

— Нет, белое. Ослепительно белое облачко. Ни капли красного. И представляешь, они могут сохранять его впрок! То, что не съедают, они загоняют в такие штуки типа термосов. Но им постоянно не хватает. Я как-то видела передачу об акулах. Там говорилось, что акулы находятся в постоянном движении, потому что им вечно не хватает пищи. Я думаю, Узел верных точно такой же. — Она скорчила гримаску. — Ну и гады.

Белое вещество. Не красное, а белое. Это все равно должно быть то, что старая медсестра называла криком, но иного рода. Не потому ли, что его испускали здоровые молодые люди, а не старики, умиравшие от всех известных человечеству болезней? Или потому, что они были «необычными детьми», как сказала Абра? Может, и то, и другое?

Девочка кивала:

— Наверное, и то, и другое.