— И ты помнишь, — сказал ему Дэн и улыбнулся. — Теперь помнишь. Да?

Джон возразил:

— Я заходил в бюро находок в Эллиоте. Как и в Бриджтоне и в центральной больнице, если уж на то пошло. Ничего.

— Ну, может, кто-то проходил мимо, увидел часы и украл их. Если это так, тебе чертовски не повезло… но по крайней мере ты можешь рассказать жене о случившемся. И почему так получилось. Ты думал о ребенке, волновался о ребенке, и ты забыл снова надеть часы, прежде чем выйти из уборной. Очень просто. И потом, вдруг они еще там. Полка высоко, и вряд ли кто-то пользуется этими пластиковыми бутылочками, потому что рядом с раковиной висит дозатор с мылом.

— Там на полке бетадин, — пояснил Джон, — высоко, чтобы дети не могли достать. Я никогда не замечал. Но… Дэн, ты когда-нибудь бывал в Эллиоте?

На этот вопрос Дэну отвечать не хотелось.

— Просто проверь на полке, док. Вдруг повезет.

На собрание «Учимся трезвости» в следующий четверг Дэн приехал пораньше. Если доктор Джон решил похерить свой брак, а, возможно, и карьеру из-за семисотдолларовых часов (алкаши разбрасываются браком и работой и за меньшие деньги), кофе придется варить ему. Но Джон был на месте. И часы тоже.

На этот раз обниматься полез Джон. И обнял Дэна от всего сердца. Дэн уже ждал, что сейчас его расцелуют в обе щеки на галльский манер, но тут ДД его отпустил.

— Они были именно там, где ты и сказал. Все десять дней там пролежали. Прямо чудо какое-то.

— Не-а, — сказал Дэн. — Большинство редко смотрит выше уровня глаз. Это доказанный факт.

— Как ты узнал?

Дэн покачал головой:

— Не могу объяснить. Узнал, и все тут.

— Как мне тебя отблагодарить?

Это был вопрос, которого Дэн ждал и который надеялся услышать:

— Выполнением этапа номер двенадцать, дубина.

Джон Д. поднял брови.

— Анонимность. Выражаясь простым языком: молчи в тряпочку.

На лице Джона появилось понимающее выражение. Он ухмыльнулся:

— Уж это я умею.

— Хорошо. Вари кофе. А я разложу книги.

Во многих группах АА в Новой Англии годовщины называют днями рождения и после собрания устраивают вечеринку с тортом. Незадолго до того, как Дэн должен был отпраздновать таким образом свое трехлетие, Дэвид Стоун и прабабушка Абры нанесли визит Джону Далтону — известному в некоторых кругах как Доктор Джон или ДД — и пригласили его на празднование дня рождения еще одной трехлетки.

— Это очень любезно, — ответил Джон, — и я с радостью заскочу, если смогу. Только почему мне кажется, что за этим стоит еще кое-что?

— Потому что так и есть, — призналась Четта. — И наш мистер Упрямец наконец решил кое о чем поговорить.

— Что-то не так с Аброй? Если да — рассказывайте. Судя по результатам последнего осмотра, с ней все прекрасно. Блестящий ум. Психологическое развитие потрясает. Речь выше всяких похвал. Чтение — то же самое. В прошлый свой визит ко мне она прочла «Всюду, всюду крокодилы». Вероятно, механически запомнила, но для ребенка, которому нет и трех, это замечательный результат. Люси в курсе, что вы здесь?

— Именно Люси с Четтой меня и заставили, — сказал Дэвид. — Люси дома с Аброй, печет кексы к празднику. Когда я уходил, на кухне все было вверх дном.

— Так о чем вы просите? Чтобы я пришел на праздник в качестве наблюдателя?

— Именно, — ответила Кончетта. — Нельзя гарантировать, что что-то произойдет, но вероятность возрастает, когда она возбуждена, а она сильно волнуется перед праздником. Придут все ее друзья из детского сада, и будет выступать фокусник.

Джон открыл ящик стола и вынул желтый блокнот для записей.

— Чего именно вы ожидаете?

Дэвид колебался.

— Ну… трудно сказать.

Четта повернулась к нему:

— Давай же, caro. Сейчас уже слишком поздно отступать.

Тон у нее был легкий, даже веселый, но Джону Далтону показалось, что она обеспокоена. — Начни с той ночи, когда она начала плакать и никак не замолкала.

Дэвид Стоун десять лет преподавал студентам американскую историю и европейскую историю двадцатого века. Он знал, как построить повествование так, чтобы его внутренняя логика от вас не ускользнула. Сперва он рассказал, как их малютка-дочь завершила свой слезный марафон сразу после того, как во Всемирный торговый центр врезался второй самолет. Потом вернулся к снам, в которых его жена увидела на груди дочери номер рейса «Америкэн эйрлайнс», а он сам — номер рейса «Юнайтед эйрлайнс».

— В своем сне Люси нашла Абру в туалете самолета. Мне же приснилось, что я нашел ее в горящем торговом центре. Не знаю, какой вы из этого сделаете вывод. Или не сделаете. По мне так номера рейсов уже говорят о многом, но о чем именно, я не знаю. — Дэвид рассмеялся, довольно безрадостно, развел руками и снова их опустил. — Может, даже боюсь узнать.

Утро одиннадцатого сентября — и тогдашнюю нескончаемую истерику Абры — Джон Далтон помнил прекрасно.

— То есть, если я правильно понял, вы верите, что ваша дочь, которой тогда было всего лишь пять месяцев отроду, каким-то образом предчувствовала атаки и сообщила вам о них с помощью телепатии?

— Да, — сказала Четта. — Кратко и точно. Браво.

— Я понимаю, как это звучит, — сказал Дэвид. — Вот поэтому мы с Люси никому и не говорили. То есть никому, кроме Четты. Ей Люси рассказала обо всем той же ночью. У Люси от Момо секретов нет.

Он вздохнул. Кончетта холодно посмотрела на него.

— А вам тоже снилось что-нибудь подобное? — спросил ее Джон.

Четта покачала головой.

— Я тогда была в Бостоне. Вне пределов ее… не знаю… зоны покрытия?

— С 9/11 прошло уже три года, — сказал Джон. — Я так понимаю, с тех пор тоже кое-что случалось.

Не то слово, но теперь, рассказав о первом (и самом невероятном) случае, Дэвид понял, что об остальных поведать будет гораздо легче.

— Пианино. Потом было пианино. Вы знаете, что Люси играет?

Джон покачал головой.

— В общем, играет. Еще с начальной школы. Не великая пианистка, конечно, но довольно неплохая. У нас есть «Фогель», который мои родители подарили нам на свадьбу. Стоит в гостиной, где когда-то стоял и манеж Абры. Так вот, в 2001-ом я подарил Люси на Рождество нотную тетрадь с мелодиями «Битлз» для пианино. Люси играла, а в манеже Абра возилась со своими игрушками и слушала. По тому, как она улыбалась и дрыгала ножками, мы понимали, что музыка ей нравится.

Джон не удивился. Музыку любят почти все младенцы, и у них есть свои способы это показать.

— В тетради были все хиты — «Эй, Джуд», «Леди Мадонна», «Пусть будет так», — но Абре больше всего нравилась гораздо менее известная песенка под названием «Не во второй раз». Вы ее знаете?

— Сразу не скажу, — ответил Джон. — Может, на слух и узнал бы.

— Песенка бодрая, но в отличие от остального быстряка «Битлз», она построена на фортепианной