– Да, схватка будет жестокой, Вы правы. Среди тех, кто задает людям науку жизни, осталось мало совестливых творцов. Они народу верный путь указать не могут. Наверное, это самое тяжелое наше испытание, ведь в каждом народе интеллигенция является настройщиком народной души. А у нас – расстройщики. Сами видите, какую заразу они на людей выливают.
– У меня такое ощущение, что когда-то очень давно в голове русской цивилизации вырос западный паразит, который постоянно заставляет ее болеть, а иногда почти умирать.
– Вы сильно сказали, и я не буду с Вами спорить. Хотя, конечно, мы оба знаем, что все обстоит гораздо сложнее. В любом случае, внутренняя духовность наша сейчас развивается не благодаря усилиям творческой интеллигенции, а вопреки им. Мы с Вами вынуждены постоянно очищаться от ее сомнительных плодов. А простой человек этих людей давно всерьез не воспринимает. Поэтому я уверен, что народ не даст нашим интеллигентам себя обмануть. Он больше на эти грабли не наступит, не пойдет за нынешними крикунами и не будет строить американский рай. В глубине своей души ни один русский мужик нашим творцам не верит. Поэтому нам предстоит очень тяжелое время до тех пор, пока не появятся люди, способные дать национальную идею и повернуть страну на нужный путь. Но такие люди появятся, я это точно знаю.
– То есть Вы не верите в нашу демократическую систему, парламентские органы, которые будут отфильтровывать лучших представителей…
Иван тихо засмеялся:
– Вы ведь не хуже меня знаете, Данила Всеволодович, что нет ничего проще, чем купить парламентариев, которые не несут ответственности перед избирателем. Хуже того, как раз из этих демократических органов и полезет разложение. Власть и богатства в нашей стране присвоят инородцы и моральные калеки, а простым людям будет плохо. Нас поймали на приманку западного образа жизни, но такая жизнь доступна только ловцам, а пойманные будут работать на их благополучие.
– Да, печальное видение будущего.
– Что и говорить, радости мало. Только вспомните, с чего мы начали: повсюду пробиваются ростки православия. Другими словами, появляются люди с совестью. Еще не скоро они наберут силу, еще не скоро жизнь заставит их объединиться и приступить к действию. Пока мы продолжим падать, Данила Всеволодович. Будет падение и, одновременно, зарождение новых сил. Это второе обстоятельство меня и радует. Понимаете, впервые за много-много лет у нас, наконец, появится честный, страдающий за судьбы народа творческий интеллигент, который сменит эту продажную и изолгавшуюся свору! Он должен будет изгнать ее, от этого зависит судьба народа. Если же новые творцы будут раздавлены старыми разложенцами, то мы не выполним своего исторического долга. Не сможем возродить оплот Православия в мире.
– Так что, по-Вашему, гибель?
– Да, тогда гибель. Русский народ исчезнет с лица земли. Растворится среди других наций. И путь к Апокалипсису человечеству будет открыт.
Заговорившись далеко заполночь, друзья наконец уснули, оставив Звонаря одного слушать ночную тишину. Иван уже не умел уходить в сон надолго и, казалось, ему достаточно всего часа, чтобы восстановить силы. Может быть потому, что неподвижный образ жизни делал расход энергии минимальным, а может, существование его шло уже по другим, не совсем понятным медицине законам. Огромный врачебный опыт знает множество случаев удивительных проявлений человеческой природы, не подвластных обыденному пониманию. Возможно, и Иван, сам того не ведая, пользовался таинственной и чудесной силой, постоянно поддерживавшей его дух в бодром состоянии.
Звонарь воспринимал краем своей интуиции, что где-то в Первомайске сейчас идет поздняя пьянка людей, разговаривающих о нем и о доме, в котором он живет. Речь этих людей льется тягучим матом, мысли их злы, на душах лежит бесовская печать, и они заряжаются энергией от черных помыслов. Они хотят приехать утром, чтобы выместить на нем накопившееся за ночь пьяное озверение. Иван не хотел углубляться в эти мысли и обратил свой внутренний взор на Матвея, Аристарха и Данилу.
Все они – прообраз будущего русского человека. Все прошли через большие испытания судьбой, все сумели в них выстоять и укрепить в своих душах добро. У всех имеется самое главное, что необходимо русскому человеку – вера в Бога, через которую они обретают свое земное достоинство и понимание цены своей родины для всего человечества.
Он с любовью подумал о Зафире, спавшей за перегородкой. Эта женщина принесла ему счастье духовной близости, которое можно было назвать Божьим Даром. Теперь он знал, как высока была любовь Адама и Евы до грехопадения. Иван повернул коляску в угол с иконами и начал молиться за своих друзей, за жену и за то, чтобы множилось и укреплялось в народе число таких, как они.
Он молился, в сознании его снова всплывала белоснежная лестница, ведущая ввысь, и уже не один он поднимался по ней, а бесчисленное количество людей. И виделся ему в бездонной васильковой синеве лик Богоматери, освещающий русскую землю материнским любящим взглядом.
Когда над вершинами деревьев пробились первые блики рассвета, Иван разбудил друзей и сказал:
– Послушайте меня внимательно, Матвей, Аристарх и Данила. Скоро на нас будет нападение. Те, кто приближаются к нам, не хотят мирного исхода встречи. Их ведет злоба и нетерпение выместить на нас свои черные чувства. Я всю ночь молился о нас с вами и получил благословение на бой. Готовьтесь и не ждите первого удара. А пока они едут, мы еще успеем напиться чаю. Вон, кстати и Сережа подъехал.
Через четверть часа друзья вышли из домика, взяли в сарае дубовые колья и схоронились в укрытиях по двору. Сергей Седов развернул свой грузовик носом к воротам и остался за рулем. Иван выехал в каталке на крыльцо и стал поджидать незваных гостей. Рядом встала Зафира. Вскоре из леса вынырнула уже побывавшая здесь «Волга», позади следовал облепленный грязью джип «чероки». Машины на большой скорости въехали во двор и резко затормозили. Из них вывалилось с десяток опухших от пьянки парней во главе с тем же заместителем мэра. Непрошеные гости рассредоточились редкой цепочкой, как бы давая понять потянувшимся из палаток богомольцам, что на сей раз вход во двор будет закрыт. В руках у них виднелись орудия рукопашного боя вроде нунчаков и булав, а в глазах – желание оттянуться на этом беззащитном стаде. Один из них, по виду старший, помахивал револьвером.
Теперь заместитель мэра был настроен решительно:
– Сбросьте его с крыльца, чтобы дверь не загораживал, – приказал он двум мордоворотам, указывая на Звонаря, – и начинайте барахло выкидывать.
Преодолевая боль, Иван поднял руку и сказал зычным голосом:
– Зачем все это? Я ведь не собираюсь здесь задерживаться. Уеду сегодня же…
– Поговори у меня, поговори, монашек, – отвечал начальник, – сейчас договоришься.
По всему было видно, что он не забыл вчерашнего унижения. Его терзала ненависть за то, что он, могучий начальник округи, был побит и изгнан из лесничества какой-то рванью. Следуя его приказу, к крыльцу в развалку подходили два «качка» с явным намерением столкнуть каталку вниз вместе с инвалидом. Собравшиеся за ограждением люди закричали, однако бандиты не обращали на них внимания. Но как только они поднялись к Ивану, из дверного проема появился Булай и секущим ударом дубины ударил первого по ключице. Кость хрустнула, и парень, скрутившись винтом, упал вниз. Второй развернулся, чтобы бежать, но Данила пнул его ногой в спину, и бандит покатился по ступеням. В тот же момент в толпе заголосили и, прорвав оцепление, она бросилась во двор. Началась свалка, в которой ни револьвер, ни булавы бандитам помочь уже не могли. Трое или четверо из них бросились к «чероки», но в это время взревел мотор грузовика, и тот со всего хода ударил в бок джипа, завалив его на бок. Револьвер главаря треснул единственным выстрелом и был выбит из рук, не причинив вреда. На несчастье бандитов, один из них все-таки успел пустить в ход нунчаки. Это страшное оружие, сделанное из вареного в масле бука, ударило по руке пожилой женщине, вызвав открытый перелом кости. В воздухе поднялся визг и вой, толпа навалилась на бандитов, и вскоре они лежали на земле, закрыв головы руками, а люди вымещали на них всю горечь своей убогой жизни, унижений от издевательств новой власти и новых извергов.
– Остановитесь, – во весь голос кричал Иван, – остановитесь, православные!
Друзья его растаскивали дерущихся, но это удалось сделать не сразу. Наконец наступило успокоение, и все прекратилось. Люди отошли от поверженных врагов, которые являли собой жалкое зрелище. Они были ободраны, окровавлены, покрыты синяками, но живы. Наибольшие потери, как главный виновник, понес их предводитель. Теперь у него кровил не только нос, но и разбитые губы, лицо превратилось в сплошную
