— спросил он себя. Вот как сунет мне отравленный нож в спину… медленно так, чтобы пройти щит! Неужели он уже обзавелся другим наследником?..

Вот-вот, пусть подрожит немножко, с удовольствием думал барон, идя за спиной племянника. Он, конечно, сменит меня на троне — но тогда, когда этого захочу я. Я не позволю ему разрушать сделанное мной!

Фейд-Раута пытался идти не спеша. Кожа у него на спине съежилась — дело ожидало удара. Мышцы то собирались в тугой комок, то немного расслаблялись…

— Слыхал новости с Арракиса? — спросил барон!

— Нет, дядя… — Фейд-Раута заставил себя не оборачиваться. Они повернули в коридор, ведущий из крыла для слуг в главную часть дворца.

— У фрименов объявился новый пророк или какой-то там религиозный лидер, — проговорил барон. — Они зовут его Муад'Диб. Довольно забавное имя: на их языке оно означает «мышь». Впрочем, я велел Раббану оставить их религиозные дела в покое: чем бы дитя ни тешилось…

— Весьма интересно, дядя, — вежливо сказал Фейд-Раута, сворачивая в коридор, ведущий в апартаменты барона; сюда мало кого пускали.

Что это он завел речь о религии? — думал он. Или это какой-то тонкий намек?..

— Разумеется, весьма интересно, — подтвердил барон. Они вошли в баронские покои и через приемную — в спальню. Тут были видны некоторые следы борьбы: плавающая лампа висит не на своем месте, подушка — на полу, на столике у кровати лежит кольцами лента, вылетевшая из катушки суггестофильма — «колыбельная».

— План был придумал не глупо, — начал — барон. Он, не уменьшив мощность поля своего щита, остановился, глядя на племянника. — Но и недостаточно умно. Ну вот скажи мне, Фейд, отчего ты не попробовал убить меня сам? Возможностей у тебя было предостаточно.

Фейд-Раута нащупал за спиной кресло на силовой подвеске, сел, — мысленно пожав плечами: садиться барон не предлагал… Надо вести себя смелее, подумал он.

— Вы же сами учили меня, что я никогда не должен пачкать собственные руки.

— А, конечно, — покивал барон. — Иначе как сказать перед Императором, что не делал этого? Ведьма у трона будет слушать твои слова и определять, правдивы они или нет… Да, в самом деле. Я тебя предупреждал об этом.

— А почему бы вам самому не купить себе гессеритку? — спросил Фейд-Раута. — Вы никогда не покупали их. А ведь с Правдовидицей подле вас…

— Ты знаешь мои вкусы! — отрезал барон. Фейд-Раута некоторое время смотрел на дядю, потом отважился продолжить:

— И тем не менее гессеритка была бы весьма полезна для…

— Я им не доверяю! — прорычал барон. — И не пытайся перевести разговор!

— Как вам будет угодно, дядя, — мягко сказал Фейд-Раута.

— Помнится, несколько лет назад на арене… — проговорил барон, — против тебя выпустили раба, который должен был тебя убить. Во всяком случае, такое сложилось впечатление. А на самом деле?

— Это было так давно, дядя. В конце концов я…

— Не уходи от ответа, пожалуйста, — сказал барон, и по напряжению в его голосе Фейд-Раута понял, что он едва сдерживается. Он все знает, промелькнула мысль, иначе не спрашивал бы.

— Да, дядя. Это был трюк. Я хотел скомпрометировать вашего главного надсмотрщика.

— Весьма умно, — одобрил барон. — И смело. Кажется, тот гладиатор едва не убил тебя, так?

— Да.

— Ах, тебе бы тонкости под стать храбрости — был бы ты грозен и непобедим… — Барон покачал головой. В который уже раз после того страшного дня на Арракисе жалел он об утрате Питера. Да, ментат был действительно хитер и дьявольски тонок. Правда, это его не спасло… Барон опять покачал, головой. Да, порой рок был действительно загадочен и непредсказуем в своих поворотах…

Фейд-Раута оглядел спальню, изучая следы борьбы. Как же справился дядюшка с рабом, которого они так тщательно подготовили?..

— А, думаешь, как я его одолел? — усмехнулся барон. — Извини, Фейд, но я хотел бы сохранить в тайне кое-что из моего секретного арсенала. Так, знаешь, просто чтобы пожить спокойно на старости лет. Хорошо? И, пожалуй, лучше нам воспользоваться случаем и заключить сделку.

Фейд-Раута уставился на дядю. Сделка! Значит, он все-таки собирается оставить меня наследником! Иначе — какие там были бы сделки… Сделки — это для равных. Или почти равных…

— Какую сделку, дядя?

Фейд-Раута невольно почувствовал гордость, что ему удалось сохранить голос спокойным и рассудительным и не выдать переполнявшего его восторга.

Заметил та, как Фейд-Раута сдерживает себя, и барон. Он кивнул.

— Да, Фейд, ты — хороший материал. А хорошим материалом я не разбрасываюсь. А вот ты упорно не хочешь понять, насколько ценен для тебя Я. Вот это… — он обвел рукой спальню со следами борьбы, — это было глупостью. А за глупость я никого не награждаю…

Да к делу же, дурак ты старый! — сердито подумал Фейд-Раута.

— Ты, похоже, считаешь меня сейчас старым дураком, — сказал барон. — Придется переубедить тебя.

— Вы говорили о сделке.

— Ах, нетерпеливая молодость! — вздохнул барон. — Ну, хорошо. Вот суть сделки: ты прекратишь эти дурацкие покушения на мою жизнь. А в свою очередь я, когда ты будешь готов, уступлю тебе трон. Я отрекусь от него и займу место твоего советника. А власть отдам тебе.

— Вы… отречетесь, дядя?

— Все еще считаешь меня дураком, да? — сказал барон. — И, разумеется, в твоих глазах мое предложение только подтверждает это твое мнение, а? Ты что же думаешь — я клянчу? Прошу? Осторожнее, Фейд! Этот старый дурак заметил иглу, которую ты вживил в бедро мальчишки. Как раз в том месте, на которое я бы положил руку, а? Легкий нажим и — щелк! Отравленная игла в руке у старого дурака. Ах-х, Фейд, Фейд!..

Барон укоризненно покачал головой, думая: Причем этот фокус сработал бы, не предупреди меня Хават. Ну да пусть парень думает, что это я сам разгадал заговор; впрочем, в каком-то смысле так и было. Ведь это я спас Хавата на, Арракисе. А парню не помешает немного больше уважения к моим способностям.

Фейд-Раута молчал, напряженно думая. Он не обманывает? Правда собирается отречься? А почему бы и нет? Я, конечно, унаследую ему, если только буду осторожен. Он же не будет жить вечно… Может, и правда глупо было пытаться ускорить… это.

— Так вы говорите, что это сделка, — сказал он. — Ну а гарантии?

— Как мы сможем верить друг другу, а? — переспросил барон. — Н-ну, что касается тебя, Фейд, за тобой будет следить Суфир Хават. В этом я доверяю его способностям ментата. Ты, надеюсь, понимаешь меня?.. Что же до меня самого — тут тебе придется просто поверить мне на слово. Но, с другой стороны, я ведь не могу жить вечно — не так ли, Фейд? Кроме того, не пора ли тебе наконец начать догадываться, что я знаю кое-что, что и тебе знать не помешало бы… что ты должен знать.

— Хорошо, я пообещаю вам… а вы? — спросил Фейд-Раута.

— Для начала — оставлю тебя в живых, — хмыкнул барон.

Фейд-Раута вновь внимательно оглядел дядю.

Хавата он ко мне приставит! Интересно, что бы он сказал, узнав, что это Хават устроил ту штуку с гладиатором, которая стоила ему главного надсмотрщика? Пожалуй, заявил бы, что я пытаюсь оболгать Хавата. Не-ет, добрый Суфир как хороший ментат, уж конечно, предусмотрел и такую возможность…

— Ну и что ты скажешь на это? — спросил барон.

— А что я могу сказать? Конечно, я согласен, — ответил Фейд-Раута. Хават! Значит, он ведет двойную игру… играет на себя, да? Или он переметнулся к дядюшке из-за того, что я не посоветовался с ним в деле с этим мальчишкой-рабом?..

— Ты ничего не сказал о моем решении приставить к тебе Хавата, — заметил барон.

Слегка раздувшиеся ноздри выдали гнев молодого человека. Сколько лет само имя Хавата было сигналом опасности для Харконненов… а теперь у него новое значение: по-прежнему опасен.

— Хават — опасная игрушка, — ответил он наконец.

— Игрушка? Не будь глупее, чем ты есть. Я знаю, что такое Хават и как им управлять. У Хавата, Фейд, слишком сильные эмоции. Человек без эмоций — вот кого следует опасаться по-настоящему. А сильные эмоции… ах, право, на них так удобно играть!

— Дядя, я вас не понимаю..

— Заметно.

На этот раз вздрогнувшие веки выдали негодование Фейд-Рауты.

— Ты не понимаешь и Хавата, — добавил барон.

Ты-то будто его понимаешь! — сердито подумал Фейд-Раута.

— Кого винит Хават за сложившиеся обстоятельства? — спросил барон. — Меня? Разумеется. Но, служа Атрейдесам, он многие годы, раз за разом, одерживал надо мной верх — пока не вмешался Император. Вот как он все это видит. Теперь его ненависть ко мне г— это так, между прочим. Привычка. И он верит, что в любой момент может опять обыграть меня. Только пока он в это верит — он проигрывает сам. Ибо я направляю его, куда нужно мне — против Императора.

По мере того как Фейд-Раута осознавал это, его лоб прорезали напряженные морщины, плотно сжимались губы.

— Против… Императора?! — выдохнул он.

Ну-ка пусть племянничек распробует вкус этих слов: «Его Императорское Величество Фейд-Раута Харконнен»! Пусть прикинет, чего это стоит. Уж конечно, куда больше, чем жизнь старого дядюшки, который как раз и может помочь этой мечте осуществиться!

Фейд-Раута медленно провел языком по пересохшим губам. Может ли быть, что старый дурак говорит правду? Наверняка же здесь скрывается больше, чем кажется!

— А… а при чем тут вообще Хават? — спросил он.