стареет, что-то даже отмирает, в другом в нем зарождается новая жизнь. И вся эта древность, старина и новизна умудряются сосуществовать и жить в мире и согласии, что не всегда удается окружающим нас людям.

Неожиданно автобус резко дернулся и притормозил. Я поняла, что мы достигли очередной остановки, где часть пассажиров вышла, а другие, напротив, втиснулись, ругаясь и ворча. Понимая, что, если я сейчас не продвинусь вглубь, меня попросту затопчут, я втянула живот и попробовала пронырнуть между стоящими передо мной двумя амбалами в кожаных куртках. Но сделать мне этого не удалось, так как животики этих малых так тесно прижимались друг к другу, что между ними не смогла бы протиснуться и мышь.

Чем дольше мы ехали, тем больше я нервничала и злилась от того, что люди просто не желают замечать неудобства других, а порой и намеренно толкаются, видимо, считая, что данный транспорт предназначен персонально для них. Нет, в нашей стране этикет явно не в моде. Никакого уважения друг к другу.

Я посмотрела на часы: мы ехали уже двадцать минут. Еще немного, и можно будет выходить. Поскорей бы уже, я больше не выдержу! И без того все бока измяты и никакой массаж не требуется.

— Мужчина, куда вы прете, — заворчала стоящая ко мне спиной тучная женщина лет пятидесяти. — Вот сейчас будет остановка, все и выйдем.

Но мужчина продолжал лезть к двери. Я в очередной раз вздохнула, предчувствуя назревающий в автобусе скандал, тем более что женщина уже открыла рот, чтобы вновь что-то сказать, но тут кто-то громко взвизгнул, началась какая-то толкотня и шум. Я не сразу поняла, что произошло, но когда увидела, что Бабенкова, стоящая ближе к выходу, нежели я, испуганно зажимает рукой бок, а лысоватый тип с серьгой в одном ухе буквально выскакивает из автобуса на ходу, открыв дверь аварийной кнопкой, до меня дошло — Светлану пытались убить и возможно даже ранили.

Моментально все закипело. Тучная скандалистка истерично завизжала, старик в старой норковой шапке, тыкая пальцем на убегающего парня, во весь голос закричал:

— Он, он с ножом на нее лез. Я видел, все видел.

Я растерянно застыла на месте, не зная, что предпринять — то ли кинуться догонять покушавшегося, то ли сначала проверить, как себя чувствует Бабенкова, которую от меня заслонили чьи-то спины. Но нет, догнать я никого, конечно же, не успею, значит, нужно хотя бы долезть до Светланы.

Сама моментально позабыв про все правила приличия, я, активно работая локтями и руками, полезла вперед, расталкивая всех перед собой.

— Светлана Ивановна, Светлана Ивановна, вы в порядке? — кричала я через головы.

— Да-да, все нормально, — отозвалась она почти сразу. — Лезвие проткнуло только одежду, а до кожи не дошло. Видите, какой хороший у меня плащ, — пошутила она.

Наконец я оказалась с ней рядом и сама посмотрела на место нанесения удара. Нож прорезал кожаное пальто Бабенковой, но, видимо, запутался в утепленной подкладке.

— Я случайно не удержалась и отшатнулась в сторону, а он в тот момент меня и пырнул, — принялась объяснять Бабенкова. — Если бы не этот неумеха водитель, — покосилась она в сторону собирающего все кочки водилы, — меня бы сейчас на этом свете точно не было бы.

— Кошмар, это надо же, — завелась все та же толстушка, что и в первый раз, — средь бела дня уже на людей с ножами бросаются. И куда только у нас милиция смотрит? Развели хулиганье.

— Женщина, а вы его хотя бы запомнили? — поинтересовался сочувствующий мужичок. — Фоторобот бы составить не помешало.

— Да где там она запомнила, — вместо Светланы ответила ему другая особа в длинной коричневой дубленке. — Она же спиной к проходу стояла. Никто его толком и не рассматривал.

— Давайте выйдем, — предложила я Светлане Ивановне.

Она согласилась сразу и, крикнув шоферу, чтобы притормозил, первой сошла с автобуса. Оказавшись на свободе, я вновь спросила у нее:

— Вы действительно в порядке?

— В полном, — натянуто улыбнулась Бабенкова. — Не знаю, во что теперь и верить, — продолжила она немного помолчав. — Казалось бы, должны меня были сегодня убить. Но нет, пошатнулась я, да и погода подходящая выдалась, что все в куртки да дубленки обрядились. Не скажешь, что и конец осени. А будь теплее да водитель получше, сейчас бы уж летела в мир ангелов или бесов. А там как знать…

— Вы и в самом деле не видели этого парня? — дождавшись паузы, спросила я у заказчицы. — Может, все же он вам знаком.

— Да нет, что вы, — замотала головой Светлана Ивановна. — Впервые видела, точнее… Ну, в общем, вы сами все поняли. До этого ли мне было.

— Странно, кому нужно вас убивать? Вы и без того одной ногой в камере.

— Хотелось бы и мне это знать, — ответила Бабенкова. Затем пристально посмотрела на меня и добавила: — Пойдемте, Оля. Нужно отыскать этого подлеца фотографа.

И мы зашагали по тротуару в направлении фотолаборатории.

Просмотреть фотоателье, как и сказала старушка, нам и в самом деле не удалось. Оно находилось как раз на углу дома, за который поворачивали трамвайные пути. К тому же и вывеска на нем была впечатляюще яркой и броской, так что пройти мимо было фактически невозможно.

Собираясь с силами для предстоящей беседы, мы со Светланой Ивановной несколько минут помялись на крыльце ателье и, только когда наша остановка слишком затянулась и мы стали мешать входящим и выходящим, рискнули пройти внутрь. Первым местом, куда мы попали, оказалась небольшая комната с несколькими стеклянными витринами. В одной из них стояли фотоаппараты вперемежку с пленкой разных фирм, на другой, в один рядок, ютились фотоальбомы и деревянные рамки.

В дальнем углу, отгороженном от основной части комнаты темными тяжелыми шторами, в щель были видны световые установки и стул. Видимо, там делали фотографии на документы. Рядом с этим уголком была дверь. В настоящий момент она была немного приоткрыта, и я заметила там нескольких мужчин.

Я сразу направилась к этой самой двери и, бесцеремонно отворив ее, громко спросила:

— Где я могу найти Колесникова Николая Павловича?

Несколько пар глаз моментально уставились на меня. И только спустя минуту один из присутствующих, мужчина лет тридцати с небольшим, повернулся на своем крутящемся стуле и изрек:

— Забавно, зачем это я понадобился такой красивой леди? Или, может, она моя тайная воздыхательница и пришла признаться в любви, — буквально издевался он, веселя своих коллег.

Мне же этот мужской юмор таким уж смешным почему-то не показался, а потому я строго и уверенно произнесла:

— Красивая леди желает отлучиться с вами на несколько минут в более укромное местечко.

Как и следовало ожидать, мои слова мужчины восприняли и в прямом смысле слова, так что в адрес Колесникова тут же посыпались самые разные недвусмысленные пожелания.

Я вернулась в первую комнату, чтобы там подождать Николая Павловича. Он вышел почти сразу и, поймав пристальный взгляд Бабенковой, устремленный на него, присвистнув, радостно произнес:

— Ух ты, так их еще и двое.

По его лицу я поняла, что Светлану он не признал, но это пока мало что меняло. Я жестом поманила его следом за нами и направилась к выходу. Только чуть в стороне от входа я остановилась и повернулась к мужчине лицом. Тот, видя, что мы ведем себя как-то скованно и все время молчим, так же стих и стал ждать, что же будет дальше.

— Удивлены, что мы вас вызвали? — первой нарушила молчание я.

— Ну, отчасти, — признался Николай.

— Что ж, я поясню причину. — Достав из сумочки взятую у Здоренко фотографию я протянула ее мужчине и стала наблюдать за его лицом.

Тот принял снимок без особой опаски, равнодушно окинул его взглядом, перевернув, посмотрел, нет ли чего сзади, а потом вернул мне и сразу спросил:

— Ну и что?.. Качество, кажется, отменное. И потом не факт, что эту фотку делал именно я. Точнее, я даже не припомню, что я ее раньше видел.