Я так увлеклась разговором с собственной персоной, что не сразу заметила пристальный взгляд Ларикова.

— Саша? Что с тобой такое?

— Что? — встрепенулась я.

— Ты уже пять минут сидишь и бормочешь какие-то непонятные угрозы… Тебя кто-то обидел?

— Конечно, — мстительно улыбнулась я. — Ты надеешься, что я сейчас начну плакаться тебе в жилетку о том, что мой уик-энд сорвался из-за твоих молитв! Но ничего у тебя не выйдет! Я провела его сногсшибательно! И ни разу не подумала о делах!

— Ну и замечательно, — улыбнулся он. — А то я думал, что ты взвалишь вину за вчерашний дождь на меня… Поверь, Сашенька, я и сам расстроился, что такая вышла глупость с этой погодой… Во всяком случае, торжественно обещаю отпустить тебя на три дня, как только мы закончим с Таниным делом.

— Обещаешь? — переспросила я.

— Конечно.

— Так. Я поверю тебе. Но не дай бог тебе обмануть такое юное и доверчивое существо!

Мне стало веселее. Теперь я могла свободно излагать свои умозаключения, что я и поспешила сделать.

Лариков слушал меня внимательно, иногда встревая с вопросами. Но в целом он был со мной согласен.

— Одно я бы сделал еще… Не стал бы совсем вычеркивать остальных шесть человек.

— Я и не вычеркиваю. Я просто отодвинула их пока на второй план. Понимаешь, вот эта пятерка по разным причинам имеет основания Таню не любить. Начнем с Лады Грищенко. До появления Тани она — единовластная хозяйка ателье. Ее вполне устраивает сложившаяся ситуация — все спокойно шьют примитивные платья для «новорусских» клиенток. Лада процветает. Все так задушевно и просто, мы сидим, как говорится, а денежки идут… Нет, конечно, можно посмотреть спутниковый канал, где с утра до вечера показывают моды. Что-то там присмотреть попроще, но… Лада типичная серость с манией величия. А тут появляется наша Таня, и жизнь Лады из спокойной и налаженной превращается в кошмар. Постепенно Таня становится главной, а простенькое ателье превращается в целый синдикат. Даже журнал начинают выпускать… Так что кандидатура Лады вполне уместна в черном списке, согласись. Единственное, что у меня не совпадает, — это то, что в моем представлении Лада не блещет интеллектом… Она обычная женщина, но — я же пока ее не видела? Кто ее знает? Знакомство покажет…

— А вот эта пара со странными именами?

— Подл и Грязнер? О, они, по словам Пенса, те еще голуби!

Я замолчала. Вот ведь странность — а почему я внесла их в свой черный список? Потому что они «голуби» в полном смысле? Или потому, что воспоминания о них и у Тани, и у Пенса вызвали недовольные гримасы? Мне, конечно, сказали, что Подл и Грязнер личности мерзопакостные, но у нас по улицам бродит много подобных, и никто из них анонимками не развлекается! То есть, может быть, и развлекается, но совершенно не обязательно вносить человека в список подозреваемых!

— Сейчас обдумаю, — пообещала я. — Мне отчего-то не хочется выбрасывать их из списка, а мотивов для этих писем у них нет. Таня им не сделала ничего плохого, наоборот, взяла обоих на работу, и они тихо и смирно шьют джинсовую одежду, причем делают это не самым худшим образом. Может, они и не писали никаких писем, но вот не хочу я пока их совсем убирать!

— Ладно, давай объясняй следующего.

— Следующий у нас некий Варлаамов. Илья Дмитриевич. Если Татьяна фактически «подсидела» Ладу, то Илья Дмитриевич, как мне кажется, старательно «подсиживает» Танечку. Но это может быть моим частным мнением. У Пенса вообще к Варлаамову странное отношение — они вроде бы относятся друг к другу с симпатией, но Пенс, как мне опять же показалось, вносит в свое отношение долю иронии или просто чего-то недоговаривает. Вот этот самый господин Варлаамов подходит по всем статьям. Несмотря на странные недомолвки моего Сережки, что он вряд ли будет с Таней так развлекаться, поскольку у него к ней сложное отношение… Здесь Пенс сразу замолчал и буркнул: «Сама спроси у Тани». Но по его же характеристике Варлаамов — умненький, хитренький и плюс к этому творческая личность. Со всеми вытекающими отсюда минусами. Поэтому я и поставила возле него самый большой крестик.

— И последний у нас кто?

— Последний — Танечкин бывший друг Виктор.

— Отпадает, — мотнул головой Андрей.

— Почему? — возмутилась я. — Тебе он почему-то симпатичен?

— Не в этом дело! Просто, если ты вспомнишь Татьянин рассказ, ты поймешь, что письма приходили еще тогда, когда Виктор был при Тане.

— Он мог предчувствовать разрыв!

— И стал бы его ускорять?

— А отчаяние? — не унималась я. — Обида, холодной рукой сжимающая сердце? Нет уж, Ларчик, пусть он побудет в списке!

— Как хочешь, — передернул он плечом. — Но мне кажется, искать надо среди вот этих двух. Либо Лада, либо Варлаамов. Довольно просто!

— Конечно, — уставилась я на него с возмущением. — Проще и придумать нельзя! И времени у нас много! Он ведь всю жизнь может писать Тане письма и слать фотографии! К старости разберемся, кто это был и почему он вел себя так негативно!

— Ладно, делай как знаешь, — махнул он рукой и уже собирался продолжить, но зазвонил телефон.

Он поднял трубку:

— Я слушаю.

Потом просиял и сказал:

— Да, Танечка. Конечно. Сейчас.

После этого он протянул трубку мне.

— Саша? Привет, это Татьяна Борисова, — услышала я глуховатый голос. — Я договорилась с Никитичем. Но он хотел бы с тобой поговорить. Лариков не отпустит тебя на часок?

— Куда ж он денется? — ответила я, взглянув на своего босса. — Ежели по делу — отпустит. Он мне только личную жизнь запрещает.

Татьяна рассмеялась и посоветовала мне не сдаваться.

— Никогда не сдамся, — пообещала я. — Или женю его на себе из мести. Пусть всю жизнь мучается!

Лариков покраснел и ретировался в кухню.

— Так встретимся? — спросила Таня.

— Когда и где?

— Через час. Тебя устроит?

— Конечно, устроит, если вы не собираетесь ждать меня у Эйфелевой башни.

— Нет, мы скромны. У «Элвиса», пойдет?

— Давай, — согласилась я.

Название кафе напомнило мне об Элвисе Пресли. Воображение уже услужливо рисовало полумрак, немного странный и приятный антураж, как в «Криминальном чтиве», и сплошной рок-н-ролл… Средства вряд ли позволили бы мне посетить милое местечко самостоятельно! Но…

Я бросила взгляд в сторону моего босса, и он сразу же дрогнул.

— Сколько? — спросил он голосом провинившегося супруга, готового откупиться от своей жены.

— Много, — усмехнулась я, — командировочные ведь…

— Ладно, — он полез в бумажник и протянул мне деньги.

— Буду около трех, — пообещала я, выскальзывая за дверь.

Для того чтобы подобраться поближе к искомому «Элвису», мне пришлось прогуляться по местному базарчику.