— Нисколько, — рассмеялась Таня. — Наоборот, я рада. Терпеть не могу оставлять квартиру без присмотра!

— Ну что ж. Будем считать, что ты расплачиваешься с нами кофе за «присмотр», — сказала я. — Я еще позвоню, ладно?

— Конечно. Звони.

Я повесила трубку и вставила в ухо маленький наушник, соединяющий меня с почтовым ящиком.

Пока было тихо.

Но по моим подсчетам «он» должен был объявиться. На девяносто процентов — он появится именно сегодня, чтобы Танечка уже завтра нашла его послание! Если у человека программа портить все ее праздники, то сегодня он просто обязан подложить «бомбочку»!

Пенс появился с кофе, уже разлитым в чашки.

— Самое мерзкое, что нам придется сидеть в тишине, — пробормотала я. — Даже музыку не включишь. Вот скука, правда?

— Пережить можно, — меланхолично заметил Пенс.

— Да пережить-то можно все, даже землетрясение, — усмехнулась я. — Вопрос только в том, как это пережить!

Сначала все было тихо. И скучно.

Никто нас не беспокоил. Поэтому Пенс задремал, вытянув свои длинные ноги. Чем занимался Лариков, я не знаю. Уж тем более было мне неизвестно, чем в данный момент развлекает себя письмотворец. Конечно, я не оставляла надежды, что сейчас он заканчивает сочинять очередной злобный пасквиль и уже через пять минут окажется здесь, где я встречу его с распахнутыми объятиями, в которых постараюсь его тут же и придушить немного, чтобы не сопротивлялся, когда Лариков будет надевать на него наручники.

Чтобы не скучать, я достала с полки парочку Таниных журналов и начала их перелистывать. Я выяснила много полезного, например, как ухаживать за ногтями. Хотя, к собственному прискорбию, была вынуждена признать, что тратить на обработку ногтей целые сутки, поскольку, как я подсчитала, именно столько времени от меня требовалось бы, я просто не в состоянии.

Перейдя к волосам, я с ужасом обнаружила, что вторые сутки надо будет посвятить им, третьи — лицу. Четвертые — уходу за ногами. Пятые потребуются для разных массажей. Шестые я должна буду проторчать в парикмахерской, а седьмые посвятить фигуре.

С понедельника надо начинать сначала. Красота требовала не только жертв, но и времени. А если учесть, что на все это были нужны еще и деньги, так как все семь суток я, по планам издателей полезного журнала, была просто обязана провести неотрывно в косметических салонах, у массажистов, парикмахеров, да еще и в тренажерных залах, не забыв при этом, что моя одежда должна быть индивидуальной, а значит, надо заиметь и портного, которого тоже придется посещать, возникал вопрос — когда же я эти самые деньги заработаю?

Если только зарабатывать их ночами, но ночами-то зарабатывают у нас дамы определенного рода занятий! Ну разве что я еще тут сижу. Я прислушалась, но не уловила никаких движений. Вот кто-то протопал мимо ящика, напевая себе под нос очередной хит.

— Все-таки это терпеливый кретинизм у нас какой-то получается, — проворчала я. — Мы в буквальном смысле маемся бездельем, и я уже переутомилась от скуки!

Взглянув на часы, я выяснила, что сейчас двенадцать, и набрала номер Никитича.

Трубку никто не брал.

«Наверное, удалились в опочивальню, — подумала я, вешая трубку. — Что ж, не стану им чересчур настойчиво мешать!»

Достав очередной журнал, я зевнула. Спать хотелось ужасно.

Единственное, что отличало мой тяжелый труд от ночного труда путан в выгодную сторону, это то, что я хотя бы расслабленно сижу. А им, наверное, тоже хочется спать. Бедные, бедные!

Открыв журнал, я сразу наткнулась на физиономию Влады.

Конечно, из бывшего паренька красотка получилась потрясающая! Но уж слишком эта красотка походила на…

Я отодвинула журнал подальше, прищурилась. Не понравилась мне появившаяся мысль, ох, как не понравилась!

— А ведь никуда ты от нее не денешься — Владик сработан именно под Танечку, — пробормотала я. — Один к одному. Те же волосы. Та же полуулыбка… Даже этот прищур глаз — полный плагиат! На месте Татьяны я бы подала на него в суд!

В это время в ящике раздался щелчок.

Я резко откинула журнал и вскочила. Проснувшийся Пенс вскочил за мной.

Я вылетела в коридор, открыла дверь и пулей выбежала в подъезд.

— Черт, надо же, как он быстренько двигается! — прошептала я, поняв, что даже моя бешеная скорость не дала ощутимого результата.

Письмоносца уже не было.

Оставалось надеяться на Ларчика. Если он не проспал, то наверняка засек парнишку!

Вылетев во двор, я огляделась. Никаких звуков… Ощущение непорочного покоя, который царил повсюду, впрочем, было обманчивым.

Я довольно быстро сориентировалась и направила свои легкие стопы к тому месту, откуда ясно доносились голоса.

Рядом с нашим мотоциклом.

Когда я подбежала к нему, то увидела следующее: Ларчик держал мертвой хваткой коренастого парня, а тот отчаянно ругался.

— Какого хрена ты меня схватил, придурок? Я сейчас милицию вызову!

— Давай, — веселился Лариков. — Как ты это сделаешь? Громко завоешь по принципу сирены?

Я подошла поближе и спросила:

— Ты уверен, что это он?

— Конечно, — кивнул Лариков.

— Витька? — удивленно спросил Пенс, вырастая за моей спиной. — Господи, я бы никогда не подумал, что это ты…

— Что — я? Вообще ты-то с чего в эту компанию шизоидов втянулся? — спросил Виктор, пытаясь вырваться из железных объятий Ларикова. — Дурная голова окончательно перестала давать покой?

— Что ты делал у Таниного почтового ящика?

— А-ах вот в чем дело, — рассмеялся Виктор. — Так и знал, что влипну в какую-нибудь дурацкую историю со своими романтическими глупостями! А что за чушь с этим ящиком? И при чем тут я?

— Что вы положили в Татьянин почтовый ящик? — сурово спросил Ларчик.

— «Алую розу — эмблему любви», — ответил насмешливо Виктор.

— Ага, мы сразу и навсегда поверили, — усмехнулся Ларчик. — А может быть, все-таки очередную «угрозу»?

— Какую угрозу? — вытаращился Виктор. — Угроз я ей никогда не подкладывал. Ни явных, ни скрытых… Девица взрослая, самостоятельная — с чего я стал бы ей угрожать? Она что, вернется в мои объятия, если я буду ей угрожать? Раз ей нравится этот маленький гномик, пускай… Может, ей заботиться не о ком стало. А тут можно с ложечки кормить… В конце концов, ей вон и Серега может с тем же успехом угрожать. Так что отпустите мои руки и, если уж вам так неймется, пошли взглянем, что я ей положил.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — сказала я. — Может быть, он говорит правду…

— Надо же, — посмотрел он на меня. — Такая маленькая девочка, а умная.

«Ну и гад, — подумала я. — Маленькая… Сейчас я тебе покажу маленькую, чтобы запомнил на всю жизнь!»

— А может быть, он и врет, — меланхолично заметила я, пытаясь испепелить его взглядом. — В конце концов, место преступления еще хранит улики. Кроме нас, ведь никто в ящик не полезет пока.