— Задел, — сказал Ортон, потирая бок. — Еще?
— Давай.
— До пяти?
— Согласен.
Снова взлетели клинки.
Я наблюдала за ними, отчетливо ощущая, как внутри, мешаясь с восхищением, растет страх. Они оба были не просто опасны — смертоносны. И обоим нравился поединок. Пусть дружеский, но… слишком уж он походил на реальность. То, от чего меня каждый раз трясло — для них было обыденностью, или, того хуже, развлечением. Не понять мне этих мужских игр. Никогда не понять.
Наконец, мужчины остановились. Ортон тяжело дышал. Тайрон… тот, похоже, даже не вспотел.
— Очень хорошо, — сказал он. — Не знал бы, сколько лет не брал в руки оружие — не поверил бы. Не зря ты был лучшим…
— Брось, — отмахнулся Ортон. — Было бы все взаправду — был бы я трупом. Даже зацепить не смог. Раньше тебе не удавалось так легко отделаться.
— Ну, так я все это время без дела не сидел, — пожал плечами Тай. Вернул меч с легким поклоном.
Жрец поклонился куда ниже.
— Благодарю. Доброй ночи.
Когда мы остались одни, я спросила:
— В академии… ты сказал, что Ортон был лучшим… Но ни один человек не может сравняться с тобой — хотя бы потому, что у человека не может быть столько времени для того, чтобы…
Тай улыбнулся:
— Я старался особо не выделяться. Обычно получалось.
— А кто был вторым?
— Твой отец. Фехтовал он чуть хуже… зато там, где дело касалось магии, ему не было равных. — Эльф внимательно посмотрел на меня: — Рассказать о нем?
Я покачала головой:
— Пока нет. Не могу. Все время пытаюсь вспомнить, какие они были — отец, мама — живые, веселые, любящие, — голос дрогнул, пришлось на миг замолчать. — Но вспоминается — совсем другое. Как они… Как их убивали. — Заметила движение Тайрона, отстранилась — Не надо. Иначе заплачу. Сейчас пройдет… Когда-нибудь… когда я смогу вспомнить, расскажешь?
— Расскажу.
15
Неделя промелькнула как один день — и пришла пора уходить. Мы не торопясь шли по улице. Все то время, что мы провели в храме, я старалась не думать о том, что творится за его стенами. Обычная трусость. И сейчас было страшно смотреть по сторонам. Я все же заставила себя оглядеться. С виду — деревня, как деревня. Тела с улиц давно убрали, ветер унес запах смерти. Тихие, залитые солнцем дворы. Слишком тихие. Не было вездесущей ребятни, с криками носящейся по улице. Не видно было баб, остановившихся поболтать у колодца. Тишина — только треск цикад в траве. Даже собак не слышно.
— Сколько осталось? — спросила я.
Ортон, вышедший проводить нас до околицы, ответил:
— Десять семей из четырех дюжин дворов. Из них пятеро детей.
Я прикрыла глаза. Не думать. Ничего уже не исправишь. Никого не вернуть. Не думать…
— Мужики поговаривают, что место проклято — нужно уходить. А куда пойдут — сами не знают. Зараза, похоже, с юга пришла, с купцами — что там творится теперь, никому не ведомо. И куда дальше двинется…
— Как бы до столицы не добралась, — заметил Тайрон.
— Да столице-то что? Академия целителей своих на улицы выведет, как только пара первых больных появится. — Жрец махнул рукой. — Это вот по деревням, да в городах поменьше…
— Целители не всесильны. — Тихо сказала я.
— И они тоже болеют, если ты не заметил. — Вмешался Тай.
— Простите. — Ортон устало ссутулился. — Просто… теперь здесь мой дом. И уходить… Я не знаю, куда идти. Никто не знает — но и оставаться здесь они не хотят — а я не могу вразумить.
— Тебе всегда есть куда идти. Академия своих не бросает.
— А я свой? — в голосе жреца прорезалось нечто… такой тоски мне давненько не приходилось слышать.
— Свой. — Уверенно сказал Тай.
— Вряд ли. — Ортон остановился. — Дальше я не пойду, пожалуй. Прощайте.
Тайрон поклонился — как кланяются гостеприимному хозяину, уходя:
— До встречи.
Дорога до столицы и в самом деле оказалась наезженной и спокойной. То и дело попадались деревни, а то и просто постоялые дворы. Про чуму здесь никто не слышал — и хорошо.
До столицы оставался день пути — и чем больше я об этом думала, тем хуже становилось. Ну, положим, как-то проберемся в это хранилище артефактов. Положим, сможем не только стащить вторую половину посоха, но и выбраться обратно живыми и невредимыми. Ладно, хотя бы просто — живыми. Допустим, как-то найдем способ собрать эту вещь хаоса, будь она неладна. Заклинание, соединяющее миры, Риа обещала дать. Хорошо — пусть все пойдет нормально, и у меня хватит сил на заклинание, и прежний король не отдал концы в том мире, куда его вышвырнуло… Сколько ему было на момент «смерти» — пятнадцать? Кстати, а чье тело тогда похоронили? Тоже вопрос… Ну хорошо, пусть разберемся и с этим и останется просто вытащить Юрилла в наш мир. Что дальше — сказать ему: «парень, вот тебе обратно твоя жизнь, а с короной разбирайся сам?» Просто бросить парня, у которого не осталось ничего от прежней жизни, и еще неизвестно, все ли в порядке с рассудком? Или дойти до логического конца и ввязаться в заговор? Смешно — заговорщик из меня… Ничего ведь не знаю, ни кланов, способных вспомнить о верности прежнему королю, ни расстановки сил при дворе, ни интересов родов, которые сейчас в фаворе. Ну и о каких интригах вообще может идти речь при таком раскладе? С другой стороны, едва ли нынешний король от меня отвяжется, значит, либо всю жизнь бегать и прятаться по глухим углам, либо и вовсе покинуть страну. Не слишком-то вдохновляющий выбор.
Самое обидное, что разговаривать на эту тему Тайрон не стал категорически. Только безразлично пожал плечами и посоветовал думать о проблемах по мере их поступления. Пока нужно как-то раздобыть вторую половину посоха. А там видно будет. И это «там видно будет» мне очень не нравилось. Но если Тай не хотел о чем-то говорить — спорить было бесполезно, не раз уже убеждалась.
На ночь мы остановились на постоялом дворе. Это было последнее место перед столицей, где можно было отдохнуть под крышей — и народу набилось немало. Тайрон окинул взглядом переполненную трапезную, и попросил у хозяина принести ужин в комнату. А перед тем — горячей воды.
Еду не приносили долго — постояльцев и в самом деле было много — и когда служанка, наконец, постучавшись, вошла с подносом, я сидела за столом и размышляла, не плюнуть ли на ужин и не лечь спать. Девушка поставила поднос с едой и сдачей на стол передо мной, улыбаясь, пожелала доброго вечера и исчезла.
Я машинально крутанула монетку на столе, подождала, пока она, зазвенев, остановится, хотела было уже сгрести деньги и отдать Тайрону, но передумала. Положила перед собой две монеты, принялась разглядывать.
— Что там такого интересного? — Тай сел напротив.
— Новая чеканка. — С одной стороны монеты были совершенно одинаковые — разве что одна была новехонькой и блестящей. Но профили на аверсе были разные. На одной — курносое лицо, роскошная корона на тщательно завитых волосах. На второй… да, такой безукоризненный профиль только на монетах и чеканить. Вместо богатой короны — тонкий простой венец.
Я долго вглядывалась в оба портрета. Конечно, профиль на монете обычно мало похож на оригинал — и все же…
— Долгонько же он собирался, прежде чем выпустил новую чеканку.
— А куда торопиться? — спросил Тай — Не самое важное дело.
— Ну, если верить тому, что я читала, каждый новый король, едва сев на престол, начинал чеканить монету со своим изображением.
— Может, у них других занятий не было. — Он протянул руку. — Дай посмотреть.
— Держи. — Я бросила еще один взгляд на портрет нынешнего короля. Рассмеялась: — На тебя, кстати, похож.
— В самом деле? — Тайрон посмотрел на изображение. — Может быть. Учитывая, что придворные живописцы обычно делают из человека такое, что мать родная не узнает…
— Никогда не общалась с придворными живописцами… — я помолчала. — Тай, а какой он?
— Кто?
— Король. Ведь если ты знал моего отца, то и с ним знаком. Какой он?
— Ну сама сказала: на меня похож, — хмыкнул Тайрон.
— Я серьезно.
— Ты же собиралась его убить. — Тай перестал улыбаться. — Какая разница?
— Убить… — я снова закрутила по столу серебряный кругляш. — Не знаю. Я устала от крови. Бессмысленно ненавидеть стихию… желать ей смерти. Когда разлившаяся вдруг река смывает дома вместе с людьми… она ведь не хочет причинить кому-то зло. Ей просто нет никакого дела до тех, кто живет по ее берегам.
